* * *

Говорят: на этом свете умирают,
Если так тоскуют, как тоскую я
Из-за той, что видел только миг,
Что хороша,
Как цветы струящиеся фудзи^[6]…

* * *

Мне кажется теперь, когда моя любовь
Намного глубже и сильнее стала, —
Я умереть могу в смятенье чувств;
Так рвется нить жемчужная – и вдруг —
Рассыплется весь жемчуг дорогой…

* * *

Тоскую о тебе и жду тебя всегда!
О, если был бы знак,
Что суждена нам встреча!
Ведь в этом мире я, увы, не вечен.
Подобно всем живущим на земле…

* * *

У ворот моих
На деревьях вяза вызрели плоды…
Сотни птиц слетелись к дому моему,
Тысячи слетелись разных птиц,
А тебя, любимый, нет и нет…

* * *

Среди полей заброшенных, в глуши,
Далекой, словно вечный свод небес,
Оставила тебя,
И от тоски и дум
Нет больше сил на этом свете жить!

* * *

Как до небесных облаков
Отсюда далеко – так до тебя…
Но пусть с тобою мы в разлуке,
Взамен твоих – чужие руки
Не станут изголовьем никогда!

* * *

Как тень прозрачная в рассветный час,
Таким же тонким тело нынче стало,
Все из-за той, что яшмой засверкала
Лишь издали —
И навсегда ушла от нас…

* * *

Кого среди людей назвать счастливым? —
Того, кто милой слышит голос
и в пору ту,
Как черный волос
Уже становится седым!

* * *

Вчера, вечернею порой, лишь миг один,
Короткий, как жемчужин встречных звон,
Я видел здесь ее, —
И нынче утром вдруг
Мне показалось, будто я люблю!

* * *

Пусть велика земля, но даже и она
Имеет свой предел,
Но в мире этом есть одно,
Чему конца не будет никогда,
И это бесконечное – любовь!

* * *

Ведь ты – лишь человек
С непрочною судьбою.
Как лунная трава цукигуса^[7].
О, что ты можешь знать, мне говоря:
«Мы после встретимся с тобою…»

* * *

Когда зайдет за облака луна,
Сияющая ныне в небесах,
Как зеркало кристальной чистоты, —
Нет, все равно не кончится тоска,
А станет лишь любовь моя сильней!

* * *

Оттого, что обо мне не думает совсем
И меня не любит милая моя,
Я скрываю от нее любовь.
Так бутон скрывает чашечку цветка, —
Но должны бутоны расцвести!

* * *

Когда бы ныне мог корабль я встретить.
Который держит путь в столичные края,
Я б милой передал,
В каком смятенье думы,
Что словно скошенные травы на лугах…

* * *

Наверно, там, где горы Симакума
Жемчужным гребнем в небо поднялись,
В вечерних сумерках
Идешь ты одиноко
Заброшенною горною тропой…

* * *

Когда оградою зеленой горы
Меж нами встанут множеством рядов
И мы уже не будем больше вместе, —
Тебе, любимый мой, в далекий край
Я часто не смогу подать отсюда вести…

* * *

С нетерпеньем друга ожидаю,
В дом одной мне нынче не войти,
Пусть роса давно уже покрыла
Белотканые
Льняные рукава…

* * *

Когда в цветенья час
Не расцветают сливы,
А лишь в бутонах прячут лепестки,
Быть может, так они любовь скрывают?
А может, снег они с тревогой ждут?

* * *

Возле моря,
На скалистом берегу,
Утро каждое я вижу стаи птиц,
Утро каждое смотреть бы на тебя,
Но тебя не видно, милый мой…

* * *

Подобно соловью, что раньше всех поет
В тени ветвей,
Когда придет весна, —
Ты раньше всех мне о любви сказал,
И лишь тебя отныне буду ждать!

