Вроде, люди как люди, но вот есть одна интересная пара. Парень по имени Хосе и девушка по имени Синтия, они единственные, кто одет иначе. В противовес серым робам, они облачены в черное и их браслеты не желтого цвета, а такого же кобальта-черного, как и их одежда. Из разговора пары становится понятно, что они помогают военным и постоянно выходят наружу.

Чем помогают, я не поняла, но вот они, в отличие от остальных в этой комнате, не являются "желтыми".

Синтия замечает меня и подсаживается на краешек соседней кровати.

– Ты новенькая.

Не вопрос, утверждение.

– Да.

– Я – Синтия.

– Алекс.

– Итак, Алекс, у нас есть определенные правила, которым следуют все желтые без исключения. Утром звучит характерный звук, это значит время семь утра. На пробуждение дается три минуты, ещё две на то, чтобы одеться и выйти из комнаты. В коридоре мы строимся в две шеренги и идем в душ. На это тебе выделяется десять минут. Не больше. Так как через десять минут вода закончится. На одежду дается ещё пять минут. Волосы всегда убраны. Никакого мата или недозволительного отношения к тем, кто живет здесь. В семь тридцать мы уже находимся в столовой и принимаем пищу. На это дается час. После, ты пойдешь в блок управления, встанешь в очередь и, оказавшись там, ответишь на вопросы касаемо твоих навыков. Если они, конечно, имеются. После, тебе назначат работу или как большинству здесь скажут существовать, пока это возможно. Дальше ты возвращаешься в комнату и дожидаешься Зейна, отчитываешься перед ним.

– А дальше?

– Дальше уже Зейн скажет тебе, что делать.

– Поняла.

– И будь осторожна с военными, они не очень-то жалуют гражданских.

– А ты?

– Я не солдат.

– Но твоя форма говорит об обратном.

– Мне дали выбор, и я согласилась на меньшее из зол.

– Что за выбор?

Синтия пробегает по мне быстрым, но цепким взглядом. Оглядывается назад и, видя, что на нас никто не обращает внимания, подсаживается немного ближе.

– Тебе известно, какова доля не зараженных?

– Нет, – сажусь на кровати и склоняюсь ближе к Синтии.

– По данным военных всего мира, из тысячи, всего десять человек не подвергаются заражению. И из этих десяти всего одна девушка.

– К чему ты ведешь?

– К тому, что разрабатывается проект, в который на данный момент набирают добровольцев. Здоровых девушек и женщин детородного возраста.

– Для…

– Для нового поколения землян. Как показали последние исследования, дети, рожденные после появления Тумана, уже являются носителем Т001, но он спит, и это дает надежду, что мы не будем последними людьми на планете.

– Всё настолько плохо?

– Да. Считай, что ты невероятно удачлива, раз оказалась здесь. Не многим так повезло. Если что, можешь обращаться ко мне.

– Спасибо.

Синтия встаёт с кровати, и в этот момент звучит сигнал. Звук похож на горн.

– Это отбой, – говорит Синтия.

– Синтия, как мне найти свою семью?

– Они здесь?

– Да.

– Спроси об этом завтра у Зейна.

Вспоминаю голубоглазого брюнета и склонюсь к тому, что он не станет отвечать на мои вопросы.

– А почему у него?

Все начинают укладываться спать, но Синтия отвечает мне, прежде чем удалиться в противоположный край комнаты.

– Когда он в периметре, то главный в нашем крыле. Кстати, наше крыло с двухсотой комнаты по трехсотую.

– А когда его нет?

– Тогда главная я.

Вот оно что.

Эту ночь я практически не сплю. Вроде мы добрались до безопасного места, но я не чувствую себя здесь в безопасности.

И не зря. Как показывает практика, с приходом тумана определение "безопасного места" перестало существовать.

Глава одиннадцатая

Звук горна вырывает меня из сна. Резко сажусь и протираю глаза. Боже, почему нельзя сделать более приятный звук, я словно очутилась в Шотландии в давние времена.

В комнате происходит невообразимое движение. Местные с реактивной скоростью одеваются и заправляют кровати. Все действия, каждое движение выверено до идеала. Как им это удалось? Они здесь ненамного дольше меня.

