Заговоренная лампа на столе отозвалась на его голос, и Амару окутало золотистое сияние, в свете которого она увидела, как Бернард торопливо одевается.

Она села на постели, прижимая простыни к груди:

– Бернард?

– Я должен убедиться, что все в порядке, – сказал он. – Это не займет много времени. Не вставай. – Он быстро улыбнулся, пересек спальню и распахнул дверь.

Амара услышала, как ветер ударил в дверь, и вой далекой бури стал оглушительным, пока Бернард не захлопнул за собой дверь.

Амара нахмурилась и встала. Потянувшись к своему костюму, она вздохнула, глядя на перерезанные завязки. Поэтому она надела рубашку графа и накинула на плечи его плащ. Он был ей почти до пят и таким большим, что она могла бы завернуться в него несколько раз. Амара на мгновение зажмурилась и вдохнула запах мужа, пропитавший плащ, потом открыла дверь и вышла наружу.

Ветер обрушился на нее, словно удар, холодный и влажный. Все вокруг было затянуто туманом. Она нахмурилась и попросила Циррус, свою фурию ветра, защитить ее от холода и дождя.

С минуту Амара стояла на ступеньках, осматривая крепость. Заговоренные светильники пылали, несмотря на бурю, но порывы ветра и холодный дождь делали их не такими яркими, и они превратились в небольшие сферы. Амара увидела людей, спешивших сквозь тени, и часовых, стоявших на стенах гарнизона в доспехах и мокрых плащах. Казармы, где жили рыцари, приданные войскам, которыми командовал Бернард, открылись, мужчины и женщины быстро направлялись к крепостным стенам.

Амара снова призвала Циррус. Фурия подняла ее со ступеней и поставила на каменную крышу здания, что позволило Амаре взглянуть за стены крепости и на раскинувшуюся за ними равнину.

Яростный шторм ревел, точно огромный зверь, не знающий преград, над холмистыми равнинами, где начинались земли маратов. Это был огромный кипящий котел молний и хмурых грозовых туч. Пылающий огонь озарял землю ярче, чем свет луны. Бледные мерцающие силуэты метались в разрядах молний и клубящемся тумане: ветрогривы, неистовые и смертельно опасные фурии, сопровождавшие мощные бури.

Внезапно полыхнула молния, такая яркая, что глазам Амары стало больно, она увидела, как огонь широким пологом обрушился на землю и во все стороны, на многие мили вокруг полетели осколки камня и комья земли. У нее на глазах пульсирующие колонны озаренных ослепительными сполохами туч спустились с неба и коснулись земли, превратившись в полдюжины воющих воронок, образовав вторую штормовую тучу, состоящую из обломков камней и песка.

Амара никогда не видела такой сильной бури, но испугалась еще больше, когда торнадо, воющий, словно он испытывал мучительную боль, устремился по озаренной молниями земле к стенам гарнизона. Послышались вопли и стоны, когда ветрогривы стремительно спустились с облаков, опережая всадников и сопровождая смертоносные вихри.

Зазвучали колокола тревоги. Ворота крепости открылись, и около двух дюжин торговцев и дюжина маратов бросились внутрь, ища спасения. Амара услышала, как у нее за спиной зазвонили другие колокола, и людям, которые жили в лачугах вне стен гарнизона, разрешили укрыться внутри крепостных стен.

Циррус прошептала предупреждение ей на ухо, Амара обернулась и увидела, как ветрогривы атакуют людей на крепостных стенах над воротами. Вспыхнула молния, и Амара разглядела Бернарда, который с огромным боевым луком в руках наклонился, приготовившись отразить нападение диких фурий. Сверкнул наконечник, запела тетива, и стрела исчезла – таким молниеносным был выстрел боевого лука.

Амара испытывала жуткий страх – никакая сталь не могла устоять против ветрогривов, и во всей Алере не нашлось бы стрелы, способной убить одно из таких существ. Однако ветрогрив взвыл от боли и свернул в сторону, а в светящихся контурах его тела появилась дыра с зазубренными краями.

Еще несколько ветрогривов нырнули вниз, но Бернард оставался на стене и продолжал выпускать стрелы со сверкающими наконечниками в каждого, а рыцари под его началом сосредоточили все свое внимание на приближавшейся буре.

