Глаза У Чана заблестели при виде наставника. Он застыл, осознав, насколько близко тот к нему приблизился. Перед его взором предстало лицо мужчины с тонкими чертами. Затаив дыхание, юный господин начал бороться с собой, запрещая себе вовсе дышать, словно боясь, что, как только он издаст свой волнительный и утомленный вздох, иллюзия знакомого белоснежного лика, покрытого легким румянцем, исчезнет и так близко юноша уже больше никогда не увидит его. Го Бохай дрогнул, и его одеяния зашуршали, спугнув медленно скользящий по его лицу взгляд воспитанника. Губы мужчины затрепетали, и он аккуратно произнес:

– У Чан, я ни в коем случае не желаю ничего от тебя скрывать…

Наставник провел своей тонкой ладонью по лбу юного господина, дабы убрать упавшую прядь с его лица, и тот сразу же перестал сторониться, откликнувшись на прикосновение прохладной руки. Го Бохай страшился, что У Чан испугается, убежит и более с ним не заговорит, это было бы для него концом всего, но молчать он не мог. Мысли путались, и, собрав их в кучу, дав себе внутренней хорошей порки, он попытался как можно мягче объясниться с учеником:

– Не нужно меня бояться. Я никогда в жизни не сделаю тебе больно, ты для меня как чернолистник, который я буду оберегать до конца жизни…

И эти слова подействовали. Сердце У Чана разжалось и наконец принялось размеренно выстукивать ритм. Но не столько добрые слова наставника, сколько сравнение с чернолистником растопило его. На горе Хэншань наставник и его воспитанник, наверное, единственные поняли бы, о чем говорит сейчас этот господин: цветок демонов, который демон Душ оберегает и защищает, словно свое сердце, прозвали чернолистником – в честь его темных распахнутых листков.

У Чан медленно поднял голову, встретившись с глазами учителя: они были все так же добры и словно улыбались ему. А сам мужчина произнес:

– У Чан, мне следовало давно тебе рассказать…

Го Бохай хотел открыть завесу тайны, но рука ученика, резко оказавшаяся на его губах, заставила замолчать. У Чан почти сразу убрал ее, покраснев из-за неуважительного поступка, и, опустив взгляд на плечо учителя, сказал:

– Я не нуждаюсь в таких познаниях, мне не нужно знать, кто вы – человек, демон или еще кто-то, для меня вы – это вы. Вы всегда будете учителем вне зависимости от вашего происхождения… Недавно учитель сказал, что верил бы мне, даже если бы мои слова были ложью. Этот ученик верит вашим словам, как и вы его, полностью.

На лице Го Бохая расплылась теплая улыбка, и это не могло не привлечь внимание стоящего рядом. У Чан украдкой глянул на нее и тут же зажмурился.

– Спасибо… – услышал он во тьме, и тепло от улыбки наставника расползлось по всему телу, снимая всю усталость и боль: ни раны на шее и пальцах, ни мышцы, что так ныли от тяжелого меча, больше не беспокоили юношу. У Чан аккуратно, словно боясь, что обожаемый, родной господин пропал, открыл глаза и увидел все то же знакомое лицо, только без красной печати на лбу.

– Учитель…

– М-м-м?

– Спасибо, что верите мне.

Глава 7
Если черный ворон и черный кот – это одно и то же, бегите

Вернувшись в поместье, наставник и его ученик молча разошлись. Сколько бы Го Бохай ни пытался завести разговор о случившемся, У Чан упирался и бросался вперед, закрывая уши руками.

– А-а-а! Я уже неоднократно говорил учителю, что не желаю ничего слышать!

Их спуск превратился в подобие игры, где наставнику приходилось ускорять шаг, чтобы догнать упрямого ученика, а тот словно назло бежал быстрее.

– У Чан! Да послушай же ты!

Они так и неслись вперед, пока не спустились к поместью. У Чан сразу же заскочил в свои покои, захлопнул за собой дверь, оставив наставника и волчицу на пороге. Го Бохай еще долго стоял у его дома, пытаясь восстановить дыхание после погони. Обдумав упорство воспитанника, он обернулся к волчице и с тяжелым вздохом отправил ее к сородичам, а сам устремился к себе.

