Сезон охоты на лосей открылся несколько недель назад, других причин бывать в лесу у людей попросту не было.

– О боже, нет, конечно! Мы вегетарианцы.

Они поблагодарили женщину и продолжили обход дальше. Пропустив несколько домов, чьи хозяева на данный момент отсутствовали, Силье и Эйра постучались в следующий. Им открыл старик-вдовец. Он настоял на кофе и бутербродах с ветчиной – должна же полиция чем-то подкрепиться.

Силье взяла только кофе, Эйра же согласилась на бутерброд, потому что старик производил впечатление очень одинокого и явно был рад их визиту.

– Я хорошо знаю это дом, – сказал он. Выложив на стол нарезанную буханку и масло, хозяин полез в холодильник за ветчиной. – Просто позор, во что он превратился. Если бы Агнес и Карл-Эрик узнали, они бы в гробах перевернулись.

Это, конечно, в том случае, если есть жизнь после смерти.

Во что, добавил старик, он не верит. Тот, кто оказался в земле, землей и становится, и это хорошо. Вечность приедается, постоянное повторение – кому это нужно? Куда лучше, когда в череде дней есть хоть какое-то разнообразие, вроде перемены погоды или визита красивых женщин.

В смысле, полицейских, поправился он.

– Так, значит, Агнес и Карл-Эрик? – переспросила Силье.

– Больше десяти лет прошло, как их не стало. С тех пор никто не жил в этом доме. Кажется, у них было четверо детей. Им всем сейчас уже за шестьдесят, поди, и никто из них не хочет заниматься домом.

Печально, конечно, но что есть, то есть.

– А те, кто владеет домом сейчас, вы их встречали? – спросила Эйра.

– Нет, а кто это?

– Думаю, какая-нибудь лесопромышленная компания, – она сверилась со своими записями – компания, называвшаяся «Хай Вудз Холдинг», приобрела недвижимость покойных супругов четыре года назад.

– Вот оно что, – вздохнул мужчина, – этак они теперь что, весь лес там спилят?

Он произнес это без особого огорчения в голосе, просто констатируя факт. Вырубка леса давно стала обыденной вещью.

– Вам что-нибудь говорит имя Ханса Рунне?

Наморщенный лоб, натужное копание в памяти, перебирание людей и знакомых. В конце концов старик покачал головой – но вот если бы его родители были живы, они бы смогли побольше рассказать о Карле-Эрике и Агнес Баклундах. Сам он не был близко с ними знаком, будь они живы, им бы сейчас было уже за девяносто, но он знал, что Калле командовал полком в Соллефтео, а Агнес сидела на кассе в универмаге «Кооп», только это было ужасно давно.

В те времена эти универмаги назывались «Консум».

– Ян – единственный из их детей, кто остался в округе, – поведал он, разливая кофе по чашкам. – До ухода на пенсию работал в муниципальной конторе в Соллефтео, а теперь влился в ряды тех, кто любит спорить о политике. Он идет правильным курсом, а вот я уже так не могу. Насколько мне известно, у Карла-Эрика от первого брака тоже был ребенок, но я его никогда не видел. В те времена было как-то не принято метаться туда-сюда между двумя домами, попеременно живя то в одном, то в другом, пусть даже люди тогда тоже имели возможность разводиться.

Далее последовала история о первой супруге Карла-Эрика, которую все называли просто «бывшей». Уроженка Ноласкуга с трудным характером – да вы знаете, как это бывает. Торопыга с чересчур завышенной самооценкой и ко всему прочему с мозгами набекрень. Старик смеялся над этими глупостями – мало ли чего люди наболтают, но все же общее мнение было таково, что Калле Баклунд выбрал себе вариант получше.

– Добряк он был, говорят. Совсем не такой, каким представляешь себе военного старшего поколения, а вот Агнес, так та построже была. Детей на чем свет стоит ругала, когда те притаскивали домой грязь, ну и вообще.

Во всяком случае, так ему рассказывал младший брат, который часто там играл. Сам-то он оказался как бы между поколениями.

