***

В первом часу ночи вечеринка стала напоминать все остальные званые вечера в высшем и не очень обществе – собравшиеся выпили, расслабились, перемешались, перезнакомились и стали стихийно образовывать компании по интересам. «В народ» пошли и принцы с принцессами, отдавая, конечно же, предпочтение дворянам и дворянкам из собственных стран. Исключением из «хождения» не стали и наследники правящих родов. Сама баронесса фон Мольтке демонстрировала высший пилотаж хозяйки и души мероприятия, умудряясь находиться сразу в нескольких местах одновременно и одаривая своим вниманием и заботой буквально каждого. Сам я тоже не сидел на одном месте и в сопровождении Прохора и Вани «вращался» в интернациональной европейской тусовке, перемещаясь от одной группы к другой. Открытием же вечера стал русский художник Александр Петров, собравший вокруг себя самую большую компанию из экзальтированных дамочек и их мужей и натуральным образом читавший лекцию по искусствоведенью на примере какой-то известной и крайне противоречивой картины, чьё изображение было выведено на экран плазменной панели в дальнем углу веранды. Дамочки млели и не смели возражать разошедшемуся «русскому гению», мужчины глубокомысленно кивали, а Кристина Гримальди, стоявшая недалеко от своего сердечного друга, кидала на Шурку обожающие взгляды.

– Наш-то какой красавчик! – ухмылялся Кузьмин, наблюдая за происходящим. – И откуда что взялось у подростка? Ведь ещё вчера на людях слово боялся сказать.

Прохор не отставал:

– Это всё сынкино дурное влияние. Вернёмся на родину, попрошу Борисыча приставить к Петрову пару инструкторов из нашей с тобой учаги. Пусть натаскивают подростка на оперативную работу, а то, как я посмотрю, наш Рембрандт с каждым днём в гламурных европейских кругах становится всё популярнее.

– Согласен! Грех такую возможность упускать…

Несмотря на обычный трёп воспитателя и колдуна, я чуял их напряжение, да и моё состояние нельзя было назвать расслабленным, на мне был постоянный поиск угрозы на ближних и дальних подступах, мониторинг настроения гостей и персонала заведения, отслеживание обликов Шурки Петрова, братьев Медичи и, конечно же, собственного родителя, тоже входящего, по моему мнению, в «группу риска». Этим же самым занимался на постоянной основе и Ванюша Кузьмин, рост мастерства которого был виден для меня невооружённым глазом.

– Алексей Александрович! Господа! – к нам подошла улыбающаяся хозяйка приёма. – Как ваше настроение? Вам всё нравится?

– Всё хорошо, Александра! – улыбались мы в ответ. – Замечательный вечер!

– Я старалась! И вечер станет вообще фееричным, если вы, Алексей Александрович, расскажете мне прямо сейчас какую-нибудь весёлую историю, а я буду громко смеяться и игриво трогать вас за руку.

Я обратил внимание, какими циничными взглядами обменялись Прохор с Ваней, откашлялся и заявил:

– Как я могу отказать такой красавице, Александра? Так вот, есть у меня небольшое именьице на Смоленщине…

***

Последствия столь демонстративно интимного общения с баронессой я ощутил буквально сразу – преобладающим чувством у большинства окружающих была натуральная зависть, гораздо реже – ревность, а уж восхищённых можно было пересчитать по пальцам. Причём большинство таковых было в среде наследников, искренне желавших мне «удачи», они же «восхищались» и смелостью баронессы, которая методично и решительно шла к «намеченной цели». Одним словом, целомудрие и порядочность были не в почёте среди европейской знати, а вот желание любой ценой удовлетворить все свои хотелки, оказаться выше всех остальных – наоборот. И это было печально, а где-то даже и мерзко, но, как говорится, с волками жить – по-волчьи выть…

Моё настроение чутко уловил Ванюша Кузьмин, который тихонько затянул:

Ромашки спрятались, поникли лютики,

Когда застыла я от горьких слов:

Зачем вы, девочки, красивых любите,

Непостоянная у них любовь.

