– Ой, засиделись мы за столом, а уже почти девять вечера, кое-кому пора бы и отдохнуть!

– Мне, – торопливо добавила я, чтобы тетя Ида и Марфинька не обиделись, приняв сказанное на свой счет.

Они мадамы деятельные и энергичные. Марфинька, правда, временами соображает на троих со склерозом и маразмом, но на ее склонности к авантюризму это никак не сказывается. Мадамам только намекни, что они старые кошелки, которым пора на покой! Такое шоу устроят – кабаре и цирк отдыхают.

– Да, поденная работа – это изматывает, – с большим знанием дела сказала Марфинька, которая никогда в жизни не обременяла себя систематической трудовой деятельностью.

– Ступай, детка, отдыхай, – отпустила меня тетушка.

Слегка пошатываясь, чтобы показать, как с ног валюсь от усталости, я поднялась в светелку. Ирка с Архиповым задержались, чтобы убрать со стола и вымыть посуду, потом пришли ко мне.

– А что у нас есть! – Ирка вытянула из-за пазухи плоскую бутылочку.

Вадик молча достал из карманов стопки.

– Тот самый коктейль, изобретение Кружкина. – Подруга разлила по емкостям густую жидкость цвета тетиных серег.

– Автора не позовем? – Я подняла стопку, поднесла к носу.

Темно-красная жидкость пахла клюквой, медом и чем-то еще – то ли мятой, то ли мелиссой.

– Автор уже улетел, – сообщил Архипов, устраиваясь за столом с видом на крышу за окном.

– Но обещал вернуться, – хихикнула Ирка.

– Дней через десять, – кивнул Вадик. – А до тех пор я могу квартировать в его мастерской. – Он дернул подбородком, указывая на потолок.

Художник Василий Кружкин живет этажом выше. Он не лишен таланта и недавно решительно вышел из рядов маргиналов, сделав шаг к международному признанию: написанный им под Новый год портрет дамы с елочными игрушками и котом взял приз на конкурсе в Италии. Туда-то Кружкин и полетел на вручение награды.

Поскольку даму он писал с Ирки, кота – с Вольки, а игрушки – с новогодних украшений, которые хранит на антресоли тетя Ида, успеху Василия мы радуемся как своему собственному. А некоторые из нас еще и извлекают из него конкретную выгоду.

– Бесплатно жить будешь? – уточнила я у Архипова.

– Совершенно! – Тот расплылся в улыбке.

– Ладно, это все хорошо, но давайте к делу. – Ирка постучала по столу стопкой, как судья молотком. – Вадик, ты первый.

– Рассказываю, что узнал. – Архипов сел ровно и распрямил плечи – приготовился докладывать. – Самое главное: Степан Степанович не местный – из Москвы. Точнее, он был петербуржцем, тут родился и учился, а потом уехал в нерезиновую преподавать в МГУ. В твой универ, – докладчик развернулся ко мне, – его пригласили с лекцией о феномене культуры отмены, это очень интересная и актуальная тема, я вам скажу, посмотрел в Интернете…

– Ближе к делу! – стукнула стопка-молоток.

– Хороший специалист был, подающий надежды ученый. В Интернете длинный список статей и монографий. В международных конференциях за границей участвовал, мог бы уже и преподавать где-то за рубежом, если бы не то, что сейчас происходит…

Я весело хрюкнула в ладошку, вспомнив Маргариту.

– Вот ты смеешься, – укорил меня докладчик, – а ведь был бы парень не здесь, остался бы жив.

– Не поняла, – вмешалась Ирка. – Смерть Степана Чижняка как-то связана с Питером?

– Именно так! – кивнул Архипов. – Наш Чижняк трагически погиб, упав с балкона на шестнадцатом этаже.

– Как будто в других городах нет многоэтажек, – пожала плечами подруга.

– Многоэтажки есть всюду, а вот белые ночи – чисто питерская тема. – Архипов разлил остатки ликера мейд-бай-Кружкин. – Объясняю. История трагикомическая. Степан Степанович ночью после трудового дня одиноко выпивал, сидя в кресле-качалке на открытом балконе. Ночь была ясная, а главное – белая, солнце висело над горизонтом, как приклеенное, и светило Степану Степановичу прямо в глаза. Он встал, чтобы задернуть штору…

– Момент! Какие на открытом балконе шторы? – влезла Ирка.