Наконец Эйра рискнула перебить чересчур увлекшегося рассказом старика.

– Нас прежде всего интересует, не видели ли вы какую-нибудь машину или людей в той стороне за последний месяц? Может, заприметили что-нибудь необычное, что не укладывается в привычный порядок вещей?

– Мне же отсюда дороги не видно. – Старик махнул рукой в сторону окна, малость расстроенный тем, что ничем не может им помочь. – Но я всегда могу порасспрашивать соседей, может, они чего видали.

– А на лося в этом году ходили? – полюбопытствовала Эйра.

– А то как же! Наглотался болеутоляющих, чтоб спина не болела – проклятый ишиас! – Он немного подумал. – Но вот насчет заброшенной хибары на этом берегу Жертвенного озера – нет, не думаю, чтобы мы вообще туда совались.

За следующий час они обошли еще три дома и переговорили с еще тремя охотниками. Они подтвердили, что в этом году охота на лосей велась за много километров от места преступления. Список потихоньку рос. Машины, которые останавливались или подолгу стояли на обочине проселочной дороги, съезжали с главного шоссе, углубляясь в невесть какие дебри. Удалось добыть лишь сведения типа «был один белый „Вольво“ чуть раньше осенью, я еще подумал, кто бы это мог быть, но когда это было – черт его знает».

Силье оставила свою машину на окраине поселка и поехала вместе с Эйрой. Они двигались на север, мимо Жертвенного озера, чья гладь была неподвижна, словно стекло, а возле берега лежал тонкий слой льда.

Сидя с ноутбуком на коленях, Силье записывала те немногочисленные и крайне неопределенные показания, которые они получили.

– Кто бы это ни был, – сказала Эйра, – они точно знали, куда едут. Вряд ли они мотались по округе, мельтеша у всех перед глазами.

– И все же мы должны всех расспросить.

Полицейские ехали, пока не уткнулись в старую заброшенную плавильню Гольшё. Остановились и направились к летним домикам, уже давным-давно покинутым дачниками. Те немногие, что жили здесь постоянно и были дома, не видели ничего особенного. Какая-то машина на лесной дороге, кажется, была, но они решили, что это просто грибники, и не придали ей особого значения. Разумеется, вокруг озера полно мест, где растут лисички, но где именно – вам точно никто не скажет.

– Это одна из тех вещей, которые хочется передать своим детям, – пояснила женщина, которая стояла, опираясь на костыль после перелома бедра, – хотя у них теперь другие интересы…

Возле старой плавильни Силье вышла, чтобы сходить в туалет. Эйра выбралась из машины и увидела, как напарница исчезает между рядами еще сохранившихся пустующих бараков для рабочих. Буквально пару лет назад здесь кипела жизнь, когда был большой наплыв беженцев.

– Куда ни глянь – снова везде сплошной лес, – сказала вернувшаяся Силье, споласкивая руки под бутылкой с минеральной водой.

Лишь когда они сели в машину и снова повернули на юг, она упомянула то старое расследование, во время которого они виделись последний раз.

– Мы не в ответе за свою семью, ни за родителей, ни за братьев с сестрами, – сказала она.

– Да, – ответила Эйра.

– Я просто хотела, чтобы ты знала.

– Хорошо.

– Лично я ни с кем из своих связи не поддерживаю, – призналась Силье. – Да и они тоже особо не рвутся.

Женщины постучались еще в несколько домов у дороги, а на языке у Эйры все еще вертелся комментарий: не переживать о нуждах других, никогда не испытывать угрызений совести. От этой мысли внутри ее повисло ощущение пустоты.

– Возьми-ка левее, вот сюда.

Эйра ударила по тормозам. Ну, наконец-то хоть один человек, который решил подышать воздухом. Одетый в рабочий комбинезон мужчина приблизился к ним и поднял щиток защитной маски. Во дворе позади него размещалась мастерская, пахло только что распиленной елью.

– Да, в самом деле, я точно видел какую-то машину там, в лесу, – сказал он, когда они объяснили ему, в чем дело.

– Возле Жертвенного озера? – уточнила Эйра.

