– Что королевская семья Эверока умрет, он тоже предсказал?

– Я… Я не знаю… Он уже стар. – Далия обняла себя руками и отвернулась, пряча слезы.

Эвон не решился подойти к ней, чтобы успокоить. Он понял с первого раза: помощь ей не нужна, а значит, пусть справляется сама.

– Я не призываю сны, а вижу их, только когда святые этого хотят.

– Ты лгунья. Мать с отцом еще живы. Ты говоришь это специально, чтобы разозлить меня. А Юстин… Юстин пытался меня защитить. Я уверена в этом!

Соно, Юри и Эвон переглянулись. Они непонимающе искали ответ в глазах друг друга, надеясь, что им послышалось.

– Дэл, но ты же видела…

– Я не знаю, что видела. Но знаю Юстина, который никогда бы так со мной не поступил, – перебила Эвона Далия.

Все замолчали. И в этой тишине услышали скрип закрывающейся крышки трюма.

Завтрак был скудным. Лорд захватил последние припасы с кухни, и всем пришлось давиться зачерствевшим хлебом и кислыми зелеными яблоками. Совсем маленькая команда матросов во главе с капитаном сразу же разбежалась подготавливать корабль. Подняв якорь, они поймали попутный ветер и направились в сторону Большой земли.

Берк так и не вышел на завтрак: по словам лорда, он плохо переносил качку. Эвону пришлось спуститься в пропахшую рвотой маленькую каюту, где Берк сидел в углу и крепко обнимал деревянное ведро. Травник принес ему воду и мяту, которую заставил разжевать. Попросив у Паунда ненужный свиток, он оторвал от него кусочек бумаги, а затем, скатав его в шарик с острыми, почти как иглы, углами, примотал его к запястью Берка. Тот долго сопротивлялся, но все же поддался, когда почувствовал, что ему становится лучше. Этому Эвона научил придворный целитель Рокрэйна. Так он с легкостью мог отправляться в плавания по Незамерзающей реке на небольшом дракаре^[1]. Острые края давили на точку, в которой соединялись нити, ведущие к голове и желудку, – тошнота и головокружение проходили почти мгновенно. Но Берку понадобилось время, чтобы до конца очистить желудок, который вчера он набил почти всей едой, спрятанной на корабле. Паунд и Ресей вернулись к Берку сразу после завтрака. Гладя сына по голове, лорд вытирал ему испачканные губы, а брат отвлекал его интересными историями, которые придумывал на ходу.

– Как нам вылечить его, травник? Как избавить от мук? – Лорд напомнил Эвону о разговоре на Схиале.

– Дайте мне время, и к прибытию я принесу вам свитки с рецептами настоек, которые вы сможете изготавливать сами. Но самое главное – разговоры. Не позволяйте ему замкнуться в себе: спрашивайте о самочувствии, делайте что-то вместе, обучите ремеслу. Чаще обнимайте и повторяйте, что он нужен и важен. Он не должен думать, что отличается от других. Он такой же, как мы. Просто помогите ему это понять. Ваши слезы и сожаления только все ухудшают. Поверьте мне: я говорю вам это не как лекарь, а как сын. Вы нужны ему.

И дав Берку новую порцию мяты, Эвон поднялся на палубу, где на бочках сидели его новые друзья.

– Я хочу спасти Юстина. Он все еще мой брат.

– Ты хочешь его погубить! Обвиняешь в убийстве королевской семьи. Его казнят из-за тебя и слухов, которые ты разнесешь, как ступишь на землю моей страны.

Юриэль и Далия опять ругались. А Соно, сидя дальше всех, несмотря ни на что пытался сконцентрироваться и насладиться медитацией. На удивление, у него хорошо получалось.

– Нам опасно плыть в твою страну, как ты не поймешь?! Ты забыла про Куана, который пришел убить тебя? Он пересек океан из-за сделки с Юстином. Думаешь, тебя радушно встретят во Фране?

– Он… Он тоже врал! Вы же из одного клана! Сектанты и убийцы. Вас учат обманывать людей. Я не могу и не хочу тебе верить, сиаф.

