Начал шустро соображать, как его выручать. Что надо помочь, сомнений не было. Настоящими товарищами мы с ним никогда не станем, это верно – уж слишком скользкий этот парень. Он вообще не знает, что такое настоящие товарищеские отношения. Даже помогу ему сейчас – он через пару лет уже об этом забудет, и с просьбой к нему никакой уже не обратишься. Увильнет, знаю я таких, известный мне типаж. Но все равно это не основание его бросать без помощи…

Я лихорадочно просчитывал варианты. Нашли Кирилла быстро и напали целенаправленно только на него, значит его в типографии кто-то с этими клише увидел. Судя по тому, что сразу перешли к насилию, не пытаясь вести переговоры, «крыша» у типографии явно криминальная. И это делает ситуацию очень серьезной. Деньги большие. Очень. Чтобы такие защитить, эти ребятки и убить могут. Вспомнил сразу Васю-негра, как тому прилетело за то, что лишнее увидел и не тем людям на глаза попался.

Первая мысль – обратиться к тому же генералу МВД через однокурсника. Схема рабочая, опробована уже. Но тут же решил, что нельзя. Могу случайно подставить Сатчана, который уже наверняка какие-то шаги вокруг типографии предпринял. Начнет милиция по приказу генерала пасти нынешнюю крышу типографии, может и новую заодно заковать в наручники. Нам такой поворот совсем ни к чему.

Идти к Самедову? Думаю, на это Кирилл и надеется – что я расскажу Самедову про его проблемы, не он сам, и этим можно будет отбрехаться от бандитов, если они снова к нему наведаются. С него станется, правда, и попытаться на меня внимание бандитов перекинуть – мол, это вообще не я все затеял, а Пашка! Хотите, расскажу, где он живет?

Так что нет – к Самедову тоже нельзя. Тем более, я понятия не имею, что у него за группировка, и насколько она сильна. То, что Сатчан уверен, что сможет отвадить их от типографии, может означать, что зубы у них мелковаты, чтобы помочь Кириллу с его проблемами.

Остается одно – Сатчан. В его интересах помочь с проблемами от старой крыши типографии, раз он собирается стать ее новой крышей. Он хотел «бороться за типографию и отвадить конкурентов», вот пусть и занимается со всем рвением. Надо этим ребяткам типографическим такие проблемы создать, чтобы им не до Кирилла стало резко.

– Значит, так. Поступим следующим образом, – тихо сказал я Кириллу. – Сейчас идешь на занятия. Ведешь себя, как обычно. Вида не показываешь, что что-то не так. Никому ничего про происшествие на выходных не говоришь. Про синяк скажи, что об дверь стукнулся. С занятий напросись к кому-нибудь в общежитие пожить, скажи, что дома сильные проблемы, найдут тебе сокурсники пустую койку. В общежитии сами студенты плутают, чужие бандиты там тебя точно не найдут. С общежития тоже только в компании на учебу иди. Когда станет безопасно, я тебе скажу. Да, и напиши мне на бумаге свой домашний адрес.

Кирилл лихорадочно кивал головой, слушая меня.

– А я пойду позвоню знакомому. У него связи хорошие и опыт, посоветует, что делать, а может и сам сможет этих кавказцев прижать.

Кирилл очень обрадовался. Начал меня благодарить, да с таким жаром, словно я уже все его проблемы решил. Похлопал его по плечу, и отправил на занятия, а сам пошел к телефонной будке. Придется немного опоздать на первую пару…

Набрал Сатчана, тот был на месте.

– Есть проблемы. Одного из наших, Кирилла Борщевского, прессуют трое кавказцев. Судя по всему, из тех, что мутили темные дела в этой типографии.

– Кавказцы? – возмутился Сатчан, – а чего они у нас в Москве забыли? К ним же в их краях попробуй только влезть в какое дело, ни одного шанса, тут же задавят! Ну, спасибо, что сообщил, есть кому ими заняться. Где они себя так проявили, говоришь?

Продиктовал Сатчану домашний адрес Кирилла. Все верно, наверняка бандиты будут пасти Кирилла у его дома. Там те, кого направит Сатчан, их и возьмут. Даже стало любопытно, кого именно Сатчан на них натравит. Пропустить, что ли, занятия, да расположиться рядом на каком-нибудь чердаке, чтобы посмотреть, как все это будет происходить?