Рыцари Воздуха, заклинатели ветра, по крайней мере, такие же сильные, как Амара, а также те, кто сопровождал ее сюда, выстроились вдоль стен и старались перекрыть яростный вой ветра. Они сосредоточили все свои силы на ближайших торнадо и закричали одновременно. Амара ощутила, как изменилось давление воздуха – фурии рыцарей по их команде устремились вперед, и ближайший торнадо внезапно зашатался, замерцал и превратился в темную тучу, замедлившую свое движение, а потом и вовсе исчезнувшую.

Новые ветрогривы визжали от ярости и бросались на рыцарей Воздуха, но Бернард не давал им приблизиться, направляя свои неотвратимые стрелы в диких атакующих фурий. Рыцари сосредоточились на следующем торнадо, который двигался к стенам, и он увял и умер, так и не добравшись до крепости.

Буря продолжала реветь над их головами, между тучами сверкали молнии, но теперь казалось, что она устала и теряет силы. Полил дождь, гром перестал быть таким оглушительным – теперь в его раскатах слышалось лишь раздражение.

Амара взглянула на стены, увидела, что рыцари Воздуха возвращаются в казармы, и отметила, что они даже не надели доспехов. Один и вовсе лишь набросил на обнаженное тело плащ легионера. Рыцари ее эскорта выглядели ошеломленными, но ленивый смех и шутки рыцарей гарнизона помогли им прийти в себя.

Амара тряхнула головой, слетела к лестнице и вернулась в покои Бернарда. Она подбросила дров в камин, и фурия огня по ее просьбе добавила жара. Вскоре вернулся Бернард с луком в руках. Он снял тетиву, высушил, протерев куском ткани, и поставил лук в угол.

– Я же сказал, – с улыбкой заметил он, – из-за этого не стоило вылезать из постели.

– Такие вещи здесь часто случаются? – спросила она.

– Да, в последнее время, – ответил он, нахмурившись. Бернард промок под дождем и стягивал влажную одежду, стоя рядом с камином. – К тому же они приходят с востока, а это необычно. Большинство бурь фурий начиналось над старым Гарадосом. И я не помню, чтобы их было так много в это время года.

Амара бросила мрачный взгляд в сторону старой горы:

– Твоим людям грозит опасность?

– Я бы здесь не стоял, будь это так, – ответил Бернард. – Ветрогривы не успокоятся, пока буря себя не исчерпает, но они здесь обычное явление.

– Понятно, – сказала Амара. – А что за стрелы ты использовал против ветрогривов?

– Их наконечники покрыты кристаллами соли.

Соль причиняла серьезные неудобства фуриям ветра.

– Умно и эффективно, – заметила Амара.

– Идея Тави, – сказал Бернард. – Он придумал это несколько лет назад. Но только сейчас у меня появился повод использовать такие стрелы. – Бернард не сумел сдержать улыбку. – Мальчик будет ужасно собой гордиться, когда услышит, что его идея оказалась исключительно полезной.

– Ты по нему скучаешь, – сказала Амара.

Бернард кивнул:

– У него доброе сердце. И он для меня почти что сын. До сих пор.

Она не слишком ему поверила, но возражать не стала.

– До сих пор, – лишь повторила она.

– С нетерпением жду, когда окажусь в Церере, – сказал Бернард. – Я уже несколько недель не говорил с Исаной. Странное ощущение. Но я надеюсь, что у нас будет время во время поездки.

Амара ничего не ответила, и потрескивание огня в камине лишь подчеркнуло возникшее между ними напряжение.

– Любовь моя? – спросил Бернард, с тревогой глядя на Амару.

Она вздохнула и посмотрела Бернарду в глаза:

– Исана отказалась от предложения Первого консула, который хотел, чтобы ее доставили сюда рыцари Воздуха. Очень вежливо, но отказалась. Люди Аквитейна уже увезли ее с собой на собрание Лиги Дианы.

Бернард отвел взгляд и придвинулся к камину.

– Понятно, – пробормотал он.

– Не думаю, что она теперь захочет проводить время со мной, – тихо продолжала Амара. – Она и я…

– Я знаю, – сказал Бернард, и Амаре показалось, что ее муж постарел сразу на несколько лет. – Я знаю.

