Зеленые глаза обогнули мои завязанные в пучок волосы, спустились к губам и скромному декольте тренировочному поло на молнии, а затем вдруг резко вернулись на мое лицо. Между его бровей пролегла морщина, которая едва не разделила его лицо на две половины, и, оторвавшись от стены, Фостер сделал несколько шагов ко мне. Почувствовав неладное, я хотела коснуться лица – ну, не знаю, вдруг на мне сидела муха – но он перехватил мое запястье, а другой рукой коснулся моего носа: подушечка его пальца мягко прошлась от переносицы до кончика. Он делал так и в прошлом, но я никогда не предавала этому значения. Сейчас, однако, прикосновения были немного другими, он не надавливал, обращался осторожно, но мне казалось, будто он ощупывает мой нос.

Мои глаза собрались на переносице, пока я в смятении наблюдала за его действиями. Может у него поехала крыша? Смогу я использовать это в суде?

– Твой нос изменился.

Как он вообще это заметил?

– Сделала ринопластику первым делом как перебралась в Нью-Йорк, – честно призналась я. У меня была маленькая горбинка, от которой я всегда мечтала избавиться, и теперь моя внешность была идеальна по моим собственным меркам.

– Зачем? У тебя был красивый нос. Мне нравился твой нос, – забываясь, выдал он, заглядывая в мои глаза. Его голос не был лишен эмоций как прежде, что-то определенно проскользнуло в его тембре: не злость, не ярость, не разочарование, но что-то такое, что мне никак не удавалось распознать.

– Мне все равно, что тебе нравилось, – фыркнула я, отталкивая его руку от своего лица. – И не смей лапать меня своими ручищами, мне противны твои прикосновения.

– Раньше ты сама хотела, чтобы я касался тебя, – деревянным голосом сказал он. – Помнишь наш первый раз, это ведь ты сделала шаг ко мне, взяла мою руку в свою и просунула ее в трусики, мычала, вздыхала, и мурчала как котенок, пока я гладил тебя между ног. – На последнем его слове наши взгляды встретились. Я нервно сглотнула, вспоминая наш первый секс.

– Не припомню, – сухо бросила я, вытягивая шею. Но я помнила, черт возьми, я так хорошо помнила это, что иногда мне хотелось стереть себе память, ведь каждое такое маленькое воспоминание затрагивало меня до глубины души. Я злилась и грустила, приказывала себе не думать о прошлом, но все мои приказы мною же и игнорировались.

– Может, стоит тебе напомнить? – спросил он, склоняя голову на бок и останавливая изумрудный взгляд на моих губах. Фостер стоял так близко, что его запах моментально завладел моими легкими. Я почувствовала слабость в коленках, старалась сопротивляться его незримому влиянию, но проигрывала, ведь сгорая под этим взглядом, я задумалась над его предложением. Вожделение заструилось по моим венам, сворачивая каждую клеточку моего тела в желании к этому мужчине – мужчине, которого я ненавидела всем сердцем.

Но возможно ли это? Ненавидеть так сильно, чувствовать покалывание в ладонях от желания ударить его сначала по одной щеке, затем по другой, а потом сжать его лицо и поцеловать теплые сухие губы, наслаждаясь чувственными движениями горячего языка. Кажется, более чем возможно.

Эти желания, которые вызывал во мне мой заклятый враг, моментально подняли в моей груди волну ненависти к самой себе.

– Сомневаюсь, что у тебя это выйдет. Последний мой парень вытворял такое, что и в самом лучшем сне не представить. Он трахался как порно-звезда, – я показательно закатила глаза и обмахнулась руками.

Забавно, ведь раньше я думала, что все взрослые парни такие: они внимательные, они знают, как сделать девушке хорошо, но правда в том, что многие из них не подозревают о существовании клитора, а если и подозревают, то атакуют его так, словно стремятся вырвать из женского тела.

Я лгала и даже не чувствовала за это вины, ведь глядя на то, как лицо Джефри темнеет от злости, все внутри меня ликовало. Возможно, я и не привлекала его как раньше, возможно теперь в его расписании было полно места для таких как Челси и Эстер, но мои слова определенно задевали его, и я была несказанно рада видеть эти эмоции отражающиеся на его лице.

