– Я-то в курсе, странно, что ты не в курсе. Но, зная Марину, скорее всего, она тебя хранила от политики до поры до времени, – Люба решительно сунула сигарету в рот и прикурила, выпустив дым на улицу. – Денисовы и Алдышевы – оборонный комплекс. Овчинниковы и Талызины – инновационные исследовательские лаборатории. Там все сверхсекретно, но, Талызины точно с органическими материями экспериментируют.

– Я. Просто. В. Шоке. – Проговорив каждое слово по отдельности, я встал со стула и побрел к двери. Эти кланы вместе с контролируемыми ими сегментами сейчас представляют собой прекрасные мишени для кого угодно, если у них не предусмотрен план В, во время которого существует наследник-дубль, который подхватит корону и не даст произойти грызне за место пахана. Ведь всегда найдется какой-нибудь двоюродный брат троюродный тетки, который захочет пободаться за место во главе стола, предоставив веские доказательства его полноправных и законных претензий на это самое место. И таких довольно много. Поэтому передел собственности начнется, и начнется помпезно с выстрелами и фейерверками, и это только внутри кланов, которые потеряли нить правления и вынуждены будут пустить дела своих корпораций на какое-то время на самотек. А если таковых нет? Например, Савельевы? Если бы меня все же удалось пристрелить шальной пулей? Старый клан в упадке без ближних родственных связей, возможно с далекими, но единичными, но такое детище в своем уме никто не захочет поднимать с нуля из представителей малых кланов или бедных родственников, тогда Савельевых легко и ненавязчиво захотели бы поглотить серьезные корпорации, кому бы были нужны наши перспективные, но не в ближайшее время, шахты. Да я даже зуб пожалею, чтобы поставить на то, что только Бойнич знает об истинной ценности своих будущих владений. И это такой же повод ввязаться в конфликт между собой, деля эту алмазную шкуру. Тогда у меня возникает закономерный вопрос, а самостоятельной ли фигурой является Олег Волков? Или, как и все известные мне революционеры из того, другого мира, он активно продвигается кем-то из не слишком дружественных Российской империи государств? Не экономику тебе, Сава, надо было подтягивать, а историю и политологию, потому что совершенно не представляю, какое место на политической арене занимает моя, хоть и такая своеобразная, родина. И главное, кто ее ближайший на мировой арене враг. И что-то мне подсказывает, что Российская Империя далека от той же Польши моего мира, которую постоянно кто-то делит. Мне нужно срочно просмотреть новостную ленту. Не только официальные каналы, а всю ленту. Может быть, система выбрала меня все-таки не наугад, как самого подходящего по параметрам для замены, а потому, что именно у меня есть опыт, основанный на событиях, происходящих в моем мире? И то, в чем местные будут только-только пытаться разобраться, для меня может стать далеко не откровением?

Я бежал в кампус, как уже давно не бегал. Буквально взлетев на второй этаж, я ворвался в комнату, где Кузя с потерянным видом пытался приделать отвалившуюся ножку обратно к столу, используя при этом изоленту.

– Тебя выпустили? – он посмотрел на меня снизу-вверх, даже не делая попытки подняться с пола. – А Любовь Ивановна говорила, что не выпустит до самого отъезда. Правда, отъезд уже через четыре часа начнется, так что…

– Кончай рефлексировать, – рявкнул я не него. – Если уж сравнивать, то мне досталось гораздо круче твоего, да и потерял я гораздо больше. Мне нужен ком и твои коды доступа к нелегальным новостным лентам.

– Сава…

– Кузя, это важно. Доставай свой гребанный ком и настраивай, быстро!

– Раскомандовался, тут, – проворчал Кузя, поднимаясь с пола и бросая свое совершенно бесполезное занятие по попытке восстановить пострадавший предмет мебели.

Он снял с руки ком, мой-то пропал безвозвратно, и я не помню, где именно его посеял. Полагаю, что в моих потерях памяти был виноват нестабильный тогда дар, тогда как сейчас подобных эффектов уже несколько дней не наблюдалось. Активировав новостные ленты, набрав только ему известный код, с помощью которого этот чудо-мальчик взломал несколько нелегальных потоков, он протянул ком мне.

– Переключать в обычном режиме? – спросил я, и Кузя задумчиво кивнул.

«– Общая панихида по погибшим в этом беспрецедентном акте насилия состоится…», – так, это не то, и я переключил канал. «– Вся страна скорбит вместе с семьями погибших. Это ужасная утрата…», – опять не то. Новый канал.

«– И пока Совет кланов, вывесив траурные полотнища, удалился в полном составе для проведения траурных церемоний, во многих уголках нашей необъятной родины начали раздаваться еще пока приглушенные, но уже полные негодования голоса, задающие только один вопрос: Доколе? Доколе кто-то из власть имущих будет выдвигать свои условия, и, пользуясь полной безнаказанностью, в угоду собственным планам и идеям, убивать наших детей, жен, матерей, отцов? Не пора ли уже положить конец этой диктатуре, которая веками угнетала простой народ?»

– Что ты ищешь? – Кузя с любопытством разглядывал холеного дядьку, который сейчас вещал провокационные новости.

– Вот это, – пробормотал я, ставя ленту на паузу. Я знал абсолютно все, что он может сказать, мне это было не интересно. Интересно мне было совсем другое. – Кто этот козел?

– Ну, почему сразу, козел? – внезапность ответа заставила меня резко развернуться к задумчиво смотрящего на изображение именно что козла Кузе. – Это Громов Николай Александрович, весьма уважаемый политолог.

– Кем же уважаем этот политолог? – я смотрел на Кузю не мигая, не понимая, как подобное вообще могло произойти? Как Совет кланов умудрился пропустить такую угрозу самому своему существованию?