* * *

Лишь издали могу я любоваться,
Дотронуться не смею никогда.
Как лавр зеленый,
На луне растущий^[8], —
Любимая моя… Что делать с ней?

* * *

Пока в саду своем ждала,
Что ты придешь ко мне, любимый,
На пряди черные
Распущенных волос
Упал холодный белый иней.

* * *

Ведь оттого, что никогда не думал,
С какой тоской тебя
Я буду вспоминать,
Бывали и такие ночи,
Когда подушкой был не твой рукав!

* * *

Вот нить жемчужная;
Как ни длинна она,
Сойдутся вместе у нее концы.
Не разойдутся и у нас пути —
Одна нас свяжет нить, как эти жемчуга…

* * *

Эта ночь, что черна^[9],
Словно черные ягоды тута,
О, пускай никогда не проходит она!
Так мучительно ждать мне до ночи тебя,
Каждый раз уходящего рдеющим утром!

* * *

Должно быть, наступил уже рассвет:
Тидори^[10] возле нас щебечут неустанно,
А изголовье из твоих прекрасных рук,
Из белотканых рукавов твоих
Мне, как и ночью, все еще желанно!

* * *

О, только если высохнет до дна
Река Сикама, что впадает в море
Владыки вод,
О, только лишь тогда
Умрет навек моя любовь к тебе!

* * *

Схлынут волны – и в заливе Нанива
Собирают водоросли-жемчуга
Девушки-рыбачки…
И хочу узнать:
Как по именам вас называть?

* * *

Только тем, кто ищет раковины здесь,
Мы охотно подаем от сердца весть.
Странникам,
Кому постель – трава,
Мы своих имен не назовем.

* * *

Каждый раз, как только вижу я
Крылья тех гусей,
Летящих в тростники,
Вспоминаю я разящую стрелу,
Что носил ты за спиною у себя…

* * *

Вот спустилась ночь…
Скоро и светать начнет…
Двери распахнув,
Жду, когда же он придет,
Милый, что ушел в страну Кии?

Песни восточных провинций

* * *

Целый день толку я белый рис,
Грубы стали руки у меня.
Хорошо бы, если б в эту ночь
Молодой хозяин мой пришел,
Тронул их и пожалел меня!

* * *

Как на поле здесь, в Санацура,
У холма я сею нынче просо —
Вижу, лошадь милого пришла.
Потянулась к просу, ест… Ну что ж,
Все равно ее не прогоню!

* * *

Ах, одежды белотканой рукава^[11]
В изголовье положу-ка я себе!..
Вижу, едут из Курага рыбаки,
Возвращаются к себе домой, —
Не вставайте, волны, на пути!

* * *

У Цукуба, у горы,
Рано еще снегу выпадать.
Что это белеет там, вдали?
Верно, расстелила полотно
Для просушки милая моя.

* * *

В дальней стороне Сакитама,
Где стоят в заливе корабли, —
Ветер злой.
Канаты рвутся там…
Только б не пришлось расстаться нам.

* * *

Вот из здешних мест, из Синапу,
Из соседней речки Тикума,
Камешек простой;
Наступишь ты ногой —
Для меня он станет яшмой дорогой!

* * *

Здесь, в стране у нас, в Асигара,
Возле горных склонов Хаконэ,
Просо мы посеяли с тобой.
Вот уж и колосья налились —
Странно, что не вместе мы теперь!

* * *

Нежный померанцевый цветок,
Что расцвел в селении моем,
Притянул к себе, хотел сорвать.
Но оставил, не сорвал его —
Был уж очень молод тот цветок!

* * *

Ведь еще вчера я ночью с милой был,
А мне кажется, что этот миг далек,
Словно журавли,
Что в небесах летят,
Прикасаясь к белым облакам…

* * *

Как жемчужная трава,
Что растет на диком берегу,
Клонится к земле, —
Так, склонясь, наверно, спишь одна,
Не дождавшись друга своего…

* * *

Простую женщину из Адзума-страны,
Что для тебя в саду своем растила,
Срезала коноплю, сушила,
Стелила для тебя и так тебя любила,
Заботясь о тебе, – не забывай!..

