– Ну конечно же, – сказала Дани. – Ворота не перестают быть воротами оттого, что стены рядом давно нет. Нельзя по прибытии в Сеул не проехать через них. Это подтверждение тому, что ты в Сеуле. Вообще, проходить через ворота – лучшая возможность поднять себе настроение. Отличное средство от горечи, – радостно проговорила она. Способность обнаруживать среди обыденности странным образом воодушевляющие моменты была еще одним из самобытных талантов Дани. – Держитесь! Сейчас поймете, что я имею в виду!

И Яшму в самом деле охватила необъяснимая радость, когда повозка проскочила под воротами и устремилась по другую сторону города.

Глава 4
Сирота

1918 год

Ранее тем же днем, когда девочки прибыли в город, через Великие южные ворота прошел и один мальчишка. Предшествующей ночью он расстался с группкой скитающихся торговцев, которые согласились дать ему возможность попутешествовать с ними в обмен за ношение тюков и выполнение мелких поручений. За работу мальчика наградили двумя монетками – вполне достаточно, чтобы отоспаться в общей комнате при постоялом дворе и купить миску бульона. Но мальчик отправился не на постоялый двор, а к тянувшейся параллельно дороге по внешней стороне ворот канаве, решив, что поест только тогда, когда у него совсем не останется сил. Подыскав себе подходящий желобок, мальчик улегся в него, свернувшись калачиком. Мягкие стебельки лисохвоста, будто бы давно поджидавшие прибытия гостя, склонились над пареньком, накрыв его невесомым покрывалом. Мальчик скосил глаза и устремил взгляд в сторону черного небосвода, усеянного блестящими звездами.

Отец мальчика был не особенно щедр на слова, но незадолго до смерти он поделился с сыном мыслью: посмотри в небо, и оно сделает тебя бесстрашным перед любыми преградами. При жизни отец был первоклассным охотником, однако к концу пребывания на земле он не мог даже покинуть своей комнаты. Беспомощно возлежа на койке, отец наказал сыну: что бы ни случилось, позаботься о сестрах. Единственное, что выдавало жизнь в теле, от которого осталась лишь слабая тень, был пучок седых волос. «Ты теперь главный в семье. Если тебе будет недоставать храбрости – просто посмотри в небо».

Мальчик пробудился, когда звезды уже ушли на покой. Его разбудил запах лучей солнца, прогревающих землю. Продрав глаза, паренек вылез из лежбища и отправился на первую прогулку по городу, пропитанному почти осязаемым рыжим светом. В летние месяцы проблески зари задерживались в Сеуле ненадолго. Быстротечное сияние было легко упустить, столь эфемерным оно было. Вскоре из-за горизонта выкатилось раскаленное солнце, в считаные секунды осушившее утреннюю росу. Город разом поднялся, будто бы повинуясь негласной команде светила. Через Великие южные ворота уже шел караван тележек, путешественников и разнорабочих. Мальчик с опаской влился в очередь, выстроившуюся на входе в город. Присутствие ребенка не вызвало ни вопросов, ни недоуменных взглядов. Мальчик благополучно прошел под прохладной аркой. По ту сторону ворот его встретила просторная дорога с величественными зданиями в западном стиле, по которой с жужжанием проносились трамваи. И, вопреки охватившей его от голода слабости, паренек не смог сдержать улыбку. Он потянулся в карман, приветственно сдавив мешочек на веревочке, в котором хранились две монетки, серебряное кольцо и портсигар.

По обе стороны проспекта выстроились особняки, которые ему показались домами местных христиан. В действительности за фасадами зданий скрывались правительственные учреждения, консульства и торговые компании. По улицам расхаживали корейцы в белых одеждах вперемешку с японцами в черных одеяниях. Кое-где возвышались верхом на лошадях одетые по форме офицеры. Окружающие обступали их с тем чувством сдержанной застенчивости, с которым косяки рыб огибают вышедших на охоту акул. Мальчик мельком заметил парочку белых мужчин, чьи мощные ножищи высовывались далеко из повозки, которую тащил пожилой рикша заметно более скромного телосложения. Грубоватую кожу лица старика обильно смачивали ручьи пота, просачивающиеся из-под головной повязки. Капли влаги мелким дождиком окропляли желтоватую грунтовую дорогу и его собственные ноги. Фигура рикши, пронесшегося мимо и быстро исчезнувшего в толпе, напомнила мальчику отца.

