– Ну вот. Историческая кухня. А Екатерина Вторая, если мне не изменяет память и я еще не совсем отупел после общения со Степиным виндовсом, была немкой. Кроме того, насколько я понял из допроса шеф-повара, изначально книжку привезли из Германии.

– Между прочим, Любовь Васильевна, вы заметили, насколько умело и каверзно проводит допросы полковник? – В голосе Павлика слышалось профессиональное восхищение. – Искусство в чистом виде. Десяток свидетелей – и к каждому нашел свой подход. Хорошо, что мне нечего скрывать, иначе я бы всерьез забеспокоился… Орлову бы родиться в другое время и в другом месте – стал бы богатейшим золотоискателем Калифорнии. Промывает тонны речного песка – но находит-таки в них россыпи блестящих самородков…

– Да, я бы тоже хотела, чтобы он родился в другое время и в другом месте, желательно подальше отсюда – пили бы сейчас сладкий вечерний кефир со Степочкой и горя бы не знали… – согласилась я. – Так что за самородки ему удалось выудить?

Андрюша тут же вскочил с кухонного уголка и предложил сбегать в Степину комнату, чтобы составить на компьютере аналитическую таблицу по итогам допроса. Мы с Павликом имели глупость согласиться. Андрюша радостно бросился к клавиатуре и принялся ее терзать, одновременно выражая бурное недовольство «идиотством» компании «Майкрософт» в целом и умственными способностями ее основателя Билла Гейтса в частности. В конце концов компьютер не выдержал потока безосновательных обвинений, экран внезапно вспыхнул всеми цветами радугами, по нему побежали недобрые полосы, после чего он полностью потух.

Пухлые Андрюшины щечки слегка обвисли. Он сказал «погодите, я что-то не понял» и начал откручивать заднюю крышку системного блока, поливая грязью теперь уже не только несчастный «Майкрософт», но и неведомую мне фирму «Интел», а также «бездарных» китайских детей, собиравших материнскую плату данного компьютера.

Мы с Павликом переглянулись и решили расписать все вручную, в обычной тетрадке, коих у меня за годы работы в школе скопилось великое множество. Надеюсь, вы понимаете, что я их не покупала?

Итак, вот что у нас получилось:

– посетительница ресторана Кристина Вагнер (похожая на фитнес-инструктора) после некоторого давления со стороны полковника призналась, что тайком от мужа, когда того нет дома, готовит вредные калорийные блюда, стараясь воспроизвести ресторанные рецепты, и съедает их целиком;

– ее супруг Юрий Вагнер тайком от жены заказал потрясающие красоты кольца на годовщину свадьбы, о чем свидетельствовал чек на астрономическую сумму, приложенный к делу;

– один из пафосных бизнесменов, некий Леонид Ивашкин, состоял в школьном кружке юннатов, а дядя его владел знаменитой ювелирной лавкой на Невском, в которой, по странному совпадению, и заказал обручальные кольца Юрий Вагнер; последний утверждал, что никаких Ивашкиных он знать не знает, а лавку нашел по интернету – понравился сайт;

– другой бизнесмен, выпускник исторического факультета государственного университета Юрий Счастливцев, в прошлом году ездил в Италию исключительно для того, чтобы научиться правильно готовить томатный соус для пиццы, а его дипломная работа называлась «Отголоски просвещенного абсолютизма Екатерины II в постперестроечных российских реформах и их сходство с Конституцией США, послужившей основой Конституции РФ»;

– один из азиатских туристов по имени Лянь Шен, ныне пенсионер, в молодости возглавлял сеть ресторанов экзотической кухни в Гонконге («это уже попахивает международным скандалом», покачал головой Павлик, «в Гонконге блюда нашей императрицы вполне тянут на экзотические»);

– азиатская туристка Су Куифен в возрасте девятнадцати лет была укушена черной китайской коброй при купании в реке Хонгха, доказательством чему служили шрамы чуть повыше лодыжки, продемонстрированные полковнику;

