Однако в тот момент, когда Веня произнес это слово, я вдруг ощутила нечто похожее на удар током. Мощную болезненную вспышку тревожного беспокойства, настолько сильную, что показалось, будто еще секунда – и я отключусь. Резко вздрогнув, я откинулась на спинку стула. Меня окатил жар.

– Что случилось? – шумно вскинулась Ксюша. Убрала с моего лица густую завесу волос и потрясла за руку.

Проскурин с Лу обернулись, а математик обеспокоенно подошел к нашей парте.

– Алиса, тебе нехорошо?

– Можно выйти? – прошептала я, все еще чувствуя заложенность в ушах.

– Конечно, – Иван Сергеевич испуганно кивнул, – ты уверена, что тебе не нужна помощь?

– Я помогу! – Тут же вскочив, Ксюша быстро покидала наши с ней вещи в свой рюкзак и вытащила меня в коридор. Как только дверь класса за нами закрылась, я сползла по стене вниз. Подруга опустилась рядом на корточки.

– Что? Живот болит?

– Нет.

– А что?

– Кажется, это опять.

– Что это?

– То самое! – Я многозначительно посмотрела в ее прекрасные, густо накрашенные черной тушью миндалевидные глаза, и они со страхом распахнулись.

– То самое?

– Да. И очень сильно. Неожиданно. Как будто на кнопку нажали.

– Может, ты о чем-то таком думала?

– Вообще нет. Я просто слушала Шалаева, вот и все.

– Ты уверена, что это оно?

– А ты? Ты ничего не почувствовала? Не заметила?

– Не-а, – Ксюша помотала головой, отчего аромат ее мускусных духов окутал меня облаком, по ее собственному определению, «лунного тепла».

– Ладно. – Я протянула руку, и она помогла мне встать. – Может, и в самом деле колики или приступ гастрита. Нужно что-нибудь съесть.

Мы молча спустились на первый этаж и пошли в столовую. Там было тепло, светло и в отсутствие голодной толпы учеников даже уютно. За дальним столиком завтракала физичка.

Объяснив поварихе, что у меня случился голодный обморок и мне срочно нужно повысить сахар, Ксюша взяла нам по стакану горячего чая, две булочки с изюмом и плитку шоколада с орехами.

– Лучше? – Подруга дождалась, пока я съем половину булочки. – Ты меня так напугала, на тебе лица не было.

– Лучше, – подтвердила я, прислушиваясь, как приятно растекается по желудку горячий чай. – Но все равно неприятный осадок остался, как после дурного сна. Да ты и сама наверняка знаешь, как это бывает.

Ксюша недовольно передернула плечами и пробубнила с набитым ртом:

– Я все забыла. Напрочь. И вспоминать не собираюсь.

– Думаешь, я собиралась?

– Хорошо, – подавшись вперед, она облокотилась на стол. – Хочешь поговорить об этом?

Мы всегда нарочно использовали эту классическую псевдоэтичную фразу психологических подкатов, чтобы разрядить обстановку и посмеяться, но сейчас было не до шуток.

– Да! Хочу, потому что боюсь!

– Чего боишься?

– Что может произойти плохое.

– Что, например?

– Ты же понимаешь, что я не знаю точно. Только чувствую.

– Смерть? – произнесла Ксюша страшное слово. – Тебя же этим Веня напугал?

– Предположим.

– В этом нет ничего удивительного. Его брат застрелился и явился к тебе во сне, приглашая сыграть в ужасную игру. Он был участником группы смерти. И то, что сам Веня вызывает у тебя такие ассоциации, естественно. Тут необязательно обладать сверхспособностями, чтобы почувствовать дискомфорт.

– Дискомфорт? – Мне не понравилось, как она это сказала. – Ты говоришь, как какой-нибудь дурацкий психолог, словно у тебя самой этого не бывает!

– Потому что последнее, что мне сейчас нужно, – это повышенная тревожность и паранойя.

– Ты ведь тоже это чувствуешь, правда? – с надеждой спросила я.

Мне казалось, еще немного – и Ксюша оттает. Мы с ней обнимемся и обсудим все, как в прежние времена. До того, пока не решили, что не хотим ничего знать. Но этого не произошло.

– Первое правило никто не отменял, – сухо произнесла она.

Я задумалась. Снова приоткрывать дверь и впускать это в свою жизнь никак нельзя. А первое правило закрытых дверей гласило: «Немедленно забудь».

