Едва договорив, я мысленно спросила себя, какого черта я это сделала. Это было не мое дело. По его вине это было уже не мое дело.

– Нет.

Этого я совершенно не ожидала.

– Почему?

Какого дьявола я задаю эти вопросы?

– Это рабочая виза, – медленно произнес он, будто я была умственно отсталой. Но я все еще не понимала, что не так. – Ее дают, пока я играю за «Три сотни».

Я моргнула, глядя на него, и подумала, что, возможно, за всю свою карьеру он получил слишком много ударов по голове.

– Не вижу проблемы.

Я хотела спросить, почему он беспокоится из-за визы, если любая команда, с которой он подпишет контракт, поможет продлить ее, но он откашлялся и сказал:

– Мне здесь нравится. Я не хочу возвращаться в Канаду.

Этот уроженец Виннипега лишь однажды был на родине за те два года, что я на него работала. Я выросла в Эль-Пасо, но редко бывала «дома», потому что у меня не было ничего, похожего на дом. Не было места, где я чувствовала бы себя в безопасности, или в любви, или в тепле – или какие там еще чувства вызывает «дом».

Я посмотрела на стену сбоку от его головы, ожидая следующего откровения, которое помогло бы понять, о чем он говорит.

– Я все еще не понимаю, в чем проблема.

Подперев подбородок рукой, Эйден вздохнул и пояснил:

– Я не могу остаться здесь, если у меня нет команды.

Нет команды? Почему? У него болела нога? Я хотела спросить его об этом, но не стала.

– Ладно… Может, есть какой-то другой вид визы, на которую ты можешь подать заявление?

– Мне не нужна другая виза.

Я вздохнула, мои пальцы сами собой потянулись к очкам.

– Ясно. Поговори с иммиграционным адвокатом. Уверена, он поможет тебе получить постоянный вид на жительство, – я прикусила щеку, прежде чем продолжить. – У тебя достаточно денег, чтобы решить этот вопрос, у большинства людей нет и этого.

Затем мне в голову пришла идея, и прежде чем я успела обдумать что-либо или уговорить себя промолчать, потому что не испытывала к нему никаких дружеских чувств, внезапно выпалила:

– Или просто женись на американке.

Эйден, смотревший до этого в потолок, неожиданно встрепенулся и уставился на меня изучающим взглядом. Его лицо было ровным и гладким, без единого намека на угрюмость.

– Найди девушку, которая тебе понравится, повстречайся с ней какое-то время, а затем женись. Позже всегда можно будет развестись, – я сделала паузу, вспомнив о дальней родственнице Дианы. – Некоторые люди могут согласиться за хорошие деньги, но есть одна сложность. По-моему, фиктивный брак ради документов – это уголовное преступление.

Взгляд Эйдена стал задумчивым. Слишком задумчивым. Нехорошее ощущение проползло по моей шее. Это было странно, странно, очень странно, что-то было не так, мне нужно было немедленно исчезнуть из его поля зрения. Я сделала шаг назад, не сводя с него глаз.

– Что такое?

Я была не готова к его ответу.

– Выходи за меня.

– Что? – Слово слетело с моих губ так резко и грубо, как я себе и представляла, в этом не было никакого сомнения.

Он на наркотиках. Он точно, мать его, на наркотиках.

– Выходи за меня, – повторил Эйден, будто я просто не расслышала.

Я прислонилась к кухонному шкафчику, от шока мои ноги ослабли. Меня так ошеломило его нелепое предложение, что я просто тупо смотрела в его каменное лицо.

– Ты что, обдолбался?

– Нет, – вечно зажатые уголки его рта немного расслабились, и напряжение из его тела ушло – совсем чуть-чуть, но достаточно, чтобы я могла это заметить. – Ты поможешь мне получить вид на жительство.

Что, черт возьми, с ним такое? Возможно, все-таки черепно-мозговая травма. Я видела некоторых парней, против которых он играл, это просто не могло пройти бесследно.

– Но с какой стати? – фыркнула я. – С какой стати мне этим заниматься?

Его сильная челюсть снова окаменела.

