Надежда Ефремова: Подарок судьбы

Глава 1 Дурные вести

Женя прижала телефон к груди и медленно сползала по стене вниз. Ей очень хотелось разреветься, да как следует, будто качественным рёвом она могла что-то изменить, сделать так, чтобы всё это стало неправдой, чтобы жизнь встала на свои места. Но крик будто застыл в груди. Застыл, скомкался и застрял. И это добавляло боли. Слёзы катиться не хотели, но глаза защипало, и им стало больно. Казалось, она не моргала целую вечность.

«Этого ведь не может быть, правда?» – Спрашивала она у самой себя, у пустоты комнаты. Но ответ был очевиден – это может быть, и это есть, это случилось. Сейчас реальность казалась женщине такой жестокой, холодной, несправедливой. «Но как, как это могло случиться?» – её сознание буквально разрывалось от этого вопроса. «Как же так, как?».

Сколько так просидела, у стеночки, с прижатым к груди телефоном, она не помнила. Только от того, что рука сильно затекла, а ноги онемели, она начала приходить в себя. Это заставило её пошевелиться и сделать попытки встать. Получилось не сразу. Но всё же Женя потихоньку добралась до кухни, где обрушилась на стул.

Мысли путались, в грудной клетке всё сжалось, не было сил дышать. На улице было темно, и она пустым взглядом уставилась на вечерние огоньки соседних окон. Время от времени, в них появлялись какие-то силуэты. И это навевало мысли о том, что она стала совсем одинокой. Совсем. Горячая слеза, всё-таки, вырвалась и покатилась по щеке, быстро остывая. За ней прорвалась следующая, и так далее. И тут, наконец, эмоции полились наружу. Сначала тихо, потом в голос, Женя сидела, опустив голову на руки, сложенные на столе, и ревела, ревела, ревела. Потом уже совсем обессиленная, она добрела до дивана и легла, не раздеваясь, свернулась калачиком и провалилась в тёмную бездну.

Телефонное пиликанье пробилось сквозь сон, Женя машинально взяла трубку, не глядя, кто звонит.

– Да! – автоматически ответила она.

– Женя, тебя чего на работе-то нет? – голос коллеги, а по совместительству, и подруги Инны заставил проснуться в один момент.

– Как нет? – почему-то спросила Женя.

– Женя, ты чего? Ну, вот так. Нет тебя на работе.

– А сколько времени?

– Половина десятого, Жень.

– Я заболела. – пришло в голову Жене.

– Жень, ну ему (имелось в виду начальство) я так и сказала, а на самом деле?

– Ой, Инна, приезжай после работы, новость – капец. А ему я сейчас объяснительную напишу на почту.

– Да, голос у тебя вообще какой-то… не знаю даже, какой.

– Да и я никакая, не только голос, Инн.

– Что, так всё плохо?

– Да, Инн. Всё кончено. Окончательно.

– Слушай, я сейчас отпрошусь и к тебе. Чувствую, нельзя тебя в таком состоянии оставлять.

– Выходит, что можно. Он так решил.

– Ладно, ты держись, я скоро.

После того, как Женя положила трубку, снова на неё навалилась гнетущая тишина и чувство дикого одиночества. Она так и застыла на своём диванчике с опустошённым состоянием и взглядом в никуда до приезда подруги. Из транса Женю смог вывести домофон, который громко и неожиданно запиликал. Инна ввалилась в квартиру со своей большой дамской сумкой, полной всяких нужностей и пакетом с едой.

– Голодная, наверное, ой, вся зарёванная.

– Угу. – тихонько хмыкнула Женя, послушно продвигаясь за подругой-бронепоездом на кухню.

Там Женя снова бессильно опустилась на стул и наблюдала, как Инна хлопочет, нарезая бутерброды и раскладывая фрукты и другой провиант по тарелкам. Затем Инна села рядом. Всегда в рубахе и джинсах, стилю своему предпочитающая не изменять, полная, но душевная, откровенная, иногда (равно часто) резкая и импульсивная женщина с голубыми глазами и светлой короткой шевелюрой посмотрела на измождённую печалью подругу.

– Женя, – твёрдо сказала она, начав какую-то решительную речь. – Я знаю, что ты переживаешь, и знаю, как это больно, поэтому даже не знаю, что посоветовать.

