Тогда он просто подносит член к моему лицу и разматывает остатки семени по щекам.

– Рам! – кричит он кому-то, пряча член в штаны, и я судорожно озираюсь по сторонам.

В комнате возникает один из прислужников главаря.

– Разберись с ней, – кивком указывает на меня, а сам подхватывает мобильный и скрывается за дверью.

Глава 8

Дана

«Разберись». Это слово пульсирует в голове без остановки. Проходит пара секунд, а я уже будто слышала его тысячу раз.

Неужели, «босс» распорядился убить меня? Поимел, а потом…

Вот теперь хочется завыть. По-настоящему. Во все горло.

В руке Рама поблескивает нож. Вижу, как отражается в лезвии тусклая настольная лампа.

И тогда я кричу. Пока не понимаю, что бугаина не собирается меня убивать, а лишь срезает веревки, перетягивавшие запястья и щиколотки.

– Хорош уже орать, – просит он. – Голова сейчас лопнет от твоего крика.

Замолкаю, и глохну от образовавшейся вдруг тишины.

Чувствую себя так, будто меня шибанули по голове пыльным мешком. Или я проспала пару десятков лет, а теперь вернулась к жизни, и никак не могу прийти в себя.

– Иди умойся, у тебя лицо в конче, – предлагает мужчина и кивает в сторону ванной комнаты. Я и без него прекрасно знаю, где она находится. Но сейчас не сообразила бы, честное слово.

Когда пытаюсь подняться, понимаю, что ноги ватные. Еще и болят от напряжения. Как и скулы болезненно ноют, будто здоровый член до сих пор терзает мой рот.

До ванной добираюсь по стеночке. Перебираю по ней руками, пока не оказываюсь у нужной двери. Там уже хватаюсь за столешницу, обхватывая ее пальцами, пока они не начинают покалывать.

Моя голая грудь покрыта яркими красными пятнами. Она горит. Соски такие крупные и плотные, какими никогда не были. Спешу спрятать этот позор, натягиваю тонкие чашечки обратно. Хотя, какой смысл? Даже Рам, наверняка успел отлично рассмотреть мои сиськи.

Киска все еще ноет от возбуждения. Предательница хренова! Я не хочу этого чувствовать! Всей душой не хочу. Мне мерзко думать о том, что я возбудилась от собственного унижения. Не бывает такого в жизни, чтобы грязь заводила, вынуждала желать.

Футболка безнадежно испорчена. Порвана от горла почти до самого низа. Гуччи, между прочем. Стоит больше моей здешней зарплаты.

А еще она единственная у меня. Больше нет.

Не рискнув снять ее, так и оставляю висеть на мне бесформенной тряпкой.

Умываю лицо. Оттираю пальцами мазки спермы, а она не хочет оттираться. Будто норовит остаться на моей коже, как уродливое напоминание.

Вообще вид у меня не очень. Растрепанные волосы, тушь потекла. Я точно истерзанная жертва холокоста. А, главное, пострадала ни за что. Просто так. Не в то время и не в том месте оказалась.

– Ты там долго еще? – дубасит в дверь здоровенная детина.

На всякий случай, оглядываю помещение. Кажется, в каких-то номерах в ванных комнатах были окна.

Да, точно. Довольно крупное окошко рядом с душевой кабинкой. Я вполне пролезу в такое, если точно соображу, как до него добраться.

Оставаться здесь? Зачем? Снова пережить насилие? Да я сдохну лучше, кости переломаю, но этому мудаку не достанусь. Там, растянувшейся на лужайке перед отелем, у меня гораздо больше шансов на нормальную жизнь, чем с этим конченым ублюдком.

Тут же бросаюсь к окошку. Собираю в кулак все остатки своих сил.

Точно человек-паук цепляюсь за узкий подоконник, вытянув руки, одной ногой опираюсь на ручку дверцы кабины, чтобы помочь себе подтянуться.

Но не успеваю. Только повисаю на окне животом, когда Рам стаскивает меня обратно, покрывая разного рода неприличными ругательствами.

– Пусти меня! Пусти! – ору, что есть мочи. – Я лучше сдохну, чем с ним буду!

Брыкаюсь, как бешеный зверь, пока громила несет меня до кабинки, прижав спиной к своему животу. Швыряет меня туда, как какой-то мешок, и быстро смыкает дверцы.