* * *

Когда в стражи я из дома уходил,
Было рано, чуть забрезжила заря…
У ворот моя жена стояла…
Все не знала, как теперь ей быть,
Все боялась мои руки отпустить.

* * *

Милую жену покинул я,
Бросил я ее в селении чужом, —
Тяжко мне,
И глаз не отвести!
Все глядел, пока вдали не скрылся дом…

Песня мужа

Те ворота, где стоит жена
У горы Цукуба, – скроют облака,
Но пока я различаю
Милый дом —
Буду я махать ей рукавом!..

Песня жены

Где горы Цукуба виден пик,
Только ли орла там слышен крик?
Это плачу я!..
Так вечно мне рыдать,
Если нам друг друга не видать!

Песня мужа

Здесь тебя оставить и уйти
Жалко сердцу, милая моя…
Хорошо бы —
Нет другой мечты, —
Чтоб у лука тетивою стала ты!

Песня жены

Проводив тебя, остаться здесь,
Все равно что погубить себя!..
Хорошо бы
Обратиться в этот лук,
Чтобы вместе быть с тобою, милый друг!

* * *

И когда расстались мы
На берегу,
На который в белой пене шла волна,
Безнадежно тяжко стало мне,
В сотый раз машу я рукавом…

* * *

Словно стаи уток улетали, —
Отправлялись мы в далекий путь.
Опечаленное сердце милой,
Что со мной прощалась в этом шуме,
До сих пор я не могу забыть.

Из легенды о знаменитой красавице Тэко^[12]

…И когда, в страну восточную придя,
Взглянешь, как у берега катится волна,
Сразу загрустишь
о деве молодой,
Что сюда ходила часто за водой…

Поэзия древней Японии VII–VIII вв.

Какиномото Хитомаро

* * *

У вороного моего коня
Так бег ретив, что сразу миновали
Места, где милая моя живет…
Как в небе облака —
Они далеки стали!

* * *

Несущиеся вихрем листья клена среди осенних гор,
Хотя б на миг единый
Не падайте, скрывая все от глаз,
Чтоб мог увидеть я
Еще раз дом любимой!

* * *

От ветра свежего, что с берега подул,
У мыса дальнего Нусима, с гор Авадзи,
Мой шнур, что милою завязан был,
Как будто к ней стремясь,
По ветру заметался…

* * *

Тиха морская гладь
У берегов Кэи…
Как срезанные травы гомо^[13],
Разбросанные плавают вдали
Челны рыбацкие на взморье.

[6] …цветы струящиеся фудзи… – Фудзи – японская глициния (Wistaria floribonda), цветет поздней весной или в начале лета сиреневыми и белыми цветами, спускающимися с ветвей длинными гирляндами, отчего их сравнивают часто со струями водопада, волнами.

[7] Лунная трава цукигуса (Comnielina communis) – имеет способность быстро менять свой цвет, отчего в песнях встречается как символ непостоянства и изменчивости.

[8] …лавр зеленый, на луне растущий… – По старинным японским представлениям, навеянным китайскими легендами, считалось, что на луне течет река и растет лавр.

[9] Эта ночь, что черна… – песня о разлуке на заре, образец одного из «общих мотивов», своеобразная японская альба.

[10] Тидори – японский кулик.

[11] Ах, одежды белотканой рукава в изголовье положу-ка я себе!.. – В песне приводится любовный заговор с целью охранить возлюбленного в плаванье и привлечь к себе на ложе. Старинное поверье утверждало: если положишь в изголовье рукава своей одежды, дождешься на ложе любимого.

[12] Тэкона – легендарная красавица, бросившаяся в море, не будучи в состоянии сделать выбор между двумя любившими ее юношами.

[13] Травы гомо – разновидность речных водорослей.