Его путь проходил по небольшому крытому мостику, окрашенному в темно-красный цвет. Под ним же располагался маленький водоем с золотистыми рыбками размером с ноготок. Крышу удерживали тонкие стены, в которых были проделаны оконные проемы. Через эти небольшие отверстия открывался дивный вид на внутренний дворик. Изумрудно-зеленые растения и пышные кроны деревьев, сквозь которые днем проникали солнечные лучи, стремящиеся заглянуть в окошки мостика. Прогуливающийся в любое время дня или ночи ненароком да бросит взгляд на двор, ведь только отсюда можно увидеть сердце горы – сад госпожи. Дикую и манящую красоту того места не так легко описать парой прекрасных строк, находясь там, внутри, но еще сложнее это сделать, видя все издалека. Мост, соединявший два дома в поместье семейства У – наставника и его воспитанника, – был маленьким, но стоило сделать шаг, и казалось, он тянулся на много чжанов.

Го Бохай остановился на середине пути, услышав, как к тихому плеску жителей водоема добавился еще один звук – над крышей раздался шорох крыльев, и через мгновение, словно спеша, птица взлетела ввысь. По спине Го Бохая прошелся неприятный холодок, и в ожидании увидеть кого-то мужчина обернулся. На одном из окон сидел необычайно странный кот. Его мрачный взгляд был самым что ни на есть человеческим, будто это животное могло мыслить не хуже любого начитанного господина. Все вокруг вдруг притихло, намекая наставнику об очередном неприятеле, но судя по тому, как спокойно он смотрел на шерстяной комок, что нервно мотал хвостом, Го Бохай знал, кто сейчас перед ним. Кот бросил презрительный взгляд и фыркнул:

– Ну? Чего молчишь?

Никак не удивившись говорящему животному, Го Бохай спросил:

– Зачем явился? – недовольный визитом наставник, не дожидаясь ответа, зашагал по мостику дальше. Кот спрыгнул с оконного проема и мягко поторопился следом.

– Разве ты мне не рад? Ну! Скажи, как все прошло?

Го Бохай резко обернулся и топнул перед животным ногой, от чего тот аж подпрыгнул.

– Уйди! Мне нет дела до тебя, ведь ты вновь явился поздно!

– Ну извините, уважаемый господин Го, что я лишь старался разобраться с подосланными марионетками Кукловода… – кот важно развернулся к Го Бохаю задом и, запрыгнув на другое окно, продолжил:

– Разве не ты попросил меня разобраться с ними? С теми двумя служанками?

– Я… – припомнив свою просьбу, наставник запнулся. – Только помимо этого ты также был обязан защищать юного господина! Разве не ты требовал от меня скрывать силы и, случись что, дожидаться только твоей помощи?

– Я-а-а? – медленно растянул кот. – Моя задача – обеспечить защиту тебе, а не этому мальчишке. Я поступаю лишь так, как приказал владыка, не более…

Го Бохай разгневался, услышав его слова:

– Меня не волнует, что приказал тебе демон Душ! Находясь рядом со мной, ты обязан защищать У Чана! Это мое условие, не нравится – возвращайся.

Поймав себя на гневе, Го Бохай резко замолчал, развернулся и направился дальше. За спиной раздался топот кошачьих лапок о деревянный пол, который вдруг сменился на шорох крыльев. Облачившись в черного ворона, существо обогнуло Го Бохая, махнуло, словно специально, крылом перед его лицом и наконец приняло человеческий облик, появившись из мглы. Перед Го Бохаем объявился бледный мужчина с распущенными темными локонами, концов которых не было видно из-за того, что они лежали на его черном одеянии. Он прищурил раскосые глаза, наполненные презрением, и заговорил:

– Ты чересчур печешься о нем!

– Это не твоего ума дело…

– Мальчишка сильнее, чем ты думаешь! Если бы ты перестал подавлять его внутреннюю силу, не пришлось бы прибегать к своей и подвергать нас опасности! Я наложил на тебя печать, скрывающую тебя от взора Небес, а ты ей так беспечно пренебрегаешь!

Бровь на лице наставника дрогнула.

– Он должен стать небожителем, таков был уговор. Если я позволю ему пользоваться силой, Небеса слишком рано заметят ее и сразу заподозрят обман! Ни он, ни я не прибегли бы к своей силе, если бы ты явился вовремя!