Девушки не стесняются своей наготы, которая прикрыта лишь тонкими просвечивающими футболками. У всех серые, у Синтии черная. Я как спала в смирительной рубашке, так в ней и проснулась. Вещей мне вчера никто не принёс, так что поднимаю свою пятую точку и заправляю кровать. Укладываю подушку и, выпрямившись, поздравляю себя с первым днём в новом доме.

– Хоть бы переоделась, – говорит рыжий, выходя из комнаты. – Убогая Алекс.

Да что этому паршивцу от меня нужно? Не думаю, что я зря поставила его на место. Нужно будет, сделаю это ещё раз. И буду повторять до тех пор, пока до его рыжего мозга не дойдет – Алекс не трогать, она кусается.

– Одежда в шкафчике, если размер подойдёт, то переоденься, – говорит Синтия, остановившись у двери. – Келлер не любит беспорядок и нарушение правил.

Все выходят, а я бросаюсь к тумбочке. Вот чёрт! Тут и правда серая одежда в целлофановом пакете. Достаю штаны, футболку и кофту с широким воротом. Скидываю смирительную рубашку, переодеваюсь в новый костюм, закатываю длинные рукава и штанины. Выгляжу, как будто сняла эту одежду с какого-то мамонта. Снимаю с руки резинку для волос и наспех пытаюсь собрать высокий хвост. Резинка рвётся и улетает в неизвестном направлении. День не задался с самого начала. Скручиваю волосы в жгут и прячу их за ворот. Подобие прически – тоже прическа.

На полной скорости выруливаю из комнаты и тут же врезаюсь в мужчину в чёрной форме. От неожиданного столкновения теряю равновесие и падаю на задницу. Вся моя причёска разлетается, и волосы рассыпаются по плечам. Больно ударяюсь копчиком и со злостью поднимаю взгляд на растяпу, который решил остановиться напротив выхода из комнаты.

О-о-о, нет.

Натыкаюсь взглядом на Зейна Келлера.

– Имя, – говорит он, холодно смотря на меня.

От его взгляда становится тошно и хочется провалиться сквозь землю. Келлер слишком внимательно разглядывает мои волосы, огромную форму и, кажется, даже не замечает, что серая гвардия с черными вкраплениями идёт мимо нас. Я ведь опаздываю.

– Алекс, – отвечаю я.

– Полное имя.

– Александрия Брукс.

– Опаздываешь.

Как будто я не знаю.

– Я не специаль…

– Меня не интересуют оправдания. Хочешь остаться здесь? Живи по правилам, которые четко прописаны.

Вот свинья. Встаю, мистер Закон и Порядок не помогает мне. Остальные уже скрываются за дверью около лифта. Я опоздала. Разворачиваюсь, чтобы последовать за ними, но холодный голос останавливает меня.

– Я тебя не отпускал.

Закатываю глаза и сжимаю пальцы в кулаки.

Оборачиваюсь.

– Что? – спрашиваю я.

– Брукс, у тебя со слухом проблемы?

– Нет.

– Тогда я прошу не задавать глупых вопросов. Правую руку вперед.

– Это ещё зачем?

– Правую руку вперед.

Протягиваю руку ладонью вверх, но Келлер переворачивает её и быстро ставит мне на кисть какой-то штамп. Но есть интересность, я заметила тату на его руке, она буквально на пару сантиметров выглядывает из-под рукава. Легкие всполохи, плавными линиями, как волны прибоя скрываются под чёрной формой. Отличная работа, хотела бы я посмотреть на всё тату целиком, если бы её обладателем был кто-то другой.

Отнимаю руку и потираю черный круг. Он не стирается.

– Какого хрена? – не выдержав, спрашиваю я.

– Не выражаться. Это знак неуважения и непослушания.

Официально заявляю – Келлер тронутый на голову идиот!

– Это круг, – говорю я.

– За этот круг ты в течение недели будешь получать только половину порций еды.

– Наказание за опоздание?

– Так точно.

Глубоко вдыхаю и плавно выдыхаю. Представляю перед собой цветущий сад и пересчитываю бескрайнее море цветов. Постепенно успокаиваюсь. Поднимаю взгляд и фиксирую его на голубых глазах Келлера. Он неотрывно смотрит в ответ. Хочу отвернуться, но не собираюсь выглядеть трусихой. Парой холодных глаз меня не испугать.