– Да всеми, – Кузя явно разгорячился, даже руками замахал. – Разве он не прав? Ну скажи, Сава, разве неправ?

– Так, сядь и давай разберемся, в чем, по-твоему, прав этот козел? – я улыбнулся, но, по тому как Кузя отшатнулся, моя улыбка больше напомнила оскал.

– Ну, он говорит прописные истины, – уже не так уверенно сообщил Кузя, но на стул все же сел.

– Какие, например? В том, о чем он вообще говорит, нет никакой конкретики. Только обычные патриотичные лозунги типа: «Вставай страна огромная, вставая на смертный бой», свойственный революционерам, используя лингвистическое программирование, для зомбирования толпы, чтобы они встали и, рискуя собой, на благо его, Николая Громова и его соратниками или нанимателям, целям. И это именно тогда, когда власть имущих и так захлестнет волной локального хаоса, в котором, заметь, в идеале, ни одна кухарка не пострадает, если не возьмет скалку и не полезет с ней на танк. – Кузя засопел. Ясно, что из потока льющихся от кем-то уважаемого политолога слов, он не понял и половины, зато вся та половина, которая все же была обработана его мозгом, нашла весьма теплый отклик в самом Кузе. – Сашка, посмотри на меня. Забудь на мгновение о том, какой он гениальный, и скажи мне только к чьему клану он относится?

– Ну, – Кузя почесал висок. – Он вольный художник. Не относит себя ни к какому клану и гордится этим.

– Да, ему есть, чем гордиться. Значит, Громов Николай Александрович, ну-ну, – и я принялся рассматривать этого холеного типа с аккуратной бородкой и всё понимающим взглядом из-под очков. Интересно, на что живет эта звезда либеральных тусовок, если является обычным вольным художником? Если это выяснить, то можно практически сразу ответить на вопрос кто за этим стоит: Олег Волков, и тогда я просто придумываю себе мега-злодея, или же моя паранойя все же имеет место для существования.

Стук в дверь заставил меня взмахом руки убрать Громова с общего обзора. Сделал я это очень вовремя, потому что в этот самый момент в комнату вошел высокий мужчина в форменной одеже, и обратился ко мне.

– Виталий Владимирович, машина ждет у входа, можно ехать.

– Как вы сюда прошли? – я сверлил его взглядом, не зная, как сказать, что я его не знаю, и ехать с незнакомым человеком незнамо куда, как минимум, опасаюсь.

– Школа расконсервирована полностью. За то время, пока будут проходить траурные мероприятия, защита будет полностью переделана, чтобы впредь не допустить подобных происшествий, – спокойно сказал мужчина, я же не спешил вставать и бежать вслед за ним. После теракта меня сложно было обвинить в простой подозрительности. Как ни странно, но положение спас Кузя.

– Николай, а за мной кто-нибудь приехал? – спросил он, глядя на мужика вполне доброжелательно. Понятно, значит, этот Николай личность в моем окружении известная.

– Да, Александр Сергеевич, я как раз разговаривал с вашим водителем, прежде чем подняться сюда.

– Странно, вроде бы говорили, что роспуск учеников начнется через четыре часа, – протянул я, все еще глядя на Николая с некоторым подозрением.

– Решили не тянуть. На одном из заводов клана Денисовых произошел инцидент. Все быстро устранили, но было принято решение снять консервацию с Кастла как можно быстрее, – все так же спокойно ответил Николай.

– Наверное, это в какой-то мере хорошо, – я задумался. – А инцидент какого вида произошел, если это не является великим секретом? – как бы невзначай спросил я, подходя к шкафу и скидывая в сумку свои немногочисленные вещи.

– Несанкционированное профсоюзом собрание рабочих завода, которое едва не закончилось вооруженной стычкой с представителями закона, – я замер на месте буквально на мгновение, а затем медленно уложил в сумку те палки, заполненные непонятным мне содержимым и древний учебник, найденные в подвале во время моей отработки, которая, к слову, все еще не была завершена.

– Как же замечательно… – я захлопнул дверцу шкафа и повернулся к терпеливо ожидающему меня водителю, – что у нашего клана нет завода, правда? Кузя, бывай, – я протянул ему руку, которую тот вяло пожал. – Увидимся после траурных церемоний.

– Думаешь? – в голосе Кузи прозвучал скепсис.

– Уверен. Потому что, как ни крути, а после пересмотра модели безопасности школа станет на время одним из самых защищенных мест в столице. А то мало ли, вдруг кто-то еще что с профсоюзом и представителями закона не выяснит? – и с этими словами я вышел из комнаты.

Машина не просто ожидала меня где-то за абстрактным забором, она стояла прямо возле центрального входа, в ряду других машин, чаще всего получше и понавороченнее, но случались в этом ряду и похуже той, дверь в которую передо мной распахнул Николай. Спасибо ему на этом, потому что сам я ни за что не обнаружил бы собственное авто, лишенное всяких отличительных знаков.

Сев на заднее сиденье, я откинулся на спинку и дождался, пока машина вырулит на дорожку. Проезд мимо неактивной системы забора заставил на мгновение напрячься, но лоза даже не шевельнулась в нашу сторону, оставаясь всего лишь декоративным украшением.

Вообще машины чем-то напоминали знакомые мне лимузины, но не такие длинные и без наворотов виде встроенных баров и бассейна со шлюхами. Просто вполне комфортный автомобиль, правда ездящий не на бензине. Двигатель в движение приводился целым рядом элементов, некоторые из которых носили артефактную основу. Этакий гибридный сплав технологий и магии, наглядный пример того, что этот самый сплав может вообще существовать.

– Николай, кто сейчас проживает в доме? – спросил я, чтобы иметь хоть какую-то информацию о домашних, а то конфуз может произойти.