– Тяжело вспомнить то, что совсем не имело для меня значения, Фостер. Тяжело вспомнить того, кто был моим подручным клоуном и средством для достижения собственных целей. Тяжело вспомнить ублюдка, который не стоил и секунды моей жизни… – я не успела договорить, Фостер закрыл мой рот рукой и втолкнул меня в денник Герцогини, припирая меня к каменной стене.

Я моментально пришла в бешенство, обрушила десятки ударов в грудь и по плечам придурка, но он даже бровью не шевельнул пока терпел град моих ударов, а когда я попыталась ударить его по лицу, он ловко увернулся, но руку от моего рта все же убрал. Он прижал меня своим телом к стене и расположил свои руки по обе стороны от моей головы.

Фостер так и замер, нависая надо мной и не позволяя выбраться, что я собственно и не пыталась сделать, ведь наши взгляды встретились. Я смогла разглядеть в его изумрудных радужках, почти полностью закрытых черным расширившимся зрачком то же самое, что чувствовала сама. Желание убивать и потребность поцеловать. Это выбивало почву из-под ног.

Он хочет поцеловать меня?

Он хочет… меня?

Мое сердце едва не выпрыгивало из груди от волнения и трепета перед человеком, который так отвратительно поступил со мной в прошлом и который по сей день продолжает издеваться надо мной. Но как бы я ни старалась, не могла погасить в себе потребность коснуться его губ.

Очнись, Барбара! Он заставил тебя работать конюхом!

Он знал, как задеть меня, он знал, от каких именно его действий я способна испытать унижение, но при этом в его присутствии я продолжала таять, как наивная школьница.

– Что еще тебе нужно? – тихо спросила я. Он коснулся кончиком пальца моей щеки, на что я дернула головой, но он проигнорировал мой молчаливый протест. – Не трогай меня, сколько раз повторять? Меня тошнит от тебя! – выплюнула я, кривя свои губы. Фостер усмехнулся, а затем медленно спустил свою руку к моей шее, надавливая на то место, где проходила сонная артерия. Мой пульс бился о его палец так сильно и отчаянно, будто я только что пробежала длинную дистанцию без единой остановки, а Джефри в этот самый момент был для меня подобием глотка воды.

– Уверенна, что не хочешь, чтобы я трогал тебя? – спросил мерзавец, почти касаясь моих губ своими. Я откинула голову назад, упираясь затылком в каменную стену. Моя кожа покрылась мурашками, а предательское желание защекотало натянутые нервы. Его пальцы ухватились за бегунок моей кофты и медленно потянули вниз.

– Я больше не малышка, с которой ты можешь играть.

Он криво усмехнулся.

– Кто еще с кем играл.

– Не знаю, чего ты пытаешься добиться, но можешь даже не стараться.

– Я уже добился, увидел в твоих глазах эту короткую вспышку. И снова ты лжешь самой себе. Если бы я был так плох в прошлом, если бы ничего не значил, расплакалась бы ты от оргазма? – придвигаясь ко мне ближе и касаясь губами моего уха, спросил он. – Помнишь, как умоляла меня не останавливаться, насаживаясь на мой язык своей киской, Барби?

Я зажмурилась и отвернулась от него, чувствуя, как его зубы смыкаются на краешке моего уха и несильно оттягивают его.

– Ты ведь желаешь меня – желаешь так же сильно, как и ненавидишь, – прошептал он, проводя носом по моей щеке.

В моем животе творилось что-то неподдающееся объяснению, мои органы переворачивались в истоме, пробуждая чертовых бабочек с большими черными крыльями, которые, как я думала, исчезли в тот самый день, как я покинула Солт-Лейк-Сити.

Нужно не забыть купить спрей от насекомых и погубить их раньше, чем они погубят меня.

– Ты уже достаточно мокрая для того, чтобы я заполнил тебя собой, не причиняя ни капли боли, не так ли? – спросил он, оставляя влажный поцелуй на моей ключице, а затем схватился за бегунок молнии на моем поло и потянул его вниз.

– Ты достаточно смел, чтобы предложить мне член? – ухмыляясь сквозь этот туман похоти, который проникал в мои вены, выдала я. – Я по-прежнему продумываю картинки твоей внезапной и комичной смерти, где ты и твое мужское достоинство будете находиться на расстоянии как минимум метра друг от друга.