Концовка фразы была неожиданной, начало предвещало, будто, решение проблемы у неё в кармане. Чувство разочарования расползлось по сердцу и заставило тяжело вздохнуть Женю. Инна тоже была одинока. Ну, не совсем тоже. Инна была одинока давно, года три, а Женя стала только вчера. Вернее, окончательно стала одинокой только вчера. И для неё это было новое, неприятное и непонятное ощущение.

Инна, чтобы хоть как-то разрядить обстановку, включила потихоньку какую-то музыку на телефоне и начала рассказывать про свои разводы. А их было три. Детей она ни с одним мужем так и не нажила, это её, конечно, тяготило, но она то ли привыкла к этой мысли, то ли смирилась. И принимала участие в жизни племянника, которому уже было двадцать лет. Но заботу девать некуда, поэтому парень попадал по полной программе.

Женя что-то жевала, как в забвении, не понимая даже, что именно, просто складывала на автомате какую-то еду с тарелок в рот. Пыталась проглотить, но ничего не лезло, приходилось силком себя заставлять, запивая чаем. И слушала, слушала нескончаемый поток Инниной речи о её передрягах в личной жизни. Этими рассказами Инна хотела даже не подбодрить, а показать, что в своих бедах-то Женя, как раз, не одинока. У всех такое бывает. И вот, Инна, живёт себе одна, да и радуется. Мол, ничего, и ты переживёшь, привыкнешь, жизнь пойдёт своим чередом и без этого Сухова, будь он неладен.

Женя знала все эти истории наизусть, не раз уже слышала обо всём об этом. Временами она начинала подозревать, что Инна завидует ей. Что Инна одиночка со стажем, а эти живут себе душа в душу. А тут такое. Повод порадоваться. Но Инна была, вроде, не из таких, насколько знала её Женя. А знала она её довольно давно. Завистничеством она, кажется, не страдала, слава Богу. Как будто даже искренне переживала и за Женю, и за свою сестру, которая тоже долго воспитывала сына одна, потом выходила два раза замуж неудачно, но потом нашла-таки мужчину нормального. Но в это время сын уже и сам стал мужчиной. Поэтому этому нормальному мужчине не пришлось воспитывать чужого ребёнка. И Инна, на самом деле, радовалась, что сестра «устроилась».

Также Инна переживала за племянника, который учился в институте и пытался работать то там, то сям. За всех Инна переживала в виду своего врождённого чувства эмпатии, так виделось Жене. Всем старалась помочь. Хотя бы своим присутствием, разговором, какой-то заботой. Такая всея мама. И Жене эта самая забота была сейчас просто необходима, потому что она в один миг потерялась в этом мире.

– За вещами-то придёт? – Инна набралась смелости задать такой болезненный вопрос.

– Не знаю, – с надрывом прозвучал ответ, и слёзы полились из глаз Жени, и она снова зарыдала.

– Жень, ну, Жень! – обняла за плечи подругу Инна. А та уткнулась в её большое мягкое плечо и рыдала, не переставая довольно продолжительное время.

– Все глаза проревёшь. Давай поедим.

– Не могу я нормально есть, и пить не могу, и дышать не могу. Кому я теперь нужна?

– Ну, как кому, нам, Женя, нам, мне, миру!

– Здорово! – сухо ответила Женя, сморкаясь в платок, который ей предложила Инна.

– Алло! – строго и протяжно сказала Инна, телефон которой громко и резко запел какую-то песню. Они обе вздрогнули от этой внезапности.

На глазах Инна побледнела, и видно было, что не до конца понимает, о чём ей говорят. Она тихо положила трубку и посмотрела на подругу.

– Там это… на работе… – и замолчала, пытаясь переварить то, что ей сказали по телефону.

– Что, Инн?

– Юрий Николаевич…

– Что Юрий Николаевич, Инна, что случилось там?

Жене казалось, что ничего страшнее её внезапного развода быть не может, но оказалось, это не совсем так.

– Он в больнице. В тяжёлом состоянии. Пытались отравить. Всех сотрудников ждут в офисе. Работают службы, будут допрашивать.

