– Здорово сказано, «едят, как хлеб». Просто супер! Ну, да, и я тоже ел, и не поперхнулся даже. Я сделал выбор, а было одно из двух: либо к тем, кто едят, либо к тем, кого ели, вот я и ел его этот хлебушек такой податливый, хоть и пресный. Встрянет ли он когда-нибудь поперёк горла тем, кто жрёт его день и ночь? А если всё же настанет тот час расплаты, и поволокут меня к месту казни, я встретил бы его без тени страха, и перед тем, как погаснет свет, я успел бы выкрикнуть: наконец-то!.. – Бульдозер действительно едва не крикнул, но вовремя взял себя в руки. – Когда мне возражают и напоминают про оппозицию с демократическим лицом, про их протестные акции за свободу и справедливость для всех без разбору, и за всё прекрасное, я отвечаю: ваша оппозиция не народ, это мякина. Я, хоть, и не крестьянин, но знаю, что есть хлеб, зерно, и есть, мякина – всякая летучая пыль и ошмётки, остатки от молотьбы колосьев, не съедобный продукт. Так вот я имею в виду не мякину, а хлеб, то есть, народ, который, теоретически, способен когда-нибудь переполниться своим бездонным терпением. Я же почти разуверился в этом! я бросал в этот людской колодец камень за камнем, но оттуда не доносилось ни единого звука! Но однажды настал этот день, и меня разорвали слова: «Я пришёл спасти русскую душу»!..

Бульдозер поднял глаза к Иисусу.

– Ну, и как ты собираешься спасать эту русскую душу?

– Судя по тому, что я услышал от людей у Ильинского храма, можешь считать, что камни в колодец ты бросал не напрасно. Душа народная жаждет правды, иначе она погибнет, она ищет её на земле и не находит, потому что та правда, которую она так жаждет, исходит с Неба. Ещё в очень давние библейские времена человек говорил человеку: «жив Господь, и жива душа твоя!» Когда снова вспомнят об этом, Бог омоет русские души, даже самые чёрные, смрадные.

– Но ведь есть Церковь, она тоже учит жить правдой Божьей, я же бывал на службах, а каков итог? Итог нулевой. Получается, в стенах храма правда есть, а за стенами, как не было её, так и нет. То есть, люди десятками лет стоят на службе, учатся правде, а потом идут в мир и ничегошеньки не меняется. Хотя почему не меняется, очень даже меняется в худшую сторону. Это как, по-твоему?

– У верующих отняли меч, но сказано: «продай одежду свою и купи меч». Меч – это слово Истины и действие Божьей правды. Вместо меча навесили на шею ярмо безвольной покорности и послушания без рассуждения. Люди ходят в храм, как в баню: помылись, и по домам – с лёгким паром! Это в лучшем случае. Русская душа это целомудрие, великодушие, нестяжательность, необоримое стояние в Божьей правде, спасающей мир, потому что «не в силе Бог, а в правде!» – это сказано русскими и больше никем. Мир ищет света русской души. «И зажегши свечу, не ставят её под сосудом, но на подсвечнике, и светит всем в доме».

Бульдозер поднялся с места:

– Разговор окончен. Ты принимаешь моё предложение пожить здесь, по-крайней мере, столько, сколько посчитаешь нужным?

– Принимаю, – Иисус также поднялся с места. – Но при условии свободного выхода за ворота.

– Как хочешь. Я предупрежу охрану Через пару часов приглашаю на ужин, сегодня жареные караси под сметаной, свои, озёрные. Очень рекомендую.

– Мне лучше побыть одному.

– Воля твоя, – пожал плечами Бульдозер.

Вечер пришёл сырой, туманный. С озера тянуло горечью краснотала, свежей рыбой, прелым деревом, дымом, дёгтем… Озеро словно растворилось в воздухе, казалось, оно было повсюду, со всех сторон, то отступая, то приближаясь сквозь мигающие огоньки, сквозь волнующую прохладу, сквозь чей-то невнятный рассеянный разговор…

Угловое окно спальной комнаты хозяина дома на втором этаже, задёрнутое портьерой, слабо светилось снаружи оранжевым прямоугольником. Полковник Тарутин лежал ничком на кровати с зажатым в правой руке пистолетом.

Взлаяли и завыли собаки откуда-то с городской окраины.

Он перевернулся на спину.