– Специальные летние, – уверенно ответила я. – Совершенно необходимая вещь в наших широтах, особенно когда окна на запад. А если тебя техническая часть интересует, то мы, петербуржцы, делаем так: по периметру навеса, образованного балконом квартиры этажом выше, устанавливается штанга или обычная «струна»…

– Я бы попросил не перебивать! – Архипов повысил голос, и мы с Иркой зашикали друг на друга. – Итак, Чижняк поднялся, чтобы задернуть штору, но та сорвалась с крокодильчиков – это такие зубастенькие металлические зажимы на кольцах – и в образовавшуюся дырку по-прежнему лупили солнечные лучи. Тогда нетрезвый Степан Степанович встал ногами на сиденье, чтобы прицепить полотнище как надо, а сидел он, напомню, на кресле-качалке… Дальше понятно, думаю?

– Одно неловкое движение – и полетел Степан Степанович за балкон? – предположила я.

– Вместе со шторой и парой крокодильчиков, – подтвердил рассказчик.

– И впрямь трагикомедия. – Ирка покрутила головой. – Это каким же надо было быть…

– Пьяным, – подсказал Архипов.

– …чтобы встать ногами на качалку?! – закончила фразу подруга. И тут же задала другой вопрос: – А с чего он так напился, да еще в одиночестве?

– Был повод, – заверил ее Архипов. – Он потерял невесту.

– Сбежала? – предположила я.

Сама я точно не стала бы связываться с интеллигентом, рафинированным до чистого, незамутненного идиота. Влез ногами на качалку – каково?! Неужто думал, что гуманитариям законы физики не писаны?

Но Вадик мою версию опроверг:

– Не сбежала. Хуже! Умерла. И тоже как-то внезапно, но подробностей я не знаю. Имя его невесты в новостях не упоминается, так что пробить ее я не мог.

– Позвольте! – разбуженным медведем заворочалась Ирка. – Так это у нас уже, получается, третий труп!

– Не торопись накручивать счет, – остановила я ее. – По поводу смерти невесты мы толком ничего не знаем, может, она уже давно умерла.

– В новостях писали – внезапно, – возразил Архипов.

– Внезапно – это значит вдруг, неожиданно и быстро, скоропостижно. – Во мне проснулся филолог. – О давности события это слово ничего не говорит. Она могла внезапно умереть пять лет назад, например.

– Не стал бы он так долго ее оплакивать, – заявила Ирка. – Красивый молодой мужик…

– А если именно вчера была какая-то особая дата? День ее смерти, например, или их первой встречи? Надо побольше узнать об этой мертвой невесте, – решила я и задумалась. – Кого бы только спросить?

– Полиция наверняка что-то знает, – простодушно подсказал Архипов. – В новостях писали, у них две версии: несчастный случай и самоубийство, типа, с горя. Как раз в связи со смертью невесты, как я понял.

– Теперь я расскажу, – вступила Ирка. – Хотя особо и нечего. Я позвонила Юле, но она отказалась со мной разговаривать. Даже объяснить не успела, кто я такая и почему звоню. Она не стала слушать, сразу заявила: «Не до вас сейчас». А чем таким важным занята, не сказала.

– Мало ли, может, девушка за рулем была. Или в каком-то рабочем процессе, – рассудил Архипов. – Нужно с ней все-таки поговорить.

– Я потом еще дважды звонила, вы же меня знаете, я настойчивая. – Ирка закусила губу. – Но у нее телефон был отключен. Видать, не хочет, чтоб ее беспокоили.

– Значит, поговорим не по телефону, – постановила я. – Вадик, твои парни смогут найти адрес абонента?

– Телефонные мошенники и не такую инфу добывают, чем мои парни хуже? Все найдут, если захотят. Но вы же понимаете, это не вполне законно, – заюлил Архипов.

– Найдешь рычаги? Или надо денег дать? – прямо спросила Ирка.

Она у нас обычно главный спонсор проектов.

– Чего сразу деньгами раскидываться, – Вадик парень прижимистый, – сначала попробую лесть и уговоры.