– шеф-повар ресторана Порфирий Петухов сразу после девятого класса пошел учиться на ювелира в художественно-профессиональный лицей имени Карла Фаберже; его оттуда выгнали за неуспеваемость, и только тогда Порфирий поступил в колледж кулинарного мастерства; в рамках подготовки к работе в ресторане «Туфелька Екатерины» Петухов провел несколько месяцев в публичной библиотеке, роясь в архивах царских времен, чтобы «проникнуться духом императрицы»; также Порфирий держал дома в аквариуме зеленую игуану Люську, которая хоть и не змея, но тоже рептилия. По словам Порфирия, кулинарную книжку привез из Германии директор ресторана. Вот почему полковник Орлов бормотал что-то про немецкую командировку…

Протокол допроса Пантеры я чуть ли не наизусть выучила – но ничего подозрительного в нем не обнаружила. Никаких связей с ювелирным миром – она предпочитала кожаные браслеты и прочие «крутяки»; никаких связей с миром животных – в детстве был хомячок, после трагической смерти которого от старости она и начала писать песни; никакого интереса к высокой кухне. Нахалка даже посмела слегка наехать на полковника за то, что тот со своим ОМОНом прервал ее «жутко классное» выступление в ресторане.

Протоколы допроса Павлика с Андрюшей я читать не стала – про них я и так все знала.

– Батюшки-светы! Ты посмотри, Павлик, сколько тут кандидатов в подозреваемые! – воскликнула я, массируя затекшую руку. – Я даже писать устала.

– Да, мотивов и возможностей для совершения преступления – хоть ложкой ешь… – В нашу тетрадку заглянул Андрюша, устало взлохмачивая свои рыжие вихры – стрелка уже перевалила за одиннадцать вечера, хотя яркое солнце за окном нахально спорило с часами. – Все, тетя Люба, починил компьютер.

– Молодец… – рассеянно похвалила я. – Вот только я не понимаю, раз уж весь Петербург буквально наводнен возможными подозреваемыми – почему полковник не выпускает Степочку?

– Именно поэтому и не выпускает, – вздохнул Павлик. – Слишком много подозреваемых – тоже плохо. Мотивы у всех расплывчатые, требуют долгой тщательной проверки… А у Степы – единственная реальная улика. Медальон.

– А знаете что? – вдруг воодушевился Андрюша. – Я мог бы составить небольшую программку для вычисления преступника. Заложу в нее известные нам факты, она выстроит потенциальных подозреваемых по степени вероятности совершения кражи…

– И сколько времени это займет? – спросила я с подозрением.

– Не больше недели, – заверил меня Андрюша.

– Нетушки, спасибо! Обойдусь без твоей программки. Я своего сыночка вытащу раньше, могу поспорить на свои леопардовые тапочки!

Андрюша хмыкнул:

– А мне что поставить на кон?

– Это должно быть нечто не менее ценное, чем мои таптуськи. – Я горделиво покрутила своей очаровательной ножкой, обутой в пятнистую домашнюю «завлекушку».

Андрюша достал из заднего кармана плоский, широкий и гладкий, как морская галька, смартфон:

– Последняя модель айфона. В нем – вся моя душа. Я без него и секунды не проживу. Годится для ставки?

Я кивнула:

– Значит, поспорили. Не позже, чем через неделю, Степочка вернется домой, иначе прощай мои тапочки! Верно?

– Вы сказали – раньше, чем через неделю, Любовь Васильевна, – влез въедливый юрист Павлик.

– Ну хорошо, хорошо, – сварливо сказала я. – Значит, через шесть дней, в следующий вторник, увидитесь со своим другом в домашней обстановке. Так?

– По рукам! – жизнерадостно подтвердил Андрюша. – Мне ради Степки и с айфоном расстаться не жалко!

– Как же вы планируете вытащить Степу из «Крестов»? – поинтересовался Павлик. – Будете следить за каждым свидетелем из нашего списка? Опросите их родных и знакомых? На это уйдет несколько месяцев, даже с нашей помощью… И я уже не говорю о том, что ни одного из нас просто нет полномочий, какими обладает тот же полковник Орлов…

– Материнское сердце – лучший проводник, оно подскажет, с чего начать, – не слишком уверенно отозвалась я. – А вместо полномочий у меня хорошо подвешенный язык, я кого хочешь уговорю пропустить меня куда хочешь…

– И что подсказывает вам сердце? – не без некоторого скепсиса спросил Павлик. – С кого из свидетелей начнете?