Амара покачала головой:

– Я до сих пор не понимаю, почему она так сильно ненавидит Гая. Складывается впечатление, что в этом есть нечто личное.

– Да, так и есть, – ответил Бернард.

Амара коснулась его груди пальцами:

– Почему?

Он покачал головой:

– Я в таком же недоумении, как и ты. С тех пор как умерла Алия…

– Алия?

– Наша младшая сестра, – сказал Бернард. – Они с Исаной были очень близки. Я в то время служил в легионе Ривы. Мы находились за Защитной стеной и сражались вместе с войсками консула Фригиуса против ледовиков. Наши родители умерли за несколько лет до этого, а Исана начала службу в одном из лагерей легиона. Алия была вместе с ней.

– Где? – спросила Амара.

Бернард указал на запад, в сторону долины Кальдерон:

– Там. Они находились здесь во время Первой кальдеронской битвы.

– Что произошло? – спросила Амара.

Бернард покачал головой, и ей показалось, что его глаза еще больше потемнели.

– Алия и Исана едва успели покинуть лагерь перед тем, как орда его уничтожила. Исана рассказала, что легион застали врасплох. И они погибли, чтобы дать гражданским возможность спастись. Целителей не осталось. Не было никаких укрытий. Все происходило в невероятной спешке. У Алии начались роды, и Исане пришлось выбирать между сестрой и ребенком.

– Тави, – сказала Амара.

– Тави. – Бернард шагнул вперед и обнял Амару; она прижалась к его сильной и теплой груди. – Мне кажется, Исана винит Первого консула в смерти Алии. Я считаю, что она ведет себя неразумно.

– Но объяснимо, – пробормотала Амара. – Особенно если чувствует вину из-за смерти сестры.

Бернард приподнял брови.

– Никогда об этом так не думал, – со вздохом признался он. – Но звучит правдоподобно. Исана всегда была склонна во всем винить себя, даже если она ничего не могла исправить. – Он еще крепче обнял Амару, и она прижалась к нему.

Их окутало приятное тепло камина, и на Амару вдруг навалилась усталость.

Бернард подхватил ее на руки:

– Нам обоим нужно поспать.

Она вздохнула и положила голову ему на грудь. Муж отнес ее в постель, снял одежду, которую она набросила на себя перед тем, как выскочить под дождь, и они вместе скользнули под одеяло. Они прижались друг к другу и очень быстро погрузились в глубокий сон.

Амара успела подумать о буре, устроенной фуриями, прежде чем сон вступил в свои права. Инстинкты подсказывали ей, что это явление было неестественным, и она опасалась, что, как и суровые бури двухлетней давности, это было делом рук врагов Алеры, пытающихся ее ослабить. Особенно сейчас, в свете событий, происходящих по всей стране.

Она подавила желание заплакать и еще крепче прижалась к мужу. Тихий голос разума подсказывал, что ей следует наслаждаться мгновениями мира и безопасности, ведь очень скоро от них останутся лишь воспоминания.

Глава 3

На этот раз Тави не успел вовремя поднять меч, и удар Макса пришелся по его запястью почти под прямым углом. Тави услышал хруст и успел подумать: «Это были кости моей руки», когда мир стал алым от боли; он упал на одно колено и тут же опрокинулся на бок.

Деревянный меч Макса чувствительно ударил его по голове и плечу, прежде чем Тави успел выдохнуть:

– Стой!

Мастер Магнус отсалютовал Максу деревянным мечом и снял щит легионера с левой руки. Он бросил деревянный меч и опустился на колени рядом с Тави:

– Так, мальчик, дай-ка посмотреть.

– Во́роны! – прорычал Макс. – Ты уронил щит. Ты снова уронил свой проклятый щит, Кальдерон.

– Ты сломал мою про́клятую во́ронами руку, – прорычал Тави.

Боль усиливалась.

Макс с отвращением швырнул на землю щит и меч.

– Сам виноват. Ты не можешь относиться к поединку серьезно. Тебе необходимо больше тренироваться.

– Иди к во́ронам, Макс, – простонал Тави. – Если бы ты не настаивал на этой глупой технике боя, ничего бы не случилось.