Солнце уже пекло вовсю. В горле мальчика все пересохло, и оно грозило в любой момент схлопнуться насовсем. Паренек попробовал пару раз сглотнуть, но сглатывать ему было нечем. Прежде всего нужно было добыть себе воды. Во всех деревушках под кроной тенистого дерева обязательно находился колодец, из которого женщины набирали воду на целый день. Чтобы отыскать воды, нужно было только окинуть взглядом окрестности и найти самое высокое дерево или просто проследовать за девочками с огромными глиняными горшками на головах. Но в городе деревьев было не видать. Вокруг простирались одни бесконечные улицы, заполненные людьми всевозможного рода. Девочек с горшками воды среди них не наблюдалось. Мальчик заметил проходящую мимо с корзинкой женщину почтенного вида и догнал ее.

– Тетушка, простите меня. А где можно было бы раздобыть водицы?

Сухие слова он отчеканил, будто вкручивал ржавые гвозди в доску. Женщина прошла мимо него, даже не сбавив шаг. Следующие несколько человек, к которым мальчик попытался подступиться, также проскочили вперед, словно даже не услышав его. Ему подумалось, что хотя бы последний из встреченных людей – по виду студент университета – точно остановится и хоть что-то скажет в ответ. Но молодой человек все с тем же отстраненным выражением лица продолжил путь. Мальчик почувствовал, как у него от головы отливает кровь. Он уже с трудом держался на ногах. Паренек пристроился под навесом здания и плюхнулся прямо на землю, даже не пытаясь смягчить приземление. На то у него уже сил совсем не было. Он прикрыл глаза ладонями – жест, подмеченный им у одного из странствующих торговцев, который так делал, когда был особенно утомлен. Мальчику показалось, что в этом жесте нет ничего постыдного или детского, а, скорее, что-то успокаивающее.

– Из деревни приехал?

Мальчик отвел руки от лица. Перед ним стоял парень примерно его возраста.

– Нет, – по наитию соврал мальчик.

– Как тебя звать?

– Нам Чонхо.

– Haм, по тебе видно сразу, что ты самая что ни на есть настоящая деревенщина. Кто, как не парень с деревни, только-только прибывший в город, сообщит незнакомцу полное имя?

– Слышь, гаденыш, сколько тебе лет? – не преминул в ответ спросить Чонхо. – Прям напрашиваешься на трепку.

Самому Чонхо было всего 12 лет, но он уже снискал в родных краях репутацию лучшего бойца среди деревенских забияк. Массивным сложением он похвастаться не мог, его поджарое тело было рассчитано на гибкость и скорость. К тому же Чонхо совсем не страшился боли. В драке его всегда волновало только одно: максимально отмутузить оппонента. Благодаря всему этому ему удавалось одерживать верх над мальчишками крупнее и старше его.

– А ты забавный. Кажись, ты не первый день без еды. Совсем ослабел, даже подняться сам не можешь, – заметил с ухмылкой городской паренек.

В мгновение ока Чонхо вскочил на ноги и занял боевую стойку, держа кулаки перед подбородком и всем видом показывая, что он готов в любой момент ринуться вперед. Городской мальчишка был выше Чонхо, но лишь сантиметров на десять-пятнадцать.

– Шучу-шучу. – Паренек поспешил сменить тон. – Что ж ты сразу заводишься?

– Пошел прочь, пес поганый, – тихо выдавил из себя Чонхо. Кулаки он не опустил. – Оставь меня в покое!

– Ладно-ладно, не пристаю больше. Вот только по тебе видно, что тебе не помешали бы вода, еда или что-нибудь в этом роде, – отметил парнишка. – Я тебе покажу, где достать воды, если последуешь за мной.

– Зуб даю, что ты врешь, – сказал Чонхо.

– Ну даже если я лгу – ты всегда успеешь мне набить морду, – с улыбкой заметил городской мальчик.

– Как тебя-то звать?

– Все зовут меня Вьюном.

– Дурацкое имя, – сурово отрезал Чонхо. И все же мальчики вместе отправились в путь. Вьюн умело лавировал через толпу, постоянно меняя направление движения, ни разу не остановившись и не сбившись с пути. Вьюном его прозвали не зря. Чонхо не удержался от вопроса:

– Далеко еще?