– Продай одежду и купи оружие… – голос был странный, почти чужой. – Вот так, значит, – он только теперь приоткрыл глаза. – Одежда это имущество, имение, насколько я понимаю, а оружие, то есть, меч, это, как выяснилось, дело правды. Правды.

* * *

Утром Иисуса не обнаружилось.

– Роман Игоревич, вы же сами приказали, – оправдывался охранник.

– Да я ничего. Когда ушёл?

– Ещё не рассвело, я только сменился.

– Я так и думал.

* * *

Спорткомплекс «Звёздный» сиял в ночи праздничным фасадом в гирляндах огней, разбросавших своё разноцветье по зеркальным капотам и крышам престижных автомобилей, припаркованных в несколько рядов на отдельной ограждённой стоянке.

Начинался первый период матча областной Неофициальной Хоккейной Лиги (НХЛ!), организованной по личному хотению губернатора Калужской области, специально для катания с шайбой в свободное от работы время, но в форме турнира. Игры проводились раз в месяц, с ноября по май, между четырьмя областными командами, набранными большей частью из областной элиты: управленческой, торгово-финансовой и театрально-эстрадной. Народу дозволялось совершенно без всякой платы присутствовать на трибунах и аплодировать, но главное, быть свидетелями блестящих побед губернаторской ледовой дружины, собранной на треть из чиновников областного ранга, банкиров и крупных торговцев, способных сколько-нибудь устойчиво скользить на коньках и двигать клюшкой, но на две трети усиленной некогда известными спортсменами, среди которых имелись бывшие члены сборной по хоккею, а также призёры внутрисоюзных чемпионатов. В общем, подобрали команду непобедимых, но не столько из-за состава, сколько из-за того человека, который выводил её на лёд в капитанской повязке, а таковым человеком на всю калужскую область мог быть единственно её губернатор: ну кто возьмётся обыгрывать губернатора? Он же придумал названия каждой команде (по всей вероятности спорткомплекс «Звёздный» и дал направление его фантазии), не без игривого остроумия. Так, например, команда, составленная в основном из силовиков: полицейских и военных чинов, с добавлением уже не очень известных прежде спортсменов, называлась «Стрельцы»; команда из банкиров и мультимиллионеров, также имевшей в составе нескольких заслуженных ветеранов спорта, выходила в жёлто-оранжевой форме с говорящим названием «Тельцы»; команда же кое-как надёрганная из местных театрально-эстрадных звёзд, и более-менее лояльных блогеров, разбавленная совсем уж малоизвестными в прошлом представителей игровых видов спорта, нарекли весёлым названием «Водолеи». Но если названия: «Стрельцы», «Тельцы», «Водолеи» были достаточно объяснимы, то выбор названия команды – «Скорпионы», где был капитаном (и одновременно тренером), сам губернатор, игравший вместе с областными чиновниками высокого уровня и с людьми, ворочавшими миллиардами, можно было объяснить либо озорной самоиндификацией, либо не шуточным для кого-то намёком, либо и тем и другим, в стиле Виталия Самуиловича Самосада (или, по-народному, «Самсамыча»), продолжавшего губернаторствовать на втором сроке подряд. Ну, а сама идея хоккейного турнира «среди своих», помимо прямого заимствована от президентской «Ночной Хоккейной Лиги» (тоже НХЛ!), была воплощением, казалось, несбыточных детских грёз Самсамыча, в которых он выступал за советскую сборную и забивал победные шайбы…

Теперь, уже статным и седовласым, он выходил на лёд в настоящей хоккейной форме и амуниции, бил клюшкой по шайбе, и она попадала в ворота, – благо, заслуженные ветераны хоккея умело организовывали ему такую возможность: одни из них, начинали атаку, другие, из команды соперников, как бы по нерасторопности, разъезжались перед ним в разные стороны, и кто-нибудь из своих именитых партнёров точнёхонько выкладывал шайбу ему на крюк, выводя его один на один с вратарём (в прошлом, признанным мастером своего вратарского дела), который зачастую не знал, куда ему девать свои руки-ноги, чтобы невзначай не помешать губернаторской шайбе влететь в ворота.

