В метро он вошёл быстрым шагом, приложил карточку к турникету и оказался внутри. И почти столкнулся с той самой девушкой, которая погибла в его галлюцинации. Иней машинально последовал за ней и внизу, на платформе осознал – что вот он, идёт к ним тот самый пьяный мужчина, где-то за спиной в тоннеле грохочет подъезжающий состав. Этан умел быстро принимать решения – он бы не выжил без этого умения в родном доме – и тогда он тронул девушку за локоть, обращая на себя внимание. Она остановилась, обернулась – до той самой колонны, у которой её толкнули, оставалось пять шагов.

Мальчик улыбнулся ей – Игорь советовал ему улыбаться, если он обращался к кому-то незнакомому – и на несмелом русском спросил, как доехать до нужной станции. Туда ли идёт этот поезд (на самом деле, вот сейчас ему было всё равно, он бы нашёл поезд по указателям, но ведь это был отличный повод), и сможет ли он попасть потом на нужную улицу?

Девушка оглядела его, потом улыбнулась в ответ. Начала что-то говорить, и Этан за её плечом увидел, что пьяницу шатает в сторону рельс, он не находит опоры и падает вниз.

Поезд прогремел мимо стоящего Инея и живой девушки. Вокруг внезапно закричали, запричитали, снизу несколько мгновений доносились вопли, но они стихли под грохот встречного поезда с другой стороны платформы. Иней воспользовался суматохой и отошёл от девушки.

К счастью, в его сторону путь был свободен, и подросток встал в углу вагона. И выдохнул, осознав, что всё это время был напряжён как никогда.

Он увидел смерть девушки и спас её. Пьяницу ему не было жалко ни капли: он ненавидел всех, кто был зависим от наркотиков. Алкоголь и сигареты он тоже считал наркотиками, просто более продлёнными по действию.

Но девушка бы пострадала просто оттого, что один человек не мог сдержать своё желание напиться. Даже если это один раз. А так – она жива, и Этан осознал две вещи.

Кажется, он может видеть будущее.

И, кажется, он может на него влиять.

Рядом освободилось место, подросток сел на него, нахохлился и, надев наушники, включил плеер с уроком русского. Наверное, нужно попробовать снова встретить этого мужчину в белом (ангела?) и получить ответы на вопросы. А потом, разобравшись в ситуации, рассказать всё Игорю.

Этан уже столько всего необычного видел и слышал, что совершенно не удивился тому, что, оказывается, будущее можно на самом деле предсказывать. Его удивляло только то, что эта способность появилась у него.

* * *

Ветер трепал светлые волосы, пытаясь их расплести, но Ларнис прекрасно знал, где будет проходить пикник, и заранее позаботился о том, чтобы причёска осталась в порядке.

Он сидел на высокой скале, полностью чёрной, плоской наверху, как столешница. Сидел, свесив ноги вниз, несколько беспечно, если учитывать, что внизу – пропасть и острейшие зубы других скал. Таких же угольно-чёрных, с прожилками серого мрамора, лишённых растительности и признаков жизни. Здесь не было птиц, не было животных и насекомых. Низкое серебристое небо в переливах перламутровых облаков удивительным образом не давило, а… позволяло ощутить мощь этого уголка мира.

Неподалёку от Ларниса стояла классическая корзина для пикника, в которой уютно притаились несколько порций хорошо прожаренного мяса, булочки и термос. Сам же Сирена ждал хозяина этого мира и тихонько напевал себе под нос одну из недавно услышанных песен. Он даже не запомнил слов, но мелодия зацепила, и Ларнис её то и дело перекатывал в мыслях, создавая что-то новое, более совершенное.

– А я думал, не дождусь! – рядом с Сиреной из воздуха соткался молодой мужчина, и сразу же сел, так же беспечно свесив ноги вниз.

– Я тебя тут дольше жду, – рассмеялся Ларнис. – Наар не торопится, но ворчит.

Наар фыркнул:

– Кто бы говорил!

Сидя рядом, они представляли собой любопытное зрелище: один с золотыми волосами, сейчас заплетёнными в косу, невысокий, стройный, в простой футболке, брюках цвета хаки и горных ботинках. Второй – в чёрной рубашке, в чёрных же брюках и мягких полусапожках, с прямыми чёрными длинными волосами, собранными в высокий хвост. Ларнис, с большими медового цвета глазами, высокими скулами, изящно очерченными губами, красивый какой-то неземной красотой, и Наар, чьи черты напоминали работу каменщика: резкие, высокие скулы, чёрные глаза, очень чёткие губы. Мужчины были абсолютно разными, но при этом оба казались по-своему совершенными.

– Там термос с глинтвейном, сам варил, и всякое, – Ларнис приманил к себе корзину, и та послушно проплыла по воздуху, замирая у его левой руки. – Столько всего случилось… Кажется, я снова вляпался.

– Расскажешь? – Наар на вид был серьёзен, но на деле открытый и весёлый Художник всегда был готов поддержать друга. Или, как минимум, послушать новые истории. Или показать свои новые миры.

– Расскажу, – кивнул Ларнис, улыбаясь.

Мимо плыли перламутровые облака, они ластились к ногам, как котята, они слушали голос певца и скользили себе дальше. Где-то там, на границе Угольных Скал облака стряхивали перламутр, переодеваясь в белое, и шли себе дальше, изредка становясь свинцовыми тучами, проливаясь дождём и грозой на созданный внутри картины мир.

Ларнис очень тепло простился с Нааром, пообещал в следующий раз прийти не один и лишь тогда вернулся домой. Огляделся, убедившись, что Андрей ещё не пришёл и, сняв кроссовки, закинул их в коридор. Затем обернулся к картине – высоченной, почти от пола до потолка, и широкой, как дверной проём. Улыбнулся, провёл ладонью по шершавой от краски поверхности, накрыл картину тканью (иногда, «под настроение» скрытого внутри мира, оттуда дул ветер и приносил пыль) и пошёл в кухню: помыть термос и посуду. Остановился, рассматривая поле битвы с глинтвейном, и в очередной раз посетовал, что готовка – всё-таки не его.

Звякнул ключ в дверях. Ларнис повёл головой, но он уже понял, что это пришли соседи: стукнула дверь, послышались голоса – недавно в квартиру за стеной въехали какие-то очень громкие ребята. Сирена вздохнул: надежда на то, что это теперь уберёт кто-то другой растаяла при взгляде