Хотя я знаю, что нужно делать дальше, продолжаю стоять в нерешительности. Не хочу идти к Эми. Это социальная работница, которая так хорошо разбирается в размерах одежды. Она нашла мне комнату в съемной квартире и устроила на работу в кафе, где «таким людям», как я, дают второй шанс. Эми написала мне адрес соцслужбы, мне нужно отметиться там, когда я «окажусь на свободе». Но у меня нет желания. Ни общаться с Эми, ни смотреть комнату, ни идти на работу. Я хочу остаться здесь и однажды просто раствориться в воздухе. Исчезнуть. Эта жизнь не для меня. Для кого-то другого – да. Но не для меня. А для меня все кончено.

Но есть одна вещь, в которой я себе поклялся. Одна мысль, которая помогала мне держаться. Образ возникает у меня в голове. Картинка размыта, много времени прошло. Но я цепляюсь за нее. И вдруг понимаю, что иду вперед. Может, дело еще и в том, что подошвы ботинок (которые мне малы) слишком тонкие и горячий асфальт начинает обжигать ступни. У меня, по крайней мере, есть цель. А чтобы ее достигнуть, я должен знать, где он их прячет. Для этого мне потребуется доступ в интернет. А значит, мне нужны берлога и ноутбук. Для чего, в свою очередь, мне нужна работа. А следовательно, мне не обойтись без Эми.

У меня нет ни цента на автобус, который ходит раз в час, если верить расписанию, хотя в нем сложно что-то разобрать, настолько оно пожелтело. Ко всему прочему, кто-то написал на нем перманентным маркером свои чертовы инициалы.

Так что я иду пешком. Придется пересечь мой старый район. Наш старый район. Думаю, не отправиться ли в обход, чтобы не видеть наш дом, воплощение пустоты, которую я ощущаю. Потому что их там больше нет.

Любопытство побеждает, поэтому я продолжаю шагать вперед по раскаленной дороге. В полосках травы по обеим сторонам громко стрекочут сверчки. Тротуара нет, но тут почти не ездят машины. Добравшись до первых домов, я поражаюсь, как же здесь хреново. Вероятно, в воспоминаниях я приукрасил место, где родился, как и свою невеселую жизнь. Окна смотрят на меня черными дырами. Во двориках перед домами валяется мусор, медленно обрастая сорняками.

Я сворачиваю на нашу улицу. У обочины припарковано несколько грязных машин, которые видали лучшие времена. Из дома раздается детский крик и тут же стихает. В этом районе проблемы и споры решаются без слов.

Через силу переставляю ноги, почти не осмеливаясь поднимать взгляд. От дома, в котором провел детство, меня отделяют метров сто. Я заставляю себя продолжать идти. Мне необходимо почувствовать эту боль. В последний раз.

Остановившись перед входом, поднимаю глаза. Маленький ветхий домик. Серый фасад в трещинах. Шаткая деревянная лестница ведет к двери с рваной москитной сеткой.

Судя по всему, в доме кто-то живет, потому что я замечаю в окнах новые шторы. Смотрю на второй этаж. Там, наверху, была моя комната. Комната, из которой выволокли меня, невиновного пятнадцатилетнего подростка. У меня внутри все сжимается. Я слышу детский смех из прошлого и как мама гремит посудой на кухне. И его рев. Его ярость.

Я отворачиваюсь. Быстро иду дальше. Для меня это место умерло. Нужно найти другой дом, где зло не доберется до нас. Я стану сильным ради нас. Сильнее, чем когда-либо. Я справлюсь. С жизнью, со свободой. При этой мысли на меня накатывает тошнота, и я опираюсь на капот машины, потому что мне вдруг становится нечем дышать. Ржавый металл уже успел нагреться, и я чуть не обжигаю пальцы.

Мне нужна помощь Эми.

Полчаса спустя я оказываюсь перед разваливающимся зданием, на втором этаже которого находится офис соцслужбы. Звонок висит на торчащих из стены проводах, и я даже не пробую на него нажать. Открываю стеклянную дверь, к внутренней стороне которой прилеплены листовки. Реабилитационные клиники, группы самопомощи, телефон службы душепопечительства^[1], вся бесполезная дребедень, к которой прибегают, когда уже не на что надеяться. Но «эй, позвони нам, и все наладится!». Да, конечно. Скорее уж «позвони нам, чтобы мы могли успокоить свою нечистую совесть».