Го Бохай обошел навязчивого собеседника, направляясь вперед.

– Подумаешь… – заговорил демон в черном. – Мальчишка переродится вновь. Ха, да для тебя это будет очередной пустяк! У тебя на его поиски нашлось аж двести лет, найдется и еще пара годков.

Тот, что был котом и вороном одновременно, допустил ошибку, сказав это. Недолго думая, Го Бохай обернулся и одарил бледное лицо говорящего звонким ударом ладони. Шлепок раздался эхом, напугав живших под мостом рыбок. Ни капли не жалея о содеянном, наставник проговорил сквозь зубы:

– Чтобы души твоей здесь не было. Увижу – знаешь, что я с тобой сделаю! – чуть помедлив и уже удаляясь вперед, он добавил: – Так можешь и передать своему хозяину!

Получивший за свой острый язык ничего не ответил. Демон прикоснулся к щеке, и пощечина на бледной коже заныла: Го Бохай действительно силен, раз смог оставить видимую отметину на теле демона Тьмы – правой руки владыки темного мира.

* * *

Рыночная площадь города Тяньцзинь.

С рассветом знаменитый рынок городка, живущего в тени горы Хэншань, зацвел жизнью, постепенно наполняясь шумом прибывающих покупателей и громко приглашающих к своей лавке продавцов.

Ближе к центру рынка на одной из крыш одиноко сидел ворон. От зябкости встряхивая перьями, птица боролась с утренней прохладой и поглядывала по сторонам. К ней то и дело прибивались мелкие пернатые. Греясь о тело здорового ворона, они ожидали, когда хозяева таверн и павильонов начнут выкидывать остатки еды после очередных посетителей.

– Кыш-кыш! – ворон все время спроваживал надоед, но, отпрыгнув ненадолго от его крыла, они вскоре снова жались к нему.

«Так тебе и надо, Сянцзян… Держал бы язык за зубами, спал бы под сухой крышей…»

Он встряхнулся, только подумав о теплом местечке, что выбрал для укрытия от глаз жителей горы Хэншань. Сянцзян понимал: вернись он той ночью в поместье, одна из молний Го Бохая сразу же шарахнула бы по нему, поджарив крылья. Демон знал этого наставника наследника клана, как свои перья, и, уже сталкиваясь с гневом мужчины, не желал вновь испытать на себе гневный разряд.

– Как же вы надоели! Чего вы мне досаждаете?! – разоралась птица на воробьев и, взбрыкнув, отлетела на другую крышу. Мелкие компаньоны сразу же заторопились за ней. Убедившись, что никто его не видит, ворон принял облик кота, распугав пернатых. Чирикая на всю округу, прилипалы разлетелись, а Сянцзян, довольствуясь своей сообразительностью, бросил им вслед:

– То-то же…

Кот вальяжно прошелся по верхушке крыши, спрыгнул ниже, перешел на черепицу из сандалового дерева другого дома, вновь принял облик птицы и воссел на краю. Только он успел скукожиться и пригреться, как его внимание привлекли три персоны, идущие по центральной улочке рынка.

Среди толпы горожан и приезжих эта троица выделялась военной выправкой и внешним видом. Они шли в определенной последовательности: в центре был мужчина, одетый в легкие золотые доспехи, а за ним – девицы, как две капли воды похожие друг на друга. Их одеяния были необычными для местных: детально выделанный доспех, украшенный переливающимися на солнце линиями, был надет поверх плотных тканей цвета темного нефрита и прямо говорил о принадлежности господина к западным землям, некогда являвшимся собственностью дома Чжао, а яркие платьица алого и желтого оттенков с широкими кожаными поясами – что девушки пришли из южных земель дома Ба. И странность была в том, что подобные наряды существовали лишь до того момента, пока запада Поднебесной, как и правящих Чжао, не стало – то есть очень давно. Не то чтобы все ошарашенно на них смотрели, местные горожане воспринимали их как приезжих с соседних территорий, но вот Сянцзян заинтересовался не их одеяниями, а знакомым лицом идущего впереди господина. Как только ворон убедился, что два его блестящих глаза ничего не путают, он заинтересованно про себя произнес: «Западный бог войны в сопровождении богинь с Юга?»