– Нет, – покачал Джонс головой, и её сожжённое лёгкое мерзко заныло. – Разве что мы раздобудем костюмы Карателей.

– Можно использовать отложенную или ручную детонацию.

– Всё равно слишком опасно, – вмешался Герберт. – Мы не сможем заложить взрывчатку заранее. При очередной активации «Тифона» генератор попросту выведет из строя любую известную нам электронику. Стив, ты даже не представляешь, насколько мощное он создаёт искажение полей.

– Тогда придётся очень постараться. Будь у нас глиссы карателей, было бы проще. Но я подумаю, что можно сделать с нашими колымагами, – задумчиво пробормотал Стивен и поджал губы. – Надо всё рассчитать с точностью до минуты. Взрыв генератора должен случиться точно в момент, когда они решат запустить «Тифон». В этот момент мы уже должны быть в Городе, а лучше сразу у Башни.

– Но нас слишком мало, – заметил Льюис. – Мы не сможем быть сразу в трёх местах, да ещё и осаждать самую охраняемую точку Города.

– Выбора всё равно нет.

Стив задрал голову, пытаясь в темноте найти край возвышавшейся перед ним бетонной твердыни, но тот сливался с чернотой неба. Флор последовала его примеру и тоже посмотрела наверх. Возникло неприятное ощущение, будто это нагромождение из бетонных кубов вот-вот рухнет. Оно нависало так угрожающе и тяжело, что вдруг показалось – ещё немного, и упадёт прямиком на их группу. Что за дурацкие галлюцинации! Однако Флор попятилась и вдруг наткнулась на спокойно стоявшего Герберта. Послышался лёгкий смешок.

– Впечатляет, да? – тихо спросил он, и Флор кивнула. Льюис шагнул вперёд и тоже коснулся стены. – Иногда я не понимаю, почему всё вышло именно так. Почему, имея все возможности, мы ограничиваемся только одной, самой радикальной идеей. Почему, спустя столько веков, столько потерь и попыток начать всё сначала, мы по-прежнему стоим с бритвой Оккама в руках и делаем неправильный выбор?

– Потому что нам всегда мало? – криво усмехнулась Флор. – Мало еды, мало воздуха, мало места, мало любви, мало власти.

– А лично нам, как понимаю, мало той жизни, что отведена законом и Канцлером.

– Верно, – вздохнула Флор.

– Так чем мы тогда лучше их? – Льюис махнул в ту сторону, где остался Город. – Нам кажется, что нас обделяют, и мы начинаем брать сами. Это то же, что делают и они.

– Мы не берём, – неожиданно вмешался в разговор Стивен. Он подошёл и остановился рядом с Флор, в упор посмотрев на Герберта. – Есть разница между нами и теми, кто засел в Башне.

– Разве? В чём, Стив? Каратели так же хотят спасти Город и жизни тех, кто доверился Канцлеру, – покачал головой Льюис. – Мы храним Щит, обеспечиваем порядок на самых важных объектах. Если что-то случается, именно мы решаем последствия. Ты думаешь, в Городе мало сумасшедших, которым вдруг хочется уйти из жизни красиво? С шумом и фейерверком на полквартала? Стивен, вы не единственные сепаратисты под сетью Щита. И защита от этих безумных – тоже моя работа.

– Как и чистки Лояльности, публичные казни и карательные отряды, что без разбора вырезают целые районы несогласных из-за мании одного выжившего из ума старика, – тихо заметил Стив, и Герберт осёкся.

– Порой это необходимость, чтобы просто-напросто выжить, – сухо заметил он. – Ты тоже далеко не святой.

– Не спорю. Но у нас, в отличие от прочих фанатиков, есть чёткая цель.

– Разрушение Башни, а значит смерть Суприма и Канцлера? Хочешь сказать, она делает тебя лучше? Лучше, допустим, меня или Ханта, который готов умереть за тот Город, который ты собираешься уничтожить?

Оба мужчины раздражённо взглянули друг на друга, и Флор закатила глаза. Глупый спор. Совершенно бесцельный. Тем не менее эти двое, похоже, считали иначе.

– Да. Делает. Потому что это поступок, продиктованный совестью!

– Это трусость!