Все, что вспыхивало внутри тебя красной лампочкой, требовалось срочно погасить. Любыми силами выкинуть из головы, не возвращаться, не прокручивать заново переживания, не цепляться за ниточки интуитивных смыслов и не ступать на эту темную, скрытую от разума территорию.

– Давай просто проверим Веню? – предложила я, чувствуя, что уперлась в стену ее упрямства.

– Проверим на что?

– Просто проверим.

– Как Ершова и Рощина? – хитрый блеск в ее глазах тут же подкупил меня, вызвав улыбку.

– Нет, только не так. Может, позовем его в кино или просто погуляем?

– Хорошо. У меня есть идея: мы напросимся к нему в гости.

Веня был самым очаровательным мальчиком из наших двух классов. Милый, улыбчивый, добрый и абсолютно фриковый. Он красил волосы в яркие цвета, а ногти покрывал черным лаком. Носил в обоих ушах сережки, и девочки его не интересовали, впрочем, как и парни. По крайней мере, мы ничего об этом не знали. Он жил в своем геймерско-анимешном мире, увлекался косплеем, участвовал в фестивалях, имел аккаунт на «Патреоне» и даже что-то на нем зарабатывал.

Теоретически Веня мог быть в меня влюблен, но в это верилось слабо, слишком уж тщательно он поддерживал свой андрогинный образ и, казалось, любил исключительно самого себя, и то в основном на фото.

Квартира Шалаева находилась на последнем этаже шестнадцатиэтажки и напоминала студию. Его мама была интерьерным дизайнером, и поэтому каждая из трех комнат у них напоминала картинку из мебельного каталога.

– Все-таки лучше было вам сначала подготовиться, – всю дорогу от школы Веня ворчал, что фотографироваться в форме не прикольно.

– У нас будет кежуал-фотосет, – сказала я. – Как будто мы шли из школы и просто заглянули к тебе в гости.

– Да? – Веня неодобрительно вздохнул. – То есть у вас такой концепт изначально?

– Нет. – Ксюша с интересом разглядывала его комнату, остановившись возле стены, увешанной фотографиями Вени в красочных образах персонажей Геншина и Аркейна.

– Концепта никакого нет. Просто нам нужны хорошие фотки.

– Если хотите, я могу вас в кого-нибудь переодеть, – оживился он, отодвигая створку шкафа, за которой обнаружилась гардеробная, размером с половину моей комнаты.

Яркие костюмы наподобие театральных, парики, реквизит, обувь, куча коробок и пакетов.

– Вот это да! – ахнула Ксюша. – Даже у Альбины такого нет.

Ромина мама обожала наряды, и наши родители постоянно шутили, что если продать ее вещи, то на вырученные деньги можно десять лет кормить обе семьи.

– А то! – Веня довольно заулыбался. – Думаешь, я за красивые глаза деньги зарабатываю?

Но, поймав мой насмешливый взгляд, рассмеялся.

– Ну да, и за глаза тоже.

Я попыталась вообразить, что Гудвин – Веня. И что это его роль, в которую он вживается так же, как в своих косплейных героев. Представила, как по вечерам, лежа на своей бархатной бежевой софе с круглыми подлокотниками, он пишет мне игривые и многозначительные сообщения. Как мечтает обо мне и обещает стать чат-ботом.

– Возьми вон тот изумрудный платок, – донесся до меня Венин голос.

Пока я размышляла, Ксюша выбрала себе наряд – белое кружевное платье.

– Изумрудный? – насторожилась я. – Почему ты сказал «изумрудный»? Не зеленый, а именно изумрудный?

– Потому что он изумрудный! – Веня удивленно вскинул брови. – А что не так?

Мы с Ксюшей переглянулись.

– Все норм, – Ксюша взяла со стула тонкий полупрозрачный шарфик и обмотала им шею. – Мне, кстати, идет, да?

– Да, очень, – подтвердил тот, – глаза намного ярче, а кожа нежнее. Тебе нужно носить оттенки зеленого. Это твои цвета.

– А мне какой цвет пойдет? – подключилась я.

Веня задумался.

– Что скажешь насчет красного? – Я вперилась в него так пристально, что могла бы, наверное, прожечь дыру, однако он этого не заметил.