Я промычала что-то невразумительное, прислушиваясь к голосу сердца. Оно, как назло, молчало. Точнее, выстукивало на ребрах единственную фразу: «Слишком много кофе, слишком много кофе».

– Позвольте, Любовь Васильевна, я выскажу вам свои соображения, – предложил Павлик, снимая очки и в сотый за сегодня раз протирая их тряпочкой. – Во-первых, каждый из отмеченных нами свидетелей хотя бы один раз за вечер выходил в туалет – а значит, имел отличную возможность похитить пресловутую книгу. Во-вторых, книга хранилась в кабинете повара. Следовательно, у него была не просто отличная, и идеальная возможность ее украсть и списать все на неких мифических преступников.

– Зачем ему красть книгу, если она и так была у него в сейфе? – не поняла я.

– Возможно, книга являлась собственностью директора ресторана, а шеф-повар желал получить ее в личное распоряжение… Да мало ли какие цели преследовал господин Петухов. Вы посмотрите в нашу таблицу – Порфирий скомпрометирован целиком и полностью!

– А как же он подсунул медальон Степочке? – Я все еще сомневалась. – И зачем?

– Зачем – понятно, чтобы отвести от себя подозрения. А вот как – еще нужно выяснить, – кивнул Павлик. – Серьезно, уж больно подозрительной мне кажется фигура шеф-повара… Начинать нужно с него. Что говорит в данном случае ваше сердце?

– Поддерживает, – твердо сказала я, хотя на самом деле сердце по-прежнему не хотело участвовать в нашей беседе. – Завтра же отправлюсь к Порфирию.

– Помощь нужна, тетя Люба? – Андрюша был переполнен тревогой, и это приятно грело душу. Павлик водрузил на переносицу очки – его глаза, слегка увеличенные диоптриями, глядели на меня печально.

– Да ладно, мальчишечки мои, не трусьте! – подбодрила я. – Люба Суматошкина нигде не пропадет!

Затем я отправила сонных ребятишек по домам, а сама взяла в руки тряпку и чистящее средство: полночь там или не полночь, а продезинфицировать квартиру после нашествия варваров-оперативников я обязана!

Глава 8

Уж не знаю, что за мать воспитала Порфирия Петухова, но хорошим манерам она его точно забыла обучить. Шеф-повар «Туфельки Екатерины» стоял передо мной с ужасно кислым видом и всячески давал мне понять, что мое присутствие на его кухне совершенно неуместно.

И нет ему никакого дела до того, что, несмотря на долгую уборку, я сегодня вскочила с рассветом – а четвертого июня, доложу я вам, петербургское солнце встает не позже четырех утра. Я едва дотерпела до открытия метро и сразу стремглав бросилась сюда, к ресторану.

Ну уж и настоялась я под серой дверью с латунной табличкой! Ленивцы открыли свое заведение только в десять часов. К тому моменту, как к «Туфельке Екатерины» неторопливо подошла давешняя блондиночка-администратор, ноги у меня горели, словно в мои черные ортопедические туфли на толстой подошве от души насыпали красного острого перца.

Девица меня узнала: «А, вы мамочка супергероя в наручниках!». Выяснилось, что шеф-повар уже здесь (и как он только сумел мимо меня проскользнуть?), но пообщаться с ним никак нельзя, он очень занят. Слезные мольбы не помогали – блондинка вежливо улыбалась и стояла насмерть. Тогда пришлось применить мое секретное оружие: пирожки с яблоками и лимоном.

А вы думали, я с четырех до шести утра просто так по квартире слонялась? Конечно же, пекла пирожки! Раскатывание теста – лучшее успокоительное на свете. Валерьянка и корвалол не сравнятся с этим монотонным и в то же время приятным занятием. Я глубоко уверена, что работу со скалкой нужно включить в какие-нибудь курсы антистрессовой терапии. Пожалуй, посвящу рассуждениям на эту тему вторую главу своей будущей «Энциклопедии мудрости».