Эвон покашлял, привлекая к себе внимание. Далия сразу изменилась в лице, стоило ей увидеть травника. Она раскраснелась – то ли от стыда, то ли от смущения – и, поправив волосы, вздернула подбородок. Отмахнувшись от Юри и намекая, что не хочет с ней говорить, Далия в конце концов повернулась к ней спиной. Сиаф же в ответ лишь показательно на нее шикнула. Эвону не хотелось разногласий, и, решив всех помирить, он вернулся к разговору.

– Мы приплывем в порт Эверока уже вечером. Нужно решать, что делать и куда идти. Послушай, Дэл, во все, что сейчас происходит, сложно поверить. Тебе страшно. Я знаю. Но, чудесная, ты не одна. Мы все здесь для того, чтобы помочь тебе.

– Я здесь не для этого, – буркнула под нос Юриэль.

– Мы все поможем тебе, – поправил Эвон. – Ты в опасности. Король с королевой мертвы, а Юстин приказал Куану убить тебя. Пойми, наконец, что это не сон. Ты не станешь королевой Эверока, потому что умрешь раньше, чем дойдешь до замка.

Эвон нежно коснулся рукой ее подбородка и поднял поникшую голову. По щекам Далии текли слезы, а мокрые глаза покраснели от усталости. Потерянная и беззащитная, она стояла перед ним. Эвон вспомнил себя. Как убегал от семьи, как остался один, не зная, что делать и куда идти. Эвон с легкостью представил, каково это – в одночасье потерять все, что у тебя есть: мать с отцом, возлюбленного, корону, власть и дом. Она стала чужой там, где росла. Стала одинокой. Стала ненужной. Так же, как когда-то и он.

– Мы вернем тебе твою страну и узнаем правду. Обещаю. Но в этом нам может помочь только мой отец. Добраться в Рокрэйн не составит труда. Нужно лишь найти лошадей, запастись едой и теплой одеждой. Если не задерживаться долго на привалах, то у Рэкенской горы мы будем уже через пару дней.

– А эти? – Далия кивнула в сторону Юри и Соно. – Я не хочу, чтобы они шли с нами.

– Будто мы этого хотим, – ответила вместо травника Юриэль.

– Они нам нужны. Как можно отказаться от помощи шпиона и убийцы? С Соно мы точно будем в безопасности. Да и Юри может быть полезна. Она все-таки видит будущее, хоть и не контролирует сны.

Далия на секунду задумалась, но быстро кивнула, давая свое согласие, и покосилась на Юри. Та искренне улыбнулась, но принцесса в ответ лишь закатила глаза.

«Нас ждет интересное путешествие», – подумал Эвон.

Глава 3. Соно

Хикаро научил Соно медитации, когда тому было четырнадцать. Тогда же в клан попала Юри, и минуты тишины и спокойствия ниджаю стали просто необходимы. Она была громкой и любопытной. Все время что-то спрашивала, лезла к Соно под руку во время тренировок, отвлекала учителя и требовала его внимания. Это раздражало. Соно считал ее назойливой, а Хикаро, наоборот, ставил в пример, говоря, что с таким упорством она многому сможет научиться.

Первый урок медитации закончился шишкой на голове Ин Лика. Соно долго пытался расслабиться в неудобной ему позе, услышать внутренний голос, но посторонние звуки мешали сосредоточиться. Никак не получалось выровнять дыхание, а затекшая спина отзывалась болью в позвоночнике. Последней каплей стала Юри, которая радостно вбежала в минку с хворостом, собранным в лесу. Соно нервно схватил плошку с рисом и кинул в окно, но попал в голову советника, идущего проведать старого друга. Хикаро не стал ругать его тогда, лишь сказал: «Тебе будет сложно, пока ты не поймешь, насколько это легко». В тот момент Соно счел эти слова бредом. Как обычно, слишком заумно и совсем не понятно.

Ниджаю казалось, что ему проще подраться с наемником, стереть кулаки до костей и, задыхаясь от усталости, упасть на песок, залитый его же кровью, чем остаться на пару часов в одиночестве со своими мыслями. Ему больше нравились тренировки врукопашную и сражения на катанах. Хотя и они поначалу давались с трудом. Он бил наотмашь, без тактики, с одной целью – причинить боль противнику. Хикаро научил его выдержке. Рассказал, что сражение – это в первую очередь защита. Неважно, чего или кого. Главное – не нападать без необходимости и ждать, ведь чаще всего соперник оказывается трусом, бросающим слова на ветер. Не стоит тратить силы на того, кто убежит, увидев взмах катаны. Соно понадобилось пару лет, чтобы понять это. Учитель говорил, что ниджай быстро учится, но, наверное, это был единственный раз, когда он соврал.