– Договорились. – Я встала из-за стола и потянулась. – Давайте на этом закончим, я и впрямь устала после работы.

Архипов ушел к себе, точнее, к Кружкину, а мы с Иркой стали готовиться ко сну.

Какая-то мысль беспокойно, как мышь в углу, шуршала у меня в голове, но ловить и рассматривать ее у меня не было сил.

Завтра, завтра, не сегодня – как говорят лентяи и Скарлетт О’Хара.

Глава пятая

В свой четвертый рабочий день я явилась в университет не просто вовремя – с получасовым запасом времени: с Петроградской стороны добралась куда быстрее, чем из Мурино.

Траурный плакат с портретом Чижняка из холла уже убрали, печальные гвоздички тоже. О приглашенном внештатном лекторе в университете скорбели недолго.

Немного подумав, я нашла на поэтажном плане здания кафедру культурологии и отправилась туда, чтобы узнать, когда и где состоятся похороны Степана Степановича. Никакие поиски в Интернете не заменят роскоши человеческого общения, а на траурной церемонии можно будет встретить родных и близких усопшего. У них можно разузнать о внезапно скончавшейся невесте.

На двери кафедры висело объявление: «Ключ в каб. 320. По всем вопросам обращаться в каб. 340».

– По всем остальным вопросам, – машинально отредактировала я короткий текст.

Ключ мне был не нужен, сам по себе кабинет тоже не интересовал. Хотелось пообщаться с кем-то из его обитателей, поэтому я пошла прямиком в триста сороковой.

Там было тесно и пахло старой бумагой. Почти все пространство занимали столы разной степени прибранности и шкафы, содержимого которых я не смогла увидеть, так как дверцы не были стеклянными. За заваленным книжками и папками столом в дальнем углу обнаружилась тощенькая испуганная женщина, похожая на птичку. При моем появлении она чуть не выронила надкусанное печенье и закашлялась, поперхнувшись чаем: явно не ждала гостей.

– Прошу прощения, я на секундочку с вопросом: не подскажете, когда и где будет прощание со Степаном Степановичем Чижняком? – в меру печально поинтересовалась я, сунув голову в кабинет.

Вся целиком внедряться не стала, чтобы дополнительно не нервировать пугливую женщину.

– Чижняк, Чижняк. – Вернув на блюдце печенье, хозяйка кабинета потерла лоб.

– Приглашенный лектор из МГУ, он позавчера скоропостижно скончался, – подсказала я.

– У нас?! – испугалась женщина и зачиркала взглядом по захламленному кабинету, словно предполагая найти того, с кем предстояло проститься, в одном из шкафов.

– Не в университете, где-то в городе, – успокоила я. – Так вы не в курсе насчет похорон?

– Я – нет. – Женщина помотала головой, отчего ее гладкая прическа растрепалась. – Но сейчас узнаю и… – Она схватилась за круглобокий телефон на столе.

«Дисковый, – умилилась я. – Надо же, не думала, что где-то еще используют такие винтажные аппараты. Похоже, передовые идеи и технологии дальше парадных помещений славного вуза не распространились».

– Не отвечает, – с нахмуренными бровками послушав гудки в трубке, сказала женщина. – Но вам же это не срочно?

– Не думаю, что погребение проведут с неприличной поспешностью, – согласилась я. – Степан Степанович умер позавчера, наверное, хоронить будут завтра-послезавтра…

– До этого времени я вам обязательно сообщу! – пообещала хозяйка кабинета. – Оставьте телефон, пожалуйста.

Я написала на бумажке свой номер, еще раз извинилась за беспокойство и пошла к себе. Пора было приниматься за работу. Докладчики прислали на предстоящие научные чтения столько своих трудов, что литературным редакторам впору было работать круглосуточно, в три смены. Микробосс повелел нам презреть нормативы и ускориться.

Мы презрели, ускорились, и до конца дня я трудилась, не поднимая головы, даже забыла пообедать. К счастью, заботливая тетушка с утра накормила меня плотным завтраком, а лучшая подруга выразила желание угостить ужином и подхватила меня за турникетом сразу после окончания рабочего дня.

– Куда едем? – спросила я, быстро нырнув на заднее сиденье.