– Еще чуть-чуть. – Все, что ему ответил Вьюн.

Поначалу Чонхо пробовал запоминать все повороты, чтобы можно было потом самому найти дорогу обратно к южным воротам. Но постепенно он бросил эту затею. Не было особой ценности в том, чтобы определять свое положение исходя из одного места. Даже если бы он и смог туда вернуться, он все равно не знал, как найти что-либо другое в городе. По сути, мальчик был совершенно потерян и растерян. Магазины с вывесками, усеянными китайскими закорючками, свист проносящихся мимо рикш, крики торговцев и уличных потешников, набитый народом трамвай, подвешенный за электрические провода, – вся обстановка довлела над ним, истощая все чувства. Чтобы держать себя в равновесии, Чонхо вперил глаза в худенькую спину Вьюна, от центра которой расходилось большое потное пятно в форме наконечника стрелы.

– Пришли. – Вьюн развернулся и ухмыльнулся, указывая вперед. – Как тебе?

Они подошли к краю канала, не имевшего ничего общего с бодрыми ручьями свежей воды, которые можно было отыскать на каждом шагу у подножия гор вокруг деревни, где вырос Чонхо. Заболоченная речушка текла мелкой струей примерно метрах в пяти ниже уровня улицы. Ее гравийные берега сдавливала насыпь из булыжников и цемента. Вьюн показывал ему на расположенный неподалеку каменный мост, который со скрипом пытался удерживать вес высыпавшей на него кучки тележек и пешеходов.

– Ну и куда ты привел меня, дурень? – буркнул Чонхо, даже не пытаясь скрыть раздражение. – Ты сказал, что здесь будет вода.

– Вода под мостом, – ответил Вьюн как ни в чем не бывало.

– Эта грязная жижа-то? Ты меня за собаку принял?

– Не к чему постоянно распаляться. И без тебя жарко до чертиков. Я этот мост домом называю, – отметил Вьюн. Не дожидаясь дальнейших колкостей в свой адрес, он заметил: – Либо ты со мной, либо возвращайся туда, откуда пришел, мужичок. – С тем он нагнулся, положил ладони на край насыпи и, легко перебросив ноги через край, спрыгнул. Чонхо поспешил к уступу и глянул вниз. Вьюн уже успел выпрямиться, стряхивая пыль с рук.

– Мать его за ногу, – шепнул себе под нос Чонхо, но все же последовал примеру проводника.

– Чего так долго? Не такой уж ты у нас и смелый, оказывается, – насмешливо бросил Вьюн. – Еще немного.

Вопреки надеждам, никакой прохлады от потока воды не исходило. По мере приближения к мосту Чонхо заметил, что под сводами лежит полукругом груда мусора, которая оказалась рядком самодельных палаток. На больших камнях вблизи сидела, развлекая себя разговорами, группка мальчишек примерно их возраста. Они поднялись при виде Вьюна. Ребятишки были покрыты плотным слоем грязи, от одного вида которой начинала чесаться кожа.

Чонхо постарался скрыть тревогу, нарастающую в нем, пока они продвигались все ближе к палаткам. Худшее, что он мог бы сделать в этот момент, – кинуться наутек. По насыпи он взобраться не успел бы. Вся шайка с готовностью навалилась бы на него. А вот если бы он изобразил, что ему все нипочем, то, возможно, все обошлось бы.

– Кто это, Вьюн? – спросил один из мальчиков, самый высокий среди оравы. Он был единственным с особым знаком отличия: серым пушком над верхней губой.

– Новенький, только что прибыл с села, – ответил Вьюн. – Воды ему принесите. Он умирает от жажды.

После быстротечной перебранки на тему того, кто отправится за водой, один из пареньков все же сходил в палатку и вернулся с миской, которую вручил Чонхо.

– Пей, деревенщина, – сказа Вьюн. – Это вода из колодца.

Ободренный Чонхо быстро поднес миску ко рту и начал жадно заглатывать воду, ощущая на себе всеобщие пристальные взгляды.

– Полегчало? – поинтересовался Вьюн с очередной ухмылкой, когда Чонхо отвел миску от себя. Тот лишь кивнул.