– Нравственность не предусматривает героизма. Она служит лишь показателем, что ни при каких обстоятельствах ты не совершишь подлости. А чего стоит вся ваша бравада, если она совершенно бесчеловечна? Что она вам даёт, и не потому ли ты пришёл к нам? Потому что быть нравственным – вот высшая цель каждого человека.

– Не неси чушь!

– Чушь?

– Полную и абсолютную чушь, – отрезал Герберт. – Легко говорить о морали, сидя в своём подземелье. Ты не знаешь, что значит для нас этот Город. Ты не дышишь им, не живёшь. Для тебя он – символ узурпированной власти. Да, Канцлер заслуживает прилюдно ответить хотя бы за «Тифон», но Суприм… Он управляет Городом. Он его мозг, который нужен, чтобы вся эта махина продолжала работать. И мне сложно его ненавидеть. Этот человек служит нашей безопасности точно так же… Чёрт! Если уж есть в этом мире пресловутый корень зла, то это именно Канцлер, а не слабый старик, что отдал своё здоровье на благо Города.

– Но Канцлер – не символ. В умах большинства власть – это Суприм. А здание – его знамя, наделённое настолько удушающим символизмом, что стало тюрьмой. И если мы хотим дать людям свободу, то должны его уничтожить. Их всех.

– Но тогда Герберт прав, мы станем такими же палачами, которые ничем не лучше тех, кто сидит в Башне, – покачала головой Флор и вздрогнула, когда Стив круто повернулся.

– Палачами? Тебя это смущает? Послушай, каждый, кто затевает переворот, рано или поздно приходит на эшафот. И только от него зависит будет ли меч в его руках или занесён над головой. Можете называть это как угодно, но я не смогу спокойно жить со своей совестью, если хотя бы не попытаюсь что-нибудь сделать. Да, жертвовать придётся многим и многими, но я готов к любому исходу. Надеюсь, вы тоже.

С этими словами Стивен отвернулся и направился в сторону стены, чтобы, видимо, обойти и рассмотреть её подробнее. Рядом с ним немедленно оказались парочка инженеров-самоучек, которые затараторили о фундаменте, плотности и о чём-то ещё.

– Наше добро добрее, а справедливость справедливее, – неожиданно с горечью проговорил Льюис, и Флор кивнула. – Стив одержим идеей, но вряд ли представляет, что будет дальше.

– А мы?

– Делай, что должно, Флоранс, и решение придёт.

Они замолчали, вслушиваясь в тихий гул, что издавал спрятанный в саркофаг генератор.

– Не думаю, что Руфь хотела именно этого. Хотела смертей и разрушений, – вдруг заметил Герберт. – Суд – да. Но остальное…

– Она надеялась, Хант будет с нами, – скривилась Флор. – Не знаю, как бы нам помог этот факт…

– Из Ханта получился бы неплохой лидер, – тихо пробормотал Льюис, и Флор вздрогнула от таких крамольных мыслей. Она испуганно взглянула на Карателя, но его обезличенная маска была, как всегда, невыразительна. Тем не менее Герберт всё понял верно. – Не смотри на меня так. Он предан Городу больше, чем Стив. Им не движут обиды, личные счёты или корысть. Всё, что он умеет – защищать. И делает это, как умеет.

– Чем создаёт мне кучу проблем, – ворчливо отозвалась Флор, но мысленно согласилась с доводами Льюиса.

Она снова посмотрела на тяжёлую бетонную стену, за которой скрывался генератор «Тифона». Господи, если они смогут её подорвать, это уже будет чудо. А ещё надо как-то добраться досюда вновь и не убиться самим. Или убиться… Стив же сказал: «…жертвовать придётся многим и многими».

– Как у вас складываются отношения? – словно бы невзначай спросил Герберт и демонстративно натянул посильнее перчатку.

– С кем? – глупо переспросила Флор, а потом тяжело вздохнула, когда Льюис принял позу «Спокойствия». Ох, да ладно… – Я так понимаю, тебе уже о чём-то донесли.

Последовал смешок.

– Ему следует меньше доверять Варду. Все уже в курсе, что в Башне завелась одна дерзкая лаборантка, которой благоволит сам Артур Хант. Это опасно. Юджин, быть может, и неплохой друг, но держать язык за зубами не может.