– Чего? – не поверила Женя. – Ещё этого не хватало.

– Вот уж не говори, – согласилась Инна, как-то растерянно смотря в окно, к которому она медленно подплыла. – Получается, если бы я осталась на работе, если бы ты туда пришла, то мы…

– Попали бы под раздачу! – констатировала Женя.

– Вот именно. Вот точно не знаешь, где найдёшь, где потеряешь. Нас самих могли отравить или обвинить. А так, вроде как, алиби.

– Ну, какое-никакое.

– Так, ну, надо ехать, что ли?

– Давай.

Женя еле поднялась со стула и пошла в ванную умываться и переодеваться, хотя ей совсем не хотелось ни того, ни другого. Инна налила из графина воды и выпила стакан залпом.

Женя умылась, переоделась и почувствовала потребность ещё раз освежить заплаканное лицо водой. Внутри всё дрожало и сопротивлялось навалившимся вмиг реалиям. Муж вчера подал на развод. А ведь они прожили вместе пятнадцать лет! Пятнадцать! Ей казалось, они знали друг друга более, чем достаточно, уважали и чувствовали. Но всё же, была одна весомая проблема. Женя не могла иметь детей.

Проверялись у врачей оба супруга, но всё указывало на то, что дело именно в ней. Конечно, она очень переживала. Муж не хотел брать ребёнка из детского дома. Очень уж грезил о своём дитятке. Женя долго лечилась, привлекались самые разные специалисты. Они вместе ездили и в другие города на всяческие медицинские приёмы и обследования. Но результатов не было.

И вот неделю назад он поставил её перед страшным, ужасающим фактом. Он сказал, что уходит от неё и готовит документы на развод. Она не поверила своим ушам. Её самый родной человек бросит её? Неужели это возможно? Ей же сорок лет, как она теперь будет жить, ведь вся молодость была отдана именно ему?

Потом, на следующий день, он позвонил и сказал, что дома ночевать не будет. И резко стал чужим человеком. Холодным и циничным, которым не был никогда до этого. Он был старше её на три года. И она видела свою жизнь только в нём. Когда он не пришёл домой ночевать, Женя надеялась всё же, что это что-то временное на него нашло. Что он вернётся на следующий день, и всё у них будет по-прежнему, он объяснится, извинится.

Она даже думала, как бы ей так поэффектнее обидеться, чтобы он и прощения попросил. Но он не пришёл. И на второй день не пришёл. И на звонки не отвечал. Только написал сухое: «Не жди меня, я больше не приду. Прости». Извинился. Но как-то совсем не так. И почему не придёт? Женя всеми силами пыталась отогнать мысли о другой женщине. Этого ведь не могло быть, правда? Это же он, её Рома. Внимательный, семейный, домашний человек. Может быть, что-то случилось и его шантажируют? Может, таким образом, он пытается её спасти? Что приключилось, в конце концов? Эта неизвестность приносила ужасные страдания и мучала, мучала, мучала.

И вот вчера он позвонил. Сам. И сказал, что подал на развод. В голове всё помутилось. Как такое оказалось возможным? Женя подняла голову и посмотрела на себя в зеркало. Она только что умылась, но ей очень хотелось разреветься снова.

«Инна ждёт, в беду шеф попал, надо идти», – уговаривала она себя. Но слёзы, всё-таки, покатились. «Да что ж такое!» – посетовала Женя и наскоро вытерла их полотенцем, будто пытаясь остановить. Ни о каком «накраситься», как она любила раньше, речи не шло. Хмурая как тень, она вышла из ванной и застала Инну застывшей в задумчивости у окна.

– Поехали? – нарушила Женя размышления своей заботливой подруги.

– Да-да, поехали. Готова?

– Более-менее.

Женщины сели в машину Инны с очень серьёзными лицами. Женя, пристегнувшись, тут же вспомнила, как она пристёгивалась, когда садилась в авто мужа. Снова захотелось плакать. Но ей казалось это уже просто неприлично – всё время рядом с Инной разводить сырость. И Женя закрыла лицо руками, а перед глазами – он. Говорят, что время лечит. А сколько же должно пройти времени, чтобы перестать «болеть» тем, с кем прожили пятнадцать счастливых лет?