Затем решил, что такой дух авантюризма мне ни к чему. Зима, замерзну я там на улице. Или кто-нибудь заметит меня там на чердаке, из местных, да вызовет милицию, решив, что я белье, которое вывесили сушиться, украсть хочу. И как мне объяснить наряду, что я делаю на чердаке вместо посещений лекций? Не говоря уже о том, что этот наряд может спугнуть бандитов, что пасут Кирилла и затруднить людям Сатчана операцию по их поимке.

К тому же жизненный опыт подсказывал мне, что не так далек тот день, когда я узнаю про группировку Сатчана намного больше, чем сейчас, от него же. Сотрудничаем мы очень продуктивно, доверия между нами все больше и больше. Как и компромата – у меня на него, а у него – на меня. Это сближает…

Глава 4

Москва

На парах просто извертелся весь, не находил себе места. Слишком сильно все закрутилось, много нюансов учесть надо. А информации при этом не хватает катастрофически. Маловато я пока знаю про возможности и методы Сатчановской группировки. А тут еще и Самедов своим информацию тоже явно предоставил и действовать они начнут, скорее всего, тоже быстро. Как там все повернется. Надо, все же, после пар к Сатчану лично съездить, обо всем еще раз переговорить подробнее. Может удастся разузнать больше о том, как он собирается так уверенно с криминалитетом разбираться. Да и заодно поднять тему с ЗАГСом для Дианы. По телефону показалось неуместно обсуждать вместе с темой Кирилла…

В столовой на большой перемене удалось немного отвлечься. Для народа в университете сейчас были актуальны две темы: сессия и Новый год. По первому пункту самыми важными вопросами были даты экзаменов и последовательность предметов, которые предстояло сдавать. Иногородних среди студентов было довольно много, некоторые переживали, смогут ли домой на Новый год попасть. По второму вопросу все разделились на два лагеря: тех, кто оставался в общаге на праздники, и тех, кто ехал праздновать домой. Если первые в основном обсуждали программу мероприятий и у кого в комнате праздновать, то вторые прикидывали, что и кому дарить. В целом в столовой царило ощущение приятной суматохи и предвкушения.

– Первый экзамен у нас будет третьего! – громогласно объявил Женька Булатов, зайдя в столовую.

Не самый лучший вариант, – я немного расстроился. Была надежда, что поставят экзамены числа с пятого, но увы. Среди моих сокурсников пробежались шепотки и вздохи разочарования. Не один я имел виды на праздники, похоже. Придется сильно постараться, чтоб домой попасть без ущерба для сессии.

– Ты домой поедешь на Новый год? – спросил Леху, грустно ковыряющегося в тарелке.

Лехино состояние меня откровенно тревожило. Парень сильно захандрил. После того, как Диана дала ему от ворот поворот, мой товарищ вошел в пике и все никак не мог из него выйти, все больше погружаясь в мрачную меланхолию. Не помогала ни учеба, ни прожекторская движуха, ни общажные развлечения.

– Да нет. Буду в общаге к экзаменам готовиться, – равнодушно произнес Леха. – Мои к родне в Красноярск летят. Это далеко. Я не успею до экзаменов вернуться. Поэтому буду встречать Новый 1972 год в гордом одиночестве, – с меланхоличным пафосом закончил он.

– А давай с нами? – вдруг возникла у меня мысль. – Мы, конечно, галопом там будем по всем друзьям и родне скакать. Но зато весело будет. Да и ты развлечешься, город мой родной посмотришь, с друзьями познакомлю.

– Да ну, – Леха попытался соскочить, – я там не знаю никого, буду только мешаться. Не хочу.

– Меня знаешь, Галию знаешь, уже не один, – не собирался сдаваться я. – С остальными познакомлю. Друзья у меня отличные. Учебники с собой возьмем, – тут же добавил я, поняв по выражению лица друга, какая отговорка сейчас последует. – Учить вместе намного эффективнее. Соглашайся! Чего одному сидеть? Друзья не должны бросать друзей в такой ситуации!

Леха неуверенно пожал плечами, потом все же кивнул. Было явно видно, что рассчитывает все равно позже отказаться. Э нет, дорогой! Не в мою смену! Билеты возьму, поручениями загружу, никуда не денешься, на вокзале вовремя будешь.