– Ты темненькая и броская, в красном будешь выглядеть эффектно. Хочешь один костюм примерить? Он, правда, мужской, но на тебя сядет классно.

Веня пошел к шкафу.

– А ты разве не помнишь меня в красном? – Я не сводила с него глаз.

Шалаев замер, задумавшись.

– Веня, – сжимая в руках белое платье, Ксюша с заговорщицким видом подалась к нему, – а кто, по-твоему, красивее – я или Алиска?

– Ну… – Парень потер подбородок. – Вы же совсем разные. Алиса похожа на розу – прекрасная, манящая, но колючая, а ты на роскошную белую лилию – изысканную, ароматную и соблазнительную. Как можно сравнивать?

– Чего это я колючая?

– Извини, если обидел. Я ничего не имел в виду. Всего лишь описывал розу.

– А если бы тебе пришлось выбрать, кого из нас ты выбрал бы? – снова озадачила его Ксюша.

– Все, Михайлова, перестань, – он неожиданно смутился, – знаю я ваши штучки. Вы всех так разводите.

– Почему сразу «разводите»? – Ксюша перестала улыбаться. – Вот это обидно сейчас прозвучало.

– Нет, я ничего не имел в виду, но в твоих словах слышится подвох.

– А почему у тебя нет девушки? – продолжила наступление я.

Веня вконец растерялся.

– Не знаю. Нет времени на это.

– Скажи честно, Шалаев, ты гей? – не дала ему опомниться Ксюша.

Веня окончательно задергался.

– А какое это имеет значение?

– Очень важное значение, – твердо сказала я, – если ты не можешь выбрать никого из нас, значит, ты гей.

Ксюша громко рассмеялась:

– Железная логика.

– Алис, перестань. – Он миролюбиво положил мне руку на плечо. – Я не гей, но выбирать никого из вас не собираюсь.

– Ну а тебе кто-то из девочек нравится? – попыталась дожать его Ксюша.

– Допустим.

– Допустим? – Я прищурилась. – Знакомая риторика.

– Что? – не понял Веня.

– Да есть у меня знакомый, который вот так же любит уходить от ответа.

– Мы будем фотографироваться или вы продолжите отпускать неуместные шуточки? – Веня наконец посмотрел мне в глаза, но ничего, кроме раздражения, я в них не прочла.

– Пожалуй, ты прав, – Ксюша аккуратно повесила платье на спинку стула. – Давай лучше в другой раз. Я подготовлюсь. Помою голову, и брови нужно подровнять.

– Хорошо! – Веня с облегчением выдохнул. – Можем организовать съемку у Матвея. Там подходящие интерьеры, и вы подберете наряды.

– У Матвея? – переспросила Ксюша.

– Вы же едете к нему на день рождения в следующую субботу? Он вроде всех звал на дачу.

– А почему мы не в курсе? – Ксюша вопросительно уставилась на меня. – Алис, ты знала?

– Нет конечно. Я сказала бы тебе.

– Бли-и-ин, – внезапно разозлилась она, – все едут к Оболенцеву на др, а мы в пролете? Ромка наверняка знает и ничего нам не сказал, гад. Все. Идем.

Она потащила меня из квартиры.

– Слушайте, – Веня нагнал нас в коридоре, – вы только не говорите Роме, что информация от меня, а то мало ли. Вдруг это секрет, а я растрепал?

Глава 9

В тот день Ксюша осталась ночевать у меня. Она сильно обиделась на Рому, не сказавшего нам про день рождения Оболенцева. Сначала он оправдывался, что якобы думал, будто приглашение Матвея распространяется только на «А» класс. Но когда она попросила замолвить за нас словечко, потупился.

– По правде говоря, я не хочу, чтобы вы туда ехали.

– Почему это? – удивилась я.

– Потому что, скорей всего, будет пьянка, и делать вам там нечего.

– Как это нечего? Тебе, значит, есть чего, а нам нет? – накинулась на него Ксюша. – Твоя Жанна небось поедет?

– Жанна поедет. Но она не такая…

– Какая «не такая»? Что значит «такая»? Ром, ты серьезно? Ты вообще за кого нас держишь?

– Блин, да ты не то подумала, – разозлился он. – Я просто не хочу, чтобы у кого-то потом были неприятности.

– У нас или у тебя?

– Ни у кого. Матвей Ивана Сергеевича тоже пригласил.

– Что? Учителя? – ахнула я. – А так можно?