(музыка Е. Птичкин, слова И. Шаферан)

Прохор не удержался и фыркнул:

– Ты это, певец ртом, чего сынке-то тут арии выводишь? Лучше папашке евойному спой на досуге. О-о-о, а вот и папашка к нам направляется, лёгок на помине…

***

– Я что-то не поняла, – возмущалась Евгения Демидова, оторвавшись на время от курения кальяна, – для баронессы вообще никаких рамок приличий не существует? А Алексей? Только что слюну на так называемую соотечественницу не пускает!

– Согласна! – кивнула Тамара Хачатурян. – Но немка бесит меня гораздо больше!

Сидевший рядом с ней Сандро Багратион выпустил изо рта облако ароматного дыма и хмыкнул:

– Ещё бы ты, Тома, посмела заявить, что Алексей тебя сильно бесит! А так… Конкретно я ничего криминального в его поведении не замечаю, особенно если учесть назойливый характер фактических приставаний к нему хозяйки нашего вечера.

– Сандро абсолютно прав! – заявила Инга Юсупова. – Мы с Наташей тоже, бывало, к Алексею… Извините, оказывали Алексею назойливые знаки внимания, а он, напротив, всегда был подчёркнуто вежлив и обходителен.

Андрей Долгорукий не удержался от комментария:

– А потом терпение Алексея закончилось, и вы с Наташей под домашним арестом две недели просидели. Та же участь постигла и Машу с Варей Романовых, правда, всего на один вечер, но… – княжич хмыкнул: – Короче, моё мнение, что Алексей пока позволяет баронессе вести себя с ним таким образом. Когда он наиграется или его терпение лопнет, не хотел бы я оказаться на месте фон Мольтке.

Княжичи с княжнами, а также присутствовавшие при разговоре принцы с принцессами невольно поёжились – все вспомнили свои ощущения в том ресторане, где Мария и Варвара имели неосторожность вывести старшего брата из себя. А Долгорукий тем временем продолжил:

– Ещё и эта просьба Алексея к нам, чтобы мы не торопились с выбором ночного клуба. Есть у меня ощущение, что всё не просто так…

***

В половине третьего часа ночи наша хозяйка попросила ди-джея приглушить музыку, взяла в руки микрофон и объявила, что в четыре часа утра из марины Ниццы отплывает в открытое море суперяхта «Звезда», предоставленная родом Романовых. Возвращение «Звезды» в Ниццу запланировано на девять часов утра. Для всех желающих на борту яхты будет организована дискотека и открыт бар с напитками и закусками. В программе развлечений присутствует салют и романтичная встреча рассвета в открытом море.

Объявление вызвало в среде подпивших гостей самую горячую поддержку, а желание отправиться на морскую прогулку на той же самой пафосной красавице-яхте, на которой совсем недавно царственные особы ходили на рыбалку, никто даже не собирался скрывать.

Спустя ещё какое-то время гости нашли и объяснение такому «романтичному» поведению великого принца Алексея Александровича – род Романовых решил банально «присоседиться» к вечеринке баронессы фон Мольтке, чтобы упрочить в среде европейской знати свою репутацию и авторитет. Причём факт того, что приглашение на яхту озвучила именно фон Мольтке, а не кто-то из Романовых, играл в плюс к репутации и баронессы тоже.

Молодёжь тоже сделала правильные выводы и «обвинила» великого принца в сокрытии такого приятного сюрприза. Молодой человек при этом улыбался и оправдывал своё отвратительное поведение проблемами с доставкой на «Звезду» достойных салютов.

***

К моему немалому облегчению, на яхте баронесса переместила основной фокус своего внимания на наследников правящих родов, в том числе и на моего родителя. «Нарядные» принцы «широкий жест» красивой и весёлой немки оценили по достоинству и принялись дружно за ней ухаживать, шутливо соревнуясь между собой в куртуазности. В результате ди-джей был вынужден постоянно ставить одни медляки – отказать наследникам он не смел, – а вечеринка на яхте стала превращаться в натуральное сонное царство со слезливыми воплями из динамиков и качающимися парами на танцполе.

– Лёха, это что вообще такое? – стал возмущаться братец Александр, а окружавшая нас молодёжь недовольно загудела. – Гости и так уже прилично подшофе, а тут ещё эти баллады! И ведь ничего не скажешь! – он указал на наследников, комфортно расположившихся на носу в плетёных креслах. – Но надо как-то всех взбодрить!