После обеда Витька и Маша тормознули меня.

– Что вы с женой в пятницу вечером делаете? – вдруг спросил Витя.

Взглянув мельком на Машу, заметил, что та еле сдерживается от нетерпения перебить его и самой мне всё выложить. По её радостному виду понял, что предложить они хотят что-то приятное. Может опять какую-то поездку? Ну, я за любой движ…

– Есть планы, но ничего неотложного. Можно перенести, – ответил я.

– Тогда мы с Машей приглашаем вас в театр, – торжественно произнёс Витька.

Фу ты, ну ты… Театр. Хотя, почему нет. Надо же приобщаться к прекрасному и Галию выгуляю. А то ничего не видит мое сокровище, кроме института, работы и кухни. С восторгом небось новость воспримет…

– С удовольствием, – ответил я.

– Отлично, – ответил Витька, а Маша подпрыгнула несколько раз, хлопая в ладоши. – Тогда приходите вечером в пятницу в половине седьмого к главному входу Большого театра.

– Ничего себе! Спасибо! Обязательно придём, – ошарашенно пообещал я.

Маша с нами попрощалась, и мы все поспешили на очередную пару.

Большой? Вот это да! Очень любопытно.

– Что смотреть-то будем, балет? – поинтересовался я у друга.

– Вроде бы. – пожал плечами Витька. – А что?

– Ну, я ещё тот театрал, – признался я. – Как по мне, так балет лучше оперы.

– По мне тоже, – рассмеялся он в ответ.

После пар, перед тем, как идти к Сатчану, решил заскочить к замдекана. Доклад на конференцию готов, лежит в портфеле красиво отпечатанный. Чего тянуть резину? Сразу отдам, покажу серьезность своих намерений и пунктуальность.

Повезло, Эмма Эдуардовна была на месте. Правда, как обычно, вся в делах. На меня взглянула даже с некоторым раздражением, когда в ее дверях возник, как на обычную помеху своим делам, но спустя мгновение увидел во взгляде узнавание, а потом она слегка расслабилась:

– А, Павел, давай, заходи! С чем пришел? – поприветствовала она меня.

– Да вот принес доклад на конференцию, – сказал я, доставая тонкую бумажную папку, в которую сложил доклад, из портфеля.

– Оставляй, гляну, как освобожусь. А как у тебя с почерком, смогу прочитать? – опасливо спросила Эмма Эдуардовна.

Ну да, при всех стараниях советской школы выработать у учеников идеальный почерк с младших классов, сбоев достаточно много. К примеру, на мне вот точно. Ясно, что опыт у замдекана большой по разбору каракуль.

– Обижаете, Эмма Эдуардовна, все отпечатано на машинке, – сказал я, протягивая ей папочку.

– Ну, раз на машинке, то прямо сейчас гляну, конечно, так намного быстрее. Но зря, конечно, ты в такие расходы вошел – ты же студент первого курса, будь готов к тому, что очень многое придется изменить после моих замечаний. Ты же не возражаешь, если я возьму на себя обязанности твоего научного руководителя?

– Нисколько не возражаю, Эмма Эдуардовна, – степенно ответил я, – более того, польщен тем, что вы сделали мне такое предложение!

От моей обходительности замдекана еще больше расслабилась. Даже уже и улыбаться начала, совсем другая картина по сравнению с ее обликом, когда я дверь открыл. От улыбки у нее ямочки очень привлекательные появлялись на щеках, приятная для глаза картина. Пришлось даже себе мысленно подзатыльник дать, нечего на нее так пялиться. Конечно, для меня, дожившего до шестого десятка, симпатичная сорокалетняя женщина кажется очень молодой и выглядит привлекательно, но не дай бог она правильно интерпретирует мой по-мужески оценивающий взгляд. Все, мне теперь шестнадцать, у меня есть жена чуть старше, пока отвыкать от старых привычек…

Впрочем, улыбка на лице замдекана тут же сменилось сосредоточенным выражением, едва она вчиталась в мой текст. А потом оно сменилось удивлением. Закончив читать, Эмма Эдуардовна меня спросила:

– А кто тебе помогал? Очень серьезный текст…