– Я не хочу ни работать на тебя, ни тем более выходить за тебя замуж, чтобы помочь тебе с этими чертовыми бумагами. Тут мне в голову пришла такая блестящая идея, что я чуть не вскинула руки от восторга. – Женись на той, кто станет заодно твоей помощницей? Это отличное решение.

Эйден энергично закивал, но как-то немного тревожно. Какое бы безумие ни творилось сейчас в его большой голове, он был с ним согласен и выглядел слишком решительным.

– Идеально, – согласился он. – Ты подходишь.

Я подавилась воздухом. Я хотела поспорить с ним, сказать, что он выжил из ума, но я лишилась дара речи. Я была ошеломлена. Просто охренеть как.

Эйден сидел на кокаине.

– Ты в своем уме? Тебя что, штангой на тренировке придавило?

– Ты сама сказала, что это отличное решение.

Что я натворила?

– Ничего не отлично. Вообще не отлично. Я больше не работаю на тебя. А если бы и работала, не стала бы влезать вот в это.

Но все было впустую. Я видела, Эйден меня не слушал, он о чем-то размышлял.

– Ванесса, ты должна мне помочь.

Он что, не понимал, что мы с ним не друзья? Что он поступал со мной так, как не поступают с близкими людьми?

– Нет, не должна.

Я не исключала, что однажды выйду замуж. Когда встречу подходящего человека. Я нечасто думала о браке, но сама идея мне нравилась. Родители Дианы были примером прекрасных отношений, и я бы хотела, чтобы моя семья была какой-то такой. Хотя я знала, что и одна не пропаду.

И я не собиралась вычеркивать детей из списка того, что хотела бы когда-нибудь иметь в жизни, если встречу подходящего человека. Я смутно представляла, какие качества нужны мне в партнере, но четко знала, чего точно не потерплю.

И Эйден – даже в свои лучшие дни – не был таким человеком или хотя бы чем-то похожим на него. Да, он был очень красивым, было бы глупо это отрицать. Женщины всех возрастов чуть не сворачивали себе шеи, разглядывая его, потому что Эйден был олицетворением мужественности, а какой женщине не понравится мужчина, который буквально источает тестостерон? Он был лакомым кусочком, по крайней мере я такое слышала. Еще у него были деньги, но это точно не было первым пунктом в списке моих требований. Я и сама могла зарабатывать.

На этом все.

Если не считать первые три месяца работы, я не испытывала никаких чувств к Виннипегской Стене. То есть, конечно, физически меня влекло к нему. Но для меня – из-за моей мамы, которая прыгала из одних отношений в другие, – этого было недостаточно. Мой последний парень не отличался особой красотой, но зато он был милым и забавным. Мы прекрасно ладили, и у нас было много общих интересов. Мы расстались только потому, что ему предложили работу в Сиэтле, а я не была уверена, что люблю его достаточно, чтобы уехать так далеко от своих близких. Однажды я уже уехала от них, поступив в школу в Теннесси.

Эйден нисколько не походил на моего бывшего парня. Он не был ни милым, ни забавным. Нам нравились совершенно разные вещи, и, судя по последним неделям наших рабочих отношений, мы не ладили.

И вообще, какого черта я размышляю, почему именно это плохая идея? Я не буду этого делать. Ни за что и никогда.

Эйдену, впрочем, было все равно. Я заранее знала, что он проигнорирует все, что я скажу.

– Эйден, послушай меня. – «Второй раз в жизни», добавила я про себя. – Тревор найдет тебе кого-нибудь. Только попроси.

Это привлекло его внимание.

– Я не буду говорить об этом с Тревором.

Я поправила свои очки, хотя с ними все было в порядке.

– А ты бы стала?

Я поежилась. Я бы не доверила Тревору отправить открытку почтой.

– А как насчет Роба?

Нет ответа. Прекрасно.

– Зак?

Эйден лишь молча покачал головой.

– Твои друзья?

– Если бы я хотел рассказать им – давно бы это сделал, – осторожно сказал он. И в этом ответе было больше одного смысла.