Вмешалась Инга Юсупова:

– Надо баронессу у старших как-то забрать и нормальную музыку поставить!

Забрать баронессу и нормальную музыку поставить… Хорошее предложение… А если совместить?..

– Сейчас решим, – кивнул я. – По крайней мере, я на это надеюсь… – И направился к зашуганному ди-джею.

Поиск нужной композиции в огромной фонотеке маэстро дал положительный результат, и через пару минут в динамиках заиграли первые аккорды песни, на которую, по моим прикидкам, должна была обязательно среагировать моя соотечественница Шурочка Бергер.

Реакция баронессы превзошла все мои самые смелые ожидания: Александра, собиравшаяся уже уходить с танцпола в сопровождении Гогенцоллерна, натуральным образом взвизгнула, скинула с себя туфли, оставшись босиком, и принялась активно скакать на месте в такт песне.

На этом сюрреализм не закончился – более юные мои соотечественницы тоже узнали песню, дружно завизжали, наплевав на все приличия, скинули свои «лабутены» и выскочили на танцпол, выкрикивая слова первого куплета:

Все ушли и даже мама, серый дождь идёт с утра.

У меня сегодня замуж вышла старшая сестра.

Будет чёрная машина, будет свадьба допьяна,

Пляшут женщины, мужчины, только я совсем одна.

Во время припева опытный ди-джей параллельно с поиском следующей композиции убавлял звук, так что баронесса и наши девушки исполняли «Старшую сестру» а капелла:

Ты – кого любила я, ты кумир, мечта моя.

Будем жить теперь мы вместе, мы теперь одна семья,

Но так вышло, что она, а не я тебе жена.

Что за странная ошибка, что ты сделала, сестра?

(музыка Т. Буланова, текст Панфилов В.)

Получалось у наших красавиц, конечно, не очень, но их бьющий через край энтузиазм начал заражать и остальных сонных гостей яхты. Так что во время полного скрытых смыслов исполнения «Ибицы» и последующей знаменитой на весь мир композиции под названием «Нас не догонят» на танцполе было не протолкнуться. Дальше уже было дело техники – ди-джей взял музыкальное сопровождение вечеринки в свои опытные руки, наши девушки резко задружились с баронессой на почве общих музыкальных интересов, а я высказал «фи» родителю за чуть не испорченный праздник.

Салют был хорош – спасибо роду Гримальди, – потом снова дискотека, наконец, встреча рассвета в открытом море под грамотно подобранную умиротворяющую музыку и возвращение в марину.

До Монако наш кортеж так и не доехал – поступил приказ остановиться. Когда мы с Николаем вышли из машины, мой родитель, едва сдерживающий ярость, отвёл Прохора, Ваню, Алексея Петровича Нарышкина и нас с братьями в сторону:

– Только что сообщили: на наше посольство в Мадриде напали, есть жертвы. Больше пока ничего сказать не могу, информация уточняется. Государь с государыней, дядька Вова и Михаил Николаевич уже выехали, так что дождёмся их здесь и нанесём визит вежливости Савойским. Алексей, – отец заиграл желваками, – нам в качестве лишнего аргумента может понадобиться Изабелла. Сможешь её загасить, а мы пока позвоним водителю и прикажем привести её сюда?

– Делаю… – кивнул я.

Темп…

Облик Изабеллы ещё в движении…

Команда на сон…

– Отец, всё сделано.

– Отлично! Водитель уже разворачивается. – родитель повернулся к моему воспитателю и указал на микроавтобусы в конце кортежа: – Прохор, отправляй остальную молодёжь по домам – рано им ещё в разборках такого уровня участвовать. И ещё, дружище, пусть пара дворцовых берут Ванин «гелик», мчат к больнице, где у нас Филиппок раны зализывает, и следят, чтобы эта гнида испанская не вздумала в аэропорт свалить.

– Сделаю, Саша…

***

Царственный дед, в отличие от отца, свою ярость скрывать не стал и, покинув свой «Майбах», тут же принялся на эмоциях забавляться со стихиями – по пустынному склону в сторону моря пронёсся гудящий воздушно-огненный смерч, а само море около берега вспучилось белоснежной от пены стеной высотой метров двадцать, красиво опавшей обратно, сверкая в лучах восходящего солнца всеми цветами радуги.