– Я могу идти? – как можно прохладнее спрашиваю я.

– Знаешь куда?

Вонючая индюшатина. Теперь я желаю, чтобы он провалился сквозь землю, долетел до ядра и сгорел заживо!

Хочу скрыться отсюда как можно быстрее, я не могу смотреть на Келлера без желания вмазать ему по лицу. Рыжий, по сравнению с ним, это ещё цветочки. С ним я могу разобраться так, как посчитаю нужным, но с этим экземпляром нужно быть осторожной. Одно его слово, и меня выкинут отсюда. Как я понимаю, полковник Келлер его мать, значит у Зейна тут отличные связи.

– Нет, – как можно более покорно отвечаю я.

Келлер обходит меня и идёт в сторону, где уже скрылись последние люди. Военный оборачивается и поджимает губы:

– Брукс, тебе что – приглашение нужно?

– Только не от тебя, – бубню я себе под нос.

– Я всё слышал.

Надеюсь. Нет, не надеюсь. Алекс, держи себя в руках.

Иду следом за невыносимым Келлером и всё же решаюсь спросить:

– Моя семья тоже здесь, как я могу их найти?

В ответ тишина. А ведь говорил, что у него отличный слух.

Мы не входим в лифт, как я думала, отправляемся за дверь, которая находится рядом. Кроме лестницы, тут ничего нет. Поднимаемся наверх и выходим в столовую.

– Синтия сказала, что сначала душ, – говорю я.

– А Синтия предупреждала тебя о том, что опаздывать нехорошо?

– Да.

– Ты не успела в душ, сходишь завтра.

Некоторые столы уже заняты. Келлер подходит к окну в левой стене помещения и оттуда ему тут же подают поднос. Он берет его и шагает дальше. Протягиваю руки в проём и слышу оттуда фырканье. Заглядываю внутрь и встречаюсь взглядом с парнем.

– Проблемы? – спрашиваю я и только тут до меня доходит, что его фырк прозвучал из-за метки на моей руке.

– У меня нет проблем.

Подает мне поднос с мизерной порцией каши и одноразовым стаканчиком чая. Забираю его и пытаюсь догнать Келлера, который уже усаживается за самый последний стол в первой линии. Сажусь рядом, и Келлер медленно поворачивается ко мне.

– Что ты здесь забыла?

Теряюсь с ответом. Но Келлер и не ждет его.

– Этот стол не для тебя.

Встаю из-за стола и с пылающими щеками ищу, куда бы мне сесть. Большинство поглощающих пищу смотрят на меня и шепчутся.

Чувствую себя максимально униженной. Огромная столовая становится меньше, стены уже наступают мне на пятки, я слышу, как кто-то смеется и хочу кинуться в бой, отстоять себя, показать всем и сразу, что надо мной издеваться не стоит.

Но… не могу.

Если я не возьму себя в руки, то уничтожу всю эту столовую.

Сначала успокаиваю дыхание и немного расслабляю плечи, высоко поднимаю голову и иду вперед. Ухожу как можно дальше от Келлера и смешков.

Откуда мне было знать куда можно садиться, а куда нет? Иду к одному из свободных столов и сажусь за него. Быстро съедаю безвкусную кашу, выпиваю чай и поднимаюсь с места. Замечаю, что Келлера уже нет за столом. Я его ненавижу. Заносчивый грубиян. От одной мысли о нём мне становится дурно. Я ведь ему не сделала ничего плохого, почему он так груб? Чем я заслужила, чтобы ко мне относились, как к дерьму?

Я бы разревелась, но не позволю какому-то идиоту довести меня до самого ненавистного мною состояния.

Лестничная дверь открывается, и оттуда выходят люди. Много-много людей. Следующая партия голодных. Практически все в серой форме, но есть и те, кто носит черное. Они достаточно быстро получают подносы и рассаживаются за столы. Первая партия уходит, и дверь снова открывается.

Лари. Вижу его и несусь к другу на всех парах. Он замечает меня практически сразу, его губы изгибаются в привлекательной улыбке. Влетаю в его объятия и прижимаюсь к другу так сильно, что кажется, его ребра вот-вот сдадутся и треснут.

– Где мама и Лекса?

– Не знаю. Меня только вчера выпустили из стеклянной комнаты.

– И меня.