В ложе для почётных гостей сгорал от нетерпения любимый внучок Самсамыча восьмилетний Марик. В компании со своими двумя приятелями одноклассниками, он следил за каждым его перемещением по хоккейной площадке в предвкушении обещанных ему сегодня восьми заброшенных дедом шайб. Здесь же в ложе находились приглашённые Самсамычем ВИП-персоны: зам министра спорта Российской Федерации, губернатор соседней области, и знаменитый кинорежиссёр.

Капитан «Скорпионов» под девяносто девятым номером, сделав ногами несколько толкательных движений, вкатился в зону соперника. Опираясь на клюшку, он скользил прямиком на «пятачок» перед воротами команды «Стрельцов», – сейчас он получит удобный пас, и ему останется только послать шайбу в сетку, к тому же, голкипер уже освободил для этого правый угол ворот. Вот шайба послушно притекла ему на клюшку, – настал момент ударить её, как следует, – и Самсамыч со всего размаха ударил, но кто-то ловко подбил его клюшку, забрал шайбу, и выбросил её из зоны. Самсамыч, не удержавшись, рухнул на лёд, и, не встречая препятствий на своём пути, вполз головой в сетку ворот…

Это было посильнее разрыва бомбы.

Гробовая тишина воцарилась над полем, на трибунах всё замерло: «Кто это сделал? Кто он?!» – повисло в воздухе. Судьи бережно извлекали из сетки, и помогали встать на ноги опозоренному Самсамычу. Четверо скорпионовцев обступили игрока команды «Стрельцов» под номером «45», в котором наиболее осведомлённая часть публики узнала начальника Глебовского РОВД полковника Тарутина.

– Ты охренел, что ли?! Совсем берега попутал?! – наезжал на него бывший прославленный нападающий сборной СССР.

– Ты зачем?! Ты что, вообще…?! – взвился петушиным тенором глава департамента по туризму и спорту.

Полковник Тарутин взглянул на его глаза, выпученные от ужаса.

– Смотри не лопни, холуй, – ответил, как обухом…

– Ты кто такой?!.. Ты чё делаешь?!.. – галдело и верещало вокруг него.

– Я играю в хоккей! – рявкнул Тарутин. – А вы? Во что вы здесь играете?!.. Я правил не нарушал! Или у вас другие правила?!..

Его слова отлетали, будто от наковальни, и влетали в уши трибун.

Губернатора подвозили к скамейке запасных; он всё пытался поправить шлем, и ронял клюшку из рук.

Любимый внук его Марик рыдал на всю ложу, и лупил кулачком по бархату поручня…

«Игрок команды «Стрельцы» Тарутин, номер сорок пятый, удаляется за неспортивное поведение до конца матча» – объявил информатор.

Часть трибун зазвенела от свиста, протестуя ещё и криком, и топотом…

Полковник Тарутин, неспеша, поехал к выходу с хоккейной площадки, сопровождаемый дружной овацией публики. Он помахал рукой.

– Дешёвый популист! – сплюнул вратарь «Скорпионов».

Тарутин развернулся, и подъехал к нему вплотную.

– Я не дешёвый и не популист. Скоро ты убедишься в этом.

Кто-то выкликнул: «Нам такой хоккей не нужен!» и несколько голосов весело подхватили известный клич:

– Нам такой хоккей не нужен! Нам такой хоккей не нужен!..

Вслед за покинувшим поле полковником, начали покидать трибуну и зрители. Но другая часть на трибунах осталась на продолжение спектакля. Однако, продолжения не получилось.

Самсамыч, ободравший щёку об лёд при падении, отказался от своего дальнейшего участия в матче, и никто не рискнул его уговаривать.

– Можете играть без меня!.. – и разразился матерной тирадой.

Спустя минуту, тем же голосом информатора было извещено о прекращении хоккейного матча по техническим причинам…

Это был не просто скандал, это был скандалиссимус.

* * *

Разумеется, областные газеты и телеканалы не упомянули ни словом о подробностях, лишь коротко сообщалось о «имевшем место неприятном инциденте, из-за которого была сорвана хоккейная встреча команд Неофициальной Хоккейной Лиги, но этим лишь всколыхнули болото общественной жизни, ещё недавно пребывавшей в полусонной обыденности. Круговорот из сплетен и слухов, разрастался подобно снежной воющей вьюге в притихшей было степи… Обсуждали и толковали по кабинетам и ресторанам, по кухням и забегаловкам, – о немыслимой наглости… о нетрезвой дурости… о сознательной провокации полковника Тарутина, но не могли понять самой причины выходки.