Налетаю на них и долблюсь со всей силы. Но здоровяк крепко держит их за ручки, а стекло слишком толстое, чтобы я сумела пробить его.

А я все бьюсь и бьюсь, как дикий зверь, против воли запертый в клетке. А Рам не уходит и не отпускает.

– Выпусти меня! Выпусти! – кричу вперемешку с воплями.

Уже кулаки все сбила, а эта громадина даже глазом не моргнула.

– Выпусти, скотина! – то ли приказываю, то ли молю. – Мой отец богат! Очень богат! За мою жизнь он отдаст любую сумму.

Но Рам не открывает. Стоит и держит дверцы кабинки, пока я не обмякаю внутри, осев на пол.

Мужчина ждет еще пару-тройку минут, а затем чуть приоткрывает двери.

– Остыла? – спрашивает.

Хочу налететь на него, пока есть возможность, но вовремя останавливаюсь. Где мне с таким тягаться? Может быть, с ним по-другому надо? Лаской?

Потому киваю.

– Душ прими. Потом ссадины обработаем.

– Ссадины? – удивленно смотрю на него снизу вверх.

– Ссадины. На руках и ногах. Не помажем – долго заживать будут.

Только сейчас замечаю, как сильно веревки натерли руки и ноги.

Наверное, в моем взгляде читается испуг, потому что Рам добавляет:

– Нечего было выпендриваться. Сказали член полировать – рот открыла и полируешь. Здесь так все устроено.

– Я вам не шлюха какая-нибудь! – зло выплевываю.

– Ага, не шлюха, – усмехается мужик. – А че сиськи красные? Пизда еще, поди, насквозь промокла?

– Да вы… Да я… – задыхаюсь от такой откровенности. И наглости.

– Так че, трусы сырые, угадал? – в глазах Рама блестит азарт.

– Дверцы закройте. Я мыться буду.

Ухмыльнувшись, бугай делает то, что я прошу.

– Только отвернитесь.

– Еще чего? Чтобы ты к окну опять сиганула? Я твои тонкие кости от асфальта отскребать потом не собираюсь. И моя рожа мне дорога. Не хватало еще за какую-то шлюшку в бубен получить.

Сцепляю от ненависти зубы.

Я вам всем отомщу, уроды моральные! Помяните мое слово. Вы все сгорите в аду!

Глава 9

Дана

После душа Рам протягивает мне халат, мягкий и пушистый, как и все в нашем отеле. Самом престижном в этом районе.

Папа был уверен, что тут со мной ничего не случится, попросил хозяина приглядывать. Вот только тот с задачей не справился. Меня так легко похитили, заперли в одном из номеров, а никто даже не кинулся искать.

– Давай в кроватку, киска, – мужчина лыбится, покручивая в пальцах тюбик с мазью.

Потертости горят после душа, но я изо всех сил делаю вид, что мне плевать.

Рам уже не кажется таким уж страшным. Особенно, когда он нежно втирает мазь мне в ноги своими крупными шершавыми пальцами.

Я радуюсь, что он не лезет ко мне, не лапает жестко. Хотя, с самого начала было понятно – прихвостни бандита тоже не прочь развлечься с моим телом.

Может быть, мне еще удастся как-то разжалобить здоровяка, попросить помощи? Он не такой уж бессердечный ублюдок, если присмотреться.

– А теперь – спать. Я буду в соседней комнате, так что лыжи на свободу не мыль.

– Спасибо, – отвечаю. Но не потому что благодарна. Это мой план. Быть хорошей, нежной и грустной, пока у Рама не поплывут мозги от жалости. Хотя, есть ли там мозги? Не знаю…

Конвоир выходит, предусмотрительно оставляя дверь между спальней и гостиной открытой. А я с грустью поглядываю на свои вещи. Хорошо, хоть белье цело. С ним мне гораздо комфортнее.

Когда накрываюсь одеялом, тело мгновенно наливается тяжестью. Ноет буквально каждая мышца. Какой-то запоздалый эффект от пережитого напряжения. Меня будто били и нещадно терзали долгое время.

Закрываю глаза, представляя, как убиваю ублюдка. Всаживаю в него ножик и прокручиваю, смакуя, как гаснет жизнь в его красивых глазах.

Вот и почему так устроено, что красавчики всегда такие мерзавцы?