Края моей тренировочной кофты разошлись в стороны, и его взору открылась моя полная грудь в объятиях лилового бюстгальтера, его кадык нервно дернулся, однако он не проронил ни звука, казалось, даже не дышал. Я боялась опускать взгляд вниз, ведь знала, что соски под шелковой тканью напряжены, и он видит это.

Его теплая ладонь легла на низ моего живота так властно, словно эта территория принадлежала ему. Мне хотелось наплевать на все и выгнуться, побудить его сдвинуть пальцы ниже, чтобы коснуться меня там, где я нуждалась в этом сильнее всего, чтобы он снова сделал со мной то, что не удавалось сделать никому после него. Но у Фостера были свои планы. Его рука вдруг обернулась вокруг моей талии, кончики пальцев защекотали мою влажную от пота спину. Он склонился и оставил невинный поцелуй у краешка моего бюстгальтера. Я застыла, надеясь, что смогу сдержаться и не застонать от сотни маленьких разрядов тока пробежавших под моей кожей, но как же я ошибалась. Когда Фостер двинулся ниже, провел носом по ложбинке между грудей, шумно вдыхая мой запах, а его твердеющее достоинство потерлось о мою ногу, я сжала бедра, и тихий хриплый стон сорвался с моих губ.

Он победил. Я хотела его. Черт возьми, я так сильно хотела своего мучителя, что это сводило меня с ума.

Я не смогла удержаться и запустила пальцы в его волосы, прижимая его голову к своей груди.

– Раньше я всегда становился безвольным идиотом из-за тебя, из-за того как ты пахнешь, – пробормотал он, немного отклоняя голову и ловя мой взгляд. И когда ему это удалось, я почувствовала, как в мою грудь вонзается тупой и ржавый нож – фигурально, ведь в его глазах не было ничего, кроме яркого отвращения. Он убрал мои руки со своей головы, отшвырнул их, словно я была не более чем бездомной, обивающей пороги его фамильного поместья. – Хорошо, что это прошло. Теперь я могу взять это у других. Не упрямых и не вздорных, не инфантильных незрелых девочек.

– Тогда не стоит трогать то, что оценит по достоинству кто-то другой, – заторможено и без доли сарказма ответила я, медленно застегивая свое тренировочное поло. Внешне могло показаться, что мне все равно, но это было не так, мне едва удавалось сдерживать истерику, которая вот-вот рисковала захватить меня в капкан. Но в эту игру могут играть двое, и я точно не собираюсь проигрывать. Вы же не забыли, что правила здесь устанавливаю я?

– Твою шубку, которая осталась в прачечной отдали в химчистку, – сообщил он, скучающе пряча руки в карманы джинсов. – Должно же у тебя остаться хоть что-то, после того, как ты потеряла все.

Фостер ушел на улицу, я смогла выйти из денника Герцогини только спустя пять минут, когда мне удалось взять свои эмоции под полный контроль. Я хотела поскорее умчаться со своей подругой подальше от конюшни, но когда вышла на улицу не смогла удержаться от соблазна взглянуть на Джефри. Он подошел к Рейджу и уткнулся лбом в его морду, обхватил его шею и принялся чесать маленькие черные уши. Затем Фостер в два счета оседлал его и умчался в закат. Прямо как чертов Клинт Иствуд.

Я стояла с открытым от удивления ртом и не могла поверить: он смог укротить неукротимого, он сделал это.

Мои пальцы нервно заскользили по подпруге, проверяя ее в сотый раз. Она была затянута просто идеально, но стоило ли вообще сомневаться в этом, после того как ее коснулись пальцы Джефри, которые я ненавидела всем своим сердцем?

***

И снова мы с Фостером перешли в режим «избегания» друг друга. Я отложила мысли о мести и просто пыталась наслаждаться тем, что у меня есть: крыша над головой, еда и лошади. Маловато для полного счастья, согласна, но в текущих обстоятельствах этого более чем достаточно. В любом случае мои добрые намерения разбились о жестокую реальность.

В один из дней, вернувшись домой после работы в конюшне, я отправилась принять душ и воспользовалась своим фиолетовым шампунем для блондинок. Вот только вместо привычного серебристого перелива в волосах, я получила нечто отвратительное.