– Ну да. Метрах в ста-двухстах оттуда. «Фиат Пунто». Золотистого цвета.

– И когда это было?

Он неопределенно махнул рукой, как бы говоря – а черт его знает.

– Вы можете показать это место на карте? – спросила Силье.

– Пожалуй, будет лучше, если я вас сам туда провожу.

Мужчина поехал впереди на своем автофургоне с надписью на боку «Столярная мастерская Свенна». Он долго мигал поворотником, видно, сомневаясь, прежде чем свернуть.

Наконец дорога кончилась и потянулся густой молодняк. По одну сторону находилась широкая площадка для разворота – похоже, здесь раньше складировали бревна. «Фиат» стоял чуть дальше, между елями. Передние сиденья были сняты и расставлены на земле, словно кресла в гостиной. Колпаки на ступицах колес отсутствовали, равно как и регистрационный номер. Все стекла разбиты.

– Не думаю, что машина приехала сюда в этом месяце, – протянула Эйра.

Мужчина рассмеялся.

– Нет, конечно, уверяю вас. Она здесь уже несколько лет стоит.

– Тогда с чего вы решили, что она нас заинтересует?

Эйра не смогла удержаться от соблазна заглянуть в салон: руль тоже отсутствовал, на заднем сиденье валялся отсыревший рваный пакет с бумагами. Старые тетрадки со школьными домашними заданиями, она разобрала год – 1972 и написанное карандашом имя – Розмари Стриндлунд. Внутри что-то екнуло – эта фамилия была очень хорошо ей знакома.

– К кому я только не обращался: и в полицию звонил, и властям, и черту, и чертовой бабушке, – вздохнул столяр. – Вы ведь можете убрать отсюда этот утиль, раз уж здесь оказались?

Столяр был возмущен бездействием полиции по поводу поломанной машины, что подтверждало его мнение о том, куда катится это общество. Когда он уехал, Силье и Эйра пешком зашагали через лес по едва заметным тропинкам.

Заброшенный дом находился не так далеко от разбитой машины, и вскоре до них долетели человеческие голоса.

– Преступники вполне могли воспользоваться этой дорогой, – заметила Эйра.

– В таком случае, нет ничего удивительного, что никто не видел машину, учитывая, как далеко стоит «Фиат».

На поляне вокруг дома заканчивали работу криминалисты. Уносили прожектор, сворачивали электрический кабель. Скоро все машины уедут, а заградительную ленту снимут.

– Работы хоть отбавляй, – сообщил ГГ Эйре и Силье, когда те приблизились к месту преступления. Он отошел на несколько шагов от дома и закурил. Насколько Эйра помнила, он постоянно собирался бросить, каждая его затяжка была последней. – Двадцать пять различных отпечатков пальцев, или сколько ты там сказал? – ГГ повернулся к вышедшему наружу следователю в защитном костюме, в чьи обязанности входил осмотр места преступления.

– Двадцать три, – подтвердил Костель Арделеан, – хотя штук тринадцать-четырнадцать мы вполне можем исключить как детские.

– Думаете, мы действительно можем их исключить? – мрачно отозвался ГГ. – В последнее время столько случаев было, пусть и не здесь, но они могли прочитать об этом в интернете и загореться «а что, и мы так можем!». Подростки, которые держат в плену других подростков, выбивают из них пароли для банкоматов и вообще вытворяют черт знает что, лишь бы привлечь к себе внимание в Инстаграме^[4].

– Пожалуй, далековато отсюда до банкоматов, не находишь? – отозвалась Силье.

Из дома вышли еще два криминалиста. Они несли какой-то тряпичный куль, на поверку оказавшийся свернутым матрасом, слишком маленьким для взрослого человека. Это что же, выходит, он на нем лежал? Эйра вдруг с особой ясностью осознала, что она жива: холод воздуха в легких, звук чужого дыхания рядом.

– Многие из тех, кого мы опросили, помнят семью, что жила здесь давным-давно, – сказала она, – но вот про нынешних хозяев, кажется, никто не знает.