Через полчаса уже перестаю дергаться от каждого шороха. Ждать, что бандит появится снова, чтобы продолжить начатое.

В компании Рама мне почему-то спокойнее. Я ощущаю его защиту, хотя это и глупо. Он здесь, чтобы не дать мне сигануть в окно, а вовсе не для того, чтобы спасти. Это ясно и дураку. Думаю, бугай даже с удовольствием подержит мне ноги, пока его хозяин будет вгонять в мою нежную плоть свой здоровый болт.

И я проклинаю себя за то, что сейчас лежу и ничего не делаю, вместо того, чтобы биться до последнего за свою жизнь. Но сил нет. Ни морально, ни физически.

И я даже сама не замечаю, как под монотонное бормотание телевизора в соседней комнате, проваливаюсь в беспокойный сон. А утром просыпаюсь в холодном поту, вскакивая на постели.

Мне хватает пары секунд, чтобы понять – похищение и насилие мне не приснились.

Рам все так же шуршит в соседней комнате, и пока мужчина отходит чуть дальше, подскакиваю к окну, чтобы оценить высоту падения.

– Не советую, – раздается позади, пока я вытягиваю голову, чтобы примериться.

Испуганно оборачиваюсь. Огромный Рам посасывает кофе из малюсенькой чашечки. Он занимает собой весь проход.

– Заказать тебе? – спрашивает он у меня.

Но я ответ отрицательно мотаю головой. Может быть, я успею сдохнуть с голоду до следующей встречи с его боссом?

– Ну, как знаешь.

В дверь кто-то стучится. Дальше раздается пиликающий звук от приложенной карточки и знакомый голос одной из девочек:

– Уборка номеров.

Мужчина медленно проводит большим пальцем по своему горлу на случай, если я завизжу или попрошу помощи.

Я почему-то уверена, что именно так и будет. Не хочу, чтобы еще кто-то пострадал.

– Тихонова?! – Валины глаза расширяются настолько сильно, что вот-вот вывалятся из орбит. – Ты что тут делаешь?

Девчонка обходит мужика, будто его тут нет, а он внимательно на меня смотрит, предупреждая взглядом, что одно неверное слово – нам капец.

Я даже не нахожусь, что ответить.

Валя оглядывается и, убедившись, что Рам ретировался в соседнюю комнату, заговорщически спрашивает:

– Ну, давай, рассказывай! Как он? Блин, девки сдохнут от зависти! У него большой? Оксанка думает, что минимум с руку.

– Маленький, – соглашаюсь, и щеки тут же начинает печь от прилипшего жара.

Глазищи моей коллеги становятся еще больше.

– Я таких хилых отростков в своей жизни еще не видала! – заявляю со всей уверенностью.

Хоть так этому уроду насолю. Глухой хохоток Рама приносит мне удовольствие.

– И пользуется он им так себе, – иду до победного, спеша унизить бандита в глазах девчонок как можно сильнее.

Валя все сильнее приходит в изумление.

– Но член ведь не главное, правда? Мы же с тобой прекрасно знаем, зачем мы здесь.

Глазами и мимикой лица я всячески пытаюсь намекнуть девчонке, что мне грозит опасность. Но она будто не замечает. После моих слов ее, кажется, больше ничто не волнует, кроме полученной информации о мистере «девочки, выжимайте трусики».

– Все настолько плохо? – изумленно переспрашивает Валя.

– Прикинь?!

У меня глаза уже ноют от напряжения, а эта все в своих влажных мыслях летает.

– А я, блин, как дура, форму вот перешила, чтобы покороче была. И даже трусики не надела, – последнее говорит уже шепотом. – А тут такой облом! Хотя, знаешь, – добавляет девушка, немного подумав, – ни с членом же ходить по салонам и ресторанам. А, как думаешь, он не будет против втроем?! Ну, это самое?! – смущенно интересуется Валька.

– Хорош триндеть! – возникает позади Валиной спины громила Рам. – Не нужна нам уборка. Вали давай! А если так трахаться хочешь – можешь мне яйца полизать, я не против. Рот у тебя, смотрю, рабочий.

Валька раздувает щеки от негодования, а у меня почему-то губы расплываются в язвительной усмешке. Умеет Рам с женщинами разговаривать. Романтик чертов!

– Я… я попозже зайду, – выпаливает неудачливая любовница бандита и выскакивает из номера, как пробка из бутылки с шампанским.