Это вообще многое объяснило. Конечно, он серьезно относился к возвращению в игру после травмы. К этому добавлялся страх, что его депортируют, если команда от него откажется. Кроме того, общение с менеджером и агентом, которые, похоже, не были согласны с решениями Эйдена, могло лишь ухудшить ситуацию. Но кое-что вызывало у меня серьезное недоумение, и это не было связано с тем, что он не хотел возвращаться в Канаду или оставаться в Далласе.

– С какой стати ты рассказываешь мне об этом? – нерешительно спросила я. Его карие глаза остановились на мне, и морщины прорезали его широкий лоб. Я нахмурилась в ответ. – Раньше ты вообще со мной не разговаривал. Никогда. А потом я увольняюсь, и ты внезапно приходишь ко мне домой и просишь вернуться, хотя даже ни хрена не сказал, когда я уходила. И теперь ты хочешь, чтобы я вышла за тебя замуж, лишь бы помочь тебе с документами. Ты говоришь мне то, о чем никому не хочешь рассказывать… И это, блин, странно. Как, по-твоему, я должна на это реагировать?

– Я решил рассказать тебе, потому что…

Запнувшись на полуслове, он закрыл рот. Потом быстро открыл его и снова закрыл. Открыл еще раз и опять закрыл. Похоже, он и сам не знал, почему так поступает. Господи, я уже ничего не понимала. Наконец он пожал своими огромными округлыми плечами и поймал мой взгляд.

– Ты нравишься мне настолько, насколько мне вообще может кто-то нравиться.

Охренеть.

Просто охренеть.

Диана как-то назвала меня безвольной. На самом деле в точности она сказала вот что: «Ты тряпка, Вэн».

«Ты нравишься мне настолько, насколько мне вообще может кто-то нравиться» нельзя было считать комплиментом. Совершенно точно нельзя было. Я не настолько тупая. И все же…

Из меня вдруг вырвался низкий смешок. Секунда, и я уже глупо хихикала, подняв глаза к потолку.

Вероятно, это был самый большой комплимент от Эйдена, на который я могла рассчитывать.

Ты нравишься мне настолько, насколько мне вообще может кто-то нравиться. Господи.

– Что тут смешного? – нахмурился Эйден.

Я закрыла лицо рукой и оперлась о стол, все еще немного хихикая и потирая лоб.

– Видишь ли, не раздражать тебя и быть с тобой друзьями – совершенно разные вещи. Ты ясно дал мне это понять, Эйден.

Он смотрел на меня так невинно и спокойно, что я просто не знала, что еще сделать.

– Я ничего не имею против тебя.

«Ничего не имею против тебя».

Я начала ржать – прямо ржать. Кажется, это уже звучало так, будто я плакала, но на самом деле я смеялась.

– Ты самая уравновешенная женщина, какую я когда-либо встречал.

Уравновешенная. Да он смерти моей хочет.

Вот до чего я докатилась. Получаю недокомплименты от человека, который думает только о себе. От человека, с которым я безуспешно старалась подружиться снова и снова.

Надо отдать ему должное: он немного подождал, прежде чем заметить, осторожно и мягко, пожалуй, слишком осторожно:

– Тут нет ничего смешного.

Мне пришлось присесть на корточки, потому что у меня свело живот от смеха.

– Ты хочешь – господи, как больно, – чтобы я совершила преступление… только потому, что ты ко мне «неплохо относишься», потому что ты «ничего не имеешь против меня» и потому что я «уравновешенная». Не знала, что у тебя есть чувство юмора.

Лучший защитник Национальной футбольной лиги тут же воспользовался этим.

– Так ты согласна?

У меня уже даже не было сил сердиться на него. Я все еще продолжала смеяться над тем, как идеально подхожу на должность поддельной жены.

– Нет, но это был самый яркий момент в наших отношениях. Нет, правда. Вот бы ты с самого начала был таким. Тогда я, наверное, продержалась бы дольше и даже подумала бы, не вернуться ли мне ненадолго.

Впрочем, этого было бы мало. Работа на Эйдена не входила в мои планы. Особенно после всего, что произошло тогда, и всего, что произошло сейчас. Выйти за него замуж. Да он с ума сошел.