– Вряд ли этим двоим известно значение этого слова. К тому же, я не нянька большому мальчику, при виде которого у меня трясутся поджилки. Пусть сам разбирается, – огрызнулась Флор, но замолчала, когда к ней повернулась страшная маска. Поджав губы, она помедлила пару мгновений, прежде чем всё же честно призналась: – Мне кажется, он подозревает меня или уже догадался о чём-то. Но я не могу промолчать. Совсем. Знаешь, в нём столько эмоций! Даже удивительно. Целый комок.

Льюис ничего не сказал, и Флор смутилась. Ей вдруг показалось, что она несёт откровенную чушь и совсем помешалась на том, чего нет. Придумала себе какие-то эмоции у гуманоида Ханта, а потом уверовала в свою же идею. А всё из-за Руфь с её идефикс! Да пошло оно… Флор досадливо поморщилась и хотела уже было отойти, закончив этот фантасмагорический разговор, но тут Льюис качнулся на мысках и вдруг тихо сказал:

– Проверь его.

– Кого? – растерялась Флор. Похоже, со всеми волнениями прошлых дней она неожиданно отупела.

– Ханта.

– На что?!

Герберт вновь повернул к ней свою маску и чуть наклонился, словно вглядывался в едва заметные за защитным стеклом глаза Флор. Он склонил голову набок, отчего она инстинктивно вздрогнула и отшатнулась. В ушах вновь зазвучало хриплое дыхание респиратора Ханта, но Флор заставила себя через силу рассмеяться.

– Ты бредишь, – прошипела она, когда нервное хихиканье стихло, но Льюис так и не пошевелился. – И как ты себе это представляешь?

– Не знаю, – пожал он плечами. – Но мне не нравится, что происходит. Я уже говорил сегодня Стивену, что в Городе достаточно сумасшедших, которым мешает и Башня, и Канцлер. Но в первую очередь им мешает Хант. Мы их, конечно, вылавливаем. Нам не нужны диверсии. Но, благодаря Варду, его чрезмерная зацикленность на твоей персоне известна даже тем, кто совершенно не интересуется делами Канцеляриата. Против тебя легко устроить какую-нибудь провокацию, а значит, и против Ханта.

– Герберт! – снова едва не рассмеялась Флор. – Да кому я нужна?!

Льюис не ответил. Он выпрямился и уставился на бетонную стену, словно не было только что весьма странного разговора. Флор удивлённо посмотрела в его строну. Что за странные предупреждения? С чего бы? И почему нельзя выражаться как-то конкретнее? На что ей надо проверить Ханта? Уж не на запрещённый ли ген? Какой абсурд! Если и был в этом мире идеальный набор хромосом, то это у Ханта. Зачем лишний раз себя огорчать? Флор и так знала, что найдёт там сплошное генетическое совершенство. Так что она нахмурилась и снова взглянула в сторону Герберта, чей чёрный плащ Карателя казался темнее безлунной ночи, а поза выражала абсолютное равнодушие. И глядя на скрещенные за спиной руки, Флор вдруг поняла, что Льюис просто не давал себе шанса поддаться хоть каким-то эмоциям, из-за риска выдать себя. Новой оплошности Артур Хант ему не простит.

– Пойдём, – неожиданно проговорил он. – Я научу тебя обращаться с интеллектом моего глиссера. Кто знает, что может нам пригодиться.

И от его мрачного тона Флор зябко поёжилась.

***

При дневном свете эта часть Города выглядела ещё более необжито, чем думалось Ханту. Обычно тесно ютившиеся друг на друге бетонные хибарки покрывали каждый клочок земли и, громоздясь, словно улей, вырастали будто из воздуха. Но здесь, и Хант медленно обвёл взглядом окраину, было просторно. Почти пусто. Ни заводов, ни очистных, ни даже концентраторов воды, что строились на самом краю близ Щита. Из-за бесконечного гула жить здесь было едва ли возможно, однако дефицит места вынуждал некоторых перебираться даже в эти неблагополучные районы. Вот и здесь кто-то много лет назад выстроил целый ряд однотипных домов, которые сейчас отбрасывали тусклую тень на серые камни брусчатки. Обычно такие халупы служили типичным жильём городского отребья, что ютились вдесятером на одном убогом диване, но, похоже, здесь уже давно никого не было.