Другое дело – заказы, которые раздавал клан. Там не было места размышлениям. Холодный расчет, не более. Свое первое задание Соно получил в шестнадцать лет. Он думал, что убьет человека легко и быстро, ведь Хикаро брал его с собой на вылазки. Пока учитель допрашивал жертву, наемники избавлялись от свидетелей, а позже и от того, чью смерть купили у клана. Соно думал, что запах чужой крови и предсмертные стоны больше ему не противны, и, отправляясь на свое личное задание, он был готов ко всему. Если бы он знал, как сложно будет сделать этот шаг и что обратного пути нет, он бы прыгнул с обрыва. Ощущения наверняка одинаковые. Сначала чувствуешь страх, он пожирает тебя, будто голодный дикий пес, рвет плоть, грызет кости и терзает череп, пытаясь добраться до мозга. Он рычит, скалится и вынуждает прыгнуть вниз… И ты делаешь шаг.

Но стоит сорваться, как появляется легкость: выбор больше не обременяет тебя. Ты сделал, как хотели, и оправдал чужие ожидания. Кажется, что все закончилось, но потом тело достигает дна. Секунды счастья сменяются невыносимой, медленно мучающей болью. Вот и Соно лежал на дне, захлебываясь в своей крови и крови жертв, которых убивал одних за другими. Невинные люди, неугодные кому-то. Для него они были просто заданиями. Их жизни в обмен на его. Вот чему его научил клан. Жестокости, которой Соно сопротивлялся каждый день.

Его первым заданием стал молодой аристократ из Ньюри по имени Тэмишо. Единственный сын чиновника Шисуно и будущий приближенный слуга императора. Веселый парень, мечтавший о путешествиях. Он хотел стать исследователем, океаноплавателем или картографом, но никак не рётоку^[2]. С детства его интересовали другие страны и живущие там люди. Другие святые и другие законы, но Тэмишо не мог пойти против семьи. Набожный отец готовил его к вступлению в «Клан веры», и преданный сын не имел права сопротивляться.

Тэмишо было семнадцать, а значит, близилось время к посвящению в рётоку. Тогда на улицах Арасы зрел бунт. «Клан чистокровия» протестовал и просил закрыть порт, который каждый день принимал иноземцев. Куоку^[3] запрещали смешивать кровь жителей разных стран и силой забирали детей тех, кто нарушал запрет. Отчаявшиеся люди приходили в храмы за помощью, но, получая отказ, винили во всем святого Ара. Тэмишо был первым рётоку, который, набравшись смелости, пошел к императору Арасы с просьбой остановить это. Он собрал письма людей, у кого забрали детей, и у тех, кого куоку изгоняли из страны. Комей Ку прислушался к Тэмишо и приказал распустить «Клан чистокровия». Тогда-то один из куоку и пришел к Ренрису Баду, а Тэмишо стал первым заданием Соно.

Ночью, посреди пустой улицы, освещаемой одним затухающим фонарем, Тэмишо шел домой, весело размахивая корзинкой с подаяниями из храма. Он торопился к отцу и радовался новости, которую хотел рассказать. Соно подкрался к нему со спины, прижал к себе и полоснул лезвием по горлу. Тэмишо выронил корзинку, его ноги подкосились, но Соно не дал ему упасть. Он поймал умирающее тело. Хикаро запретил жалеть жертву, но Соно ослушался. Тэмишо был напуган, держался руками за шею, пытаясь остановить бьющую фонтаном кровь, кряхтел и звал на помощь. Но стоило найти глазами убийцу, как он улыбнулся и его страх испарился.

– Ты… На-наконец-то… вернулся до-м-м-мой, Соно, – захлебываясь кровью, проговорил Тэмишо.

Расслабившись в руках ниджая, он закрыл глаза. Он принял смерть с гордостью и умер на руках лучшего друга.

– Прости меня, Тэм. Прости… – сквозь сжатые зубы бормотал Соно. – Прости, что я вернулся к тебе так поздно.