Надеюсь, Эми не такая. Она приходила ко мне пару раз за последние несколько недель и казалась адекватной. Не то чтобы это имело значение, но я не средство для достижения чьей-то цели. Я здесь определенно не для того, чтобы успокаивать ее совесть, если именно это ее волнует.

На лестничной клетке после прогулки по ужасной жаре меня встречает приятная прохлада. Я вытираю лоб рукавом и поднимаюсь по ступенькам. Стены увешаны плакатами дурацких программ. Подростки-правонарушители, которых надо вернуть в общество, но исправительные курсы – не для меня. Добравшись до площадки, пару секунд колеблюсь. Что, если я не отмечусь у Эми и никогда больше не вернусь в эту дыру, где нет ничего, кроме страданий и отчаяния?

Но, конечно, я вхожу. Так привык к тому, что у меня нет выбора, что постоянно подчиняюсь. Насколько же я жалок. Ни малейшего представления о современном мире, ни воли, ни драйва.

Эми сидит за письменным столом, заваленным папками и документами. Она поднимает голову и улыбается мне.

– Привет, Рис! Ты уже здесь! А я думала, ты придешь только во второй половине дня, – слишком громко восклицает она. Похоже, мое освобождение воодушевляет ее сильнее, чем меня.

– Привет, – коротко отзываюсь я. У меня нет настроения для непринужденной беседы.

Она дружелюбно улыбается. Светлые волосы собраны на затылке в небрежный хвост. Она выглядит расслабленной. В отличие от меня. Я не знаю, куда встать, куда деть руки. Мне тут не место. Эми поднимается и дает мне знак следовать за ней. В соседней комнате обустроен уютный уголок. Она садится в кресло, а я опускаюсь на диван.

– Что ж, давай посмотрим, что нам с тобой делать. Для начала: у тебя есть какие-нибудь вопросы? Ты ведь уже знаешь, что я нашла тебе жилье и работу?

– Да, все нормально. – Я и правда не хочу разговаривать. Для меня все это чересчур: офис соцслужбы, Эми, все.

– Ладно, ты в курсе, что всегда можешь приходить сюда, если что-то случится. И я бы хотела – если ты не против – первое время иногда заглядывать к тебе на работу или домой. Только чтобы удостовериться, что все хорошо.

– Мхм. – Звучит фантастически. Хренова свобода, но под надзором, так, что ли?

– Великолепно. Спасибо за доверие, я это ценю. Это очень много значит.

Она закидывает ногу на ногу, берет папку и протягивает мне несколько листков.

– Вот твой адрес. Пока ты поживешь в квартире один. Но твоей будет только одна комната. Вторую скоро сдадут. К сожалению, у молодого человека, с которым ты должен был жить, случился рецидив. С этим всегда сложно. – Последние слова она произносит чуть тише. Будто ее действительно волнует, что происходит с нами, бедными ублюдками. – Кафе, где ты сможешь работать, – это часть программы ресоциализации. Твой шеф – хороший человек. По-настоящему добрый парень, который активно занимается социальными проектами в Перли. Большинство твоих коллег – студенты. Но не всех легко пристроить.

Я хмыкаю. Легко пристроить – звучит потрясающе! Будто я хренов уличный кот. Не нужно мне одолжений. Сам справлюсь. Но я этого не говорю. Держу рот на замке.

Эми с улыбкой продолжает:

– Итак, раз ты пришел так рано, давай я для начала отведу тебя домой. – Домой. Она в самом деле сказала домой. Я даже не представляю, что это означает. – У тебя есть какие-нибудь вещи?

Указываю на полиэтиленовый пакет. Больше у меня ничего нет – и шесть лет назад тоже не было. Да и откуда что-то могло взяться? Он все у меня отнял. Он. Опять он. Снова в моих мыслях. Вместе с ним вспоминается другое лицо. Красивое, дружелюбное. Но я заставляю себя не думать о нем. Пока рано.

– Кроме этого, ничего. Только шмотки, которые ты мне принесла. Спасибо, кстати. – Последние слова я бормочу себе под нос.

– Нет проблем. Я определенно ошиблась с размером. Впрочем, в оправдание должна сказать, что выбор у меня небольшой. Одежда, которая поступает к нам, редко кому-то подходит. Предыдущий владелец твоей толстовки, похоже, был гораздо толще тебя. – Она снова улыбается, и я делаю ей одолжение и улыбаюсь в ответ. Странное ощущение. Фальшивое. Я снова опускаю уголки рта. – Если хочешь, можешь посмотреть в кладовке, может, тебе что-нибудь приглянется.

– О’кей, – откликаюсь я. Неплохо иметь хоть какой-то выбор. Наверняка пройдет несколько месяцев, прежде чем мне удастся претворить план в жизнь. Я даже не знаю, с чего начать поиски. Нельзя же все это время ходить в этом уродливом мешке.

Эми поднимается, и я иду за ней. Она выходит из кабинета и отпирает другую дверь на том же этаже. За ней находится что-то вроде огромного чулана. Слегка пахнет затхлостью. Включив свет, Эми показывает мне несколько стоек с одеждой.

– Вот, можешь спокойно здесь покопаться. А я пока пойду покурю… да, знаю, не должна курить, – добавляет она, потупив глаза.

Я пожимаю плечами. Мне все равно.

– Спускайся, когда закончишь. И мы пойдем. Здесь есть мусорные мешки, запихивай туда все, что понравится. – Сказав все это, она разворачивается и уходит.

Я рад возможности побыть одному. Жутко напрягает, когда рядом с тобой постоянно кто-то болтает. Я прохожу к вешалкам. Немного порывшись в одежде, нахожу джинсы, которые, кажется, должны мне подойти, и четыре футболки. Замечаю на полу пару стоптанных кроссовок моего размера. Свою слишком маленькую обувь и пакет с вещами оставляю в кладовке. Остальное закидываю в мусорный мешок, выключаю свет и отправляюсь искать Эми. Несмотря на то что мне на нее наплевать, а я для нее – всего лишь работа, сейчас она моя единственная точка опоры в жизни.

Девушка стоит перед зданием и курит. А при виде меня улыбается и предлагает пачку сигарет. Я беру одну. Эми щелкает зажигалкой, и я глубоко затягиваюсь.

– Спасибо, – искренне говорю я. Сигарета дарит мне невероятное удовольствие, и благодаря ей жизнь кажется чуть менее странной. Это что-то привычное в чужом мире. Прислонившись к стене, закрываю глаза.

– Наверняка для тебя все это чересчур, – произносит Эми. Она серьезно никогда не умолкает? – Но я рядом, хорошо? – Она указывает на мусорный мешок. – Здорово, что у тебя получилось что-то подобрать. Скоро сможешь купить себе что-нибудь новое. Но для начала это лучше, чем ничего.

Я киваю:

– Да, все нормально. – На самом деле сомневаюсь, что на зарплату удастся что-то купить. Ее хватит только на оплату квартиры и продукты. Я делаю еще одну глубокую затяжку.

– Ну, пошли? – спрашивает Эми. Судя по всему, ей не терпится.

– Конечно, – отвечаю я.

В районе, где мне придется жить, большинство зданий снесено. Моя квартира находится в многоэтажном доме, слева и справа от которого раньше стояли другие здания, но сохранилось только это. Штукатурка на нем осыпается.

Эми отпирает одну из дверей на втором этаже и отдает ключ мне. Внутри витает странный запах. Моя комната маленькая и душная. В ней – односпальная кровать, комод, стол и хлипкий на вид стул. Стены голые. Но я не успеваю толком осмотреться в этой обшарпанной берлоге, когда Эми предлагает зайти в кафе «У Мала». Так я смогу представиться и со всем познакомиться. Она и правда времени даром не теряет. Сам я предпочел бы завалиться на кровать и проспать целую неделю, насколько я устал. Но как, говорится, время – деньги. А деньги – это начало всего, что я задумал.

В кафе меня представляют Малкольму. Он хозяин заведения и явно рад видеть Эми… и меня тоже. После обычных фраз приветствия он похлопывает меня по плечу. Я вздрагиваю. Не хочу, чтобы меня трогали, тем более мужик, которого я знаю две чертовых минуты.

– Уверена, Рису здесь будет хорошо, – уверяет Эми. – Верно, Рис?

– Мхм, – бурчу я. Без понятия, что еще сказать.

Мы вместе идем на кухню, вход в которую находится за стойкой. Там невыносимо жарко.

– Привет, чувак, – кричит веселый южноамериканец, нарезающий овощи на столешнице из нержавеющей стали. И подставляет руку, чтобы я дал ему пять. – Я Эрнесто, но все зовут меня Че.

– Привет, – отвечаю я и бью ему по ладони. – Рис.