И вот я заканчиваю книгу – в то время как мир охвачен недугом, медицинским и информационным. Когда кремируют триста тысяч новых умерших.

Когда повсюду растет преступность. Когда безработных становится больше, чем в эпоху Великой депрессии. Когда по всему миру закрываются университеты, библиотеки, музеи, архивы и школы.

И все меньше людей способны отличить правду от вымысла.

Но тем не менее это книга надежды. Как в наши дни можно написать книгу надежды? Жан-Жак Руссо, мыслитель эпохи Просвещения, автор трактата «Об общественном договоре», в своих мемуарах заметил: «Если я хочу нарисовать весну – в действительности должна быть зима; если я хочу описать прекрасную местность – я должен сидеть в четырех стенах; и я сто раз говорил, что, если бы меня заключили в Бастилию, я создал бы там картину свободы»^[10].

Экраны и динамики все ожесточеннее конкурируют за наше внимание, ложная, вредоносная информация соблазняет нас всеми возможными способами, непредставимыми еще несколько лет назад. Пандемия дала нам стимул переосмыслить и изменить пути и формы распространения знания. К тому же мы живем в новое время, эпоху видео, что расширяет возможности свободомыслящих людей.

Будущее покажет, насколько успешно институты знания научатся работать с видео – и как распорядятся возложенной на них ответственностью.

Питер Кауфман

Часть I
Вселенная монстров

1
Вселенная монстров

Уильям Тиндейл, родившийся в 1494 г. и казненный в 1536 г., считал современные ему способы обмена информацией недостаточными и основанными на несправедливости. С неослабевающим рвением он искал способ сделать так, чтобы любой человек имел доступ к знанию и мог делиться им. Тиндейл взялся за беспрецедентный проект кодирования (не зря же мы говорим о «языках» компьютерного программирования) – он задумал перевести все книги Библии, от Бытия до Откровения Иоанна Богослова, с латыни, греческого, иврита и арамейского на английский для рядового читателя. Говорят, что однажды Тиндейл сказал священнику, критиковавшему его труд, – священнику, который читал Библию только на латыни: «Я послужу тому, чтобы крестьянский мальчик знал Писание много лучше тебя». И он задействовал информационные технологии своего времени – тогдашние YouTube, веб-сайты и Twitter, связываясь с книгопечатниками, поставщиками бумаги, иллюстраторами, судовыми капитанами и кучерами по всей Европе, чтобы донести до людей знание и книгу, в которой оно содержалось^[11].

Эта задача не была простой. Власти предержащие времен Тиндейла, папа Климент VII и король Англии Генрих VIII, постановили: Библия может существовать и ее дозволено читать и распространять только в «собрании латинских переводов» Святого Иеронима, сделанных примерно в 400 г. Наказание за нарушение этого закона было одним из самых суровых, какие только можно представить, ибо виновник посягал на целый спектр общественных отношений и считался еретиком. Выступив против Церкви и короля – тем лишь, что пытался перевести Библию на английский и распространить свой перевод, Тиндейл бросил вызов «величайшим силам Западного мира». В тот момент, когда он «в Вормсе переводил и печатал свой Новый Завет, – сообщает нам его биограф, – в Норвиче молодого человека сожгли заживо за то лишь преступление, что он владел клочком бумаги с "Отче наш" на английском»^[12]. К тому же текст, который переводил Тиндейл, не был произведением одного автора. Библия, как пишет один из ее современных переводчиков, «создана многими людьми, выражает разные точки зрения и отражает литературную деятельность нескольких столетий», и на раннем этапе собирание разрозненных текстов Библии в один было «процессом, подобным созданию коллажа». «Существуют и другие произведения искусства, что формировались веками, например соборы средневековой Европы», – напоминает нам этот же переводчик, но переложение Библии на английский предполагало «сложный монтаж», вроде того, что происходит при создании «некоторых величайших голливудских фильмов»^[13].

Тиндейл знал семь языков, в том числе латынь, греческий, иврит и арамейский, и все свои знания направил на то, чтобы осуществить одну задачу – перевести Библию на английский. Он был набожным христианином. «Убеждения Тиндейла и его благочестивая жизнь были исполнены такой силы, – рассказывает нам биограф, – что за время его заключения [в котором он провел 20 месяцев до смертной казни] тюремщик, дочь тюремщика и несколько других членов семьи стали разделять его взгляды»^[14]. Но, несмотря на всю набожность и все надежды, Тиндейла ждал страшный конец: его «задушили», как гласит посвященная ему статья «Википедии», «а затем сожгли как еретика»^[15]. Таков оказался его удел: сначала король и Церковь десятилетиями преследовали его по всей Европе, полные решимости уничтожить (виной тому, что Тиндейла схватили, стало отвратительное, почти библейское предательство), а потом без малого два года он провел в холодной сырой темнице в Бельгии, неподалеку от Антверпена, почти все время в одиночном заключении. Бедный ученый-эрудит, который, как теперь известно, сделал для английского языка не меньше, чем Уильям Шекспир, одинокий человек, затравленный королем, Церковью и императором Священной Римской империи! Палач не сумел довести удушение до конца, поэтому, когда Тиндейла привязали к столбу, разожгли костер и огонь лизнул ему ноги, он пришел в себя и, заживо горящий, перед лицом представителей духовенства и семнадцати так называемых судей, которые столь единодушно послали его на смерть и собрались посмотреть на казнь, воскликнул, обращаясь скорее не к собравшимся, а к Всевышнему: «Господи! Открой глаза королю Англии!»^[16]

Печальна судьба тех, кто распространяет знания.

В начале XVI века – во времена Генриха VIII, папы Льва X и папы Климента VII – в подобной жестокости не было ничего необычного. Самый ярый преследователь Тиндейла, сэр Томас Мор, сам встретил похожий конец. Разгневавшийся на него Генрих VIII сначала хотел, чтобы Мора повесили, после чего в полумертвом состоянии сняли бы с виселицы, кастрировали, выпустили ему кишки и заставили смотреть, как они горят, и только потом обезглавили бы и сожгли целиком. Но, послушав советников, король смягчился и ограничился простым отрубанием головы:

6 июля 1535 года, одетый в грубое серое рубище своего слуги… и держа в руках красный крест, сэр Томас Мор проделал недолгий путь на холм рядом с Тауэром. ‹…› Слишком слабый, чтобы подняться на эшафот, Мор попросил помочь ему… Он прочитал молитву «Помилуй меня, Господи» и обратился к толпе с коротким заявлением. Последние слова Мора были адресованы палачу: «Соберись с духом, человече, и делай свое дело. Шея у меня короткая, целься получше и не бей косо, ради сохранения своей чести». Затем Мор лег, убрав длинную седую бороду из-под топора, «чтобы её не перерубили». «Так, с шуткой, – писал один потрясенный очевидец, – он и окончил свою жизнь». Голову повешенного, по обычаю, надели на кол ограды Лондонского моста. Через месяц дочь Мора, Маргарет, уговорила палача отдать ей голову отца и захоронила ее в склепе…^[17]

Можете себе представить, чтобы какого-нибудь современного главу новостного канала – да и любого канала, но возьмем, к примеру, Руперта Мёрдока, Билла Шайна или Джека Абернети с Fox News – точно так же повесили, четвертовали или подвергли аутодафе? Смогли бы они вынести то же, что и Тиндейл? На что они готовы (или были готовы, как покажет история), помимо сиюминутного, чтобы сделать мир лучше с помощью своей власти, своего оружия, доступных им инструментов? Или же обратимся к Иоганну Гутенбергу и первым книгопечатникам – взошли бы они на костер во имя знания?^[18] А Гульельмо Маркони и другие изобретатели радио? Фило Фарнсуорт? Тим Бёрнерс-Ли?

В наши дни появилось движение – иначе не назовешь, – бьющееся за освобождение знания. Его успех нельзя назвать ни всемирным, ни надежным: некоторые страны блокируют его развитие, некоторые силы и личности пытаются сдержать его, а то и вовсе задушить. Но оно подпитывается миллиардами источников, и эти источники – люди, экраны, динамики, газетные страницы и весь современный интернет. И хотя в прошлом уже были целенаправленные, грандиозные попытки сделать так, чтобы знание пустило корни повсюду: Библия Тиндейла; первая энциклопедия, созданная в эпоху Просвещения; советский революционный эксперимент, во времена которого даже существовала такая должность, как народный комиссар просвещения; а также более близкие нам эксперименты с общественными СМИ, – теперь есть шанс исполнить мечту, лежавшую в основе всех тех великих начинаний, закрепить и преумножить достижения многовекового труда.

Получается, что это книга надежды – и огня. Сейчас, когда она пишется, вокруг, как и при Тиндейле, Вселенная монстров, ее современная версия. Каждому веку присуще свое зло, и история учит нас тому, как важно не упускать его из виду, чтобы одолеть. Во Вселенной монстров Тиндейла был Томас Мор. Сейчас он больше всего известен благодаря произведению «Утопия» 1516 г., а также лестному образу смелого и верного своим идеалам католика, каким рисуют его пьеса и фильм «Человек на все времена». Но Мор был настоящим чудовищем и как главный идеолог Генриха VIII практически единолично руководил поимкой Тиндейла. Он написал почти миллион слов – две тысячи «злостных страниц», по выражению биографа Тиндейла, – истекая ядом и желчью, обрушивая на своих оппонентов ливень нечистот^[19]. Мартина Лютера – другого еретика, с его точки зрения, – он обвинял в том, что тот добивался права «измазать королевскую корону дерьмом»^[20] (и это было обыденное обвинение в его устах). «Ты поцеловал в зад Лютера, испражняющегося дьявола, – писал он в одном из своих типичных писем Тиндейлу. – Я пытался вытереть твой грязный рот, и смотри: у меня все пальцы в дерьме!»^[21] Так в XVI веке выражались, защищая собственные представления об устройстве мироздания и о духовных скрепах (не сильно все это отличается от того, что можно увидеть сегодня в интернете).

Тиндейлу приходилось трудиться среди людей, которые постоянно изобретали новые «акты очищения», или, как выразился другой ученый, новые «зрелищные наказания», – церемониальной казни подвергались не только еретики и преступники, но и распространяемые ими тексты. Сжигание книг, вырывание страниц (своего рода выпускание кишок), заключение «в темницу» – все это обыденность для Вселенной монстров XVI века. Одного автора того времени приговорили к отрубанию ушей, а его книги у него на глазах должен был сжечь палач. Приговор привели в исполнение, и закованный в колодки Принн смотрел, как пылают его труды. По словам очевидца, он едва не задохнулся от дыма – неудивительно, учитывая, что в каждом томе было более тысячи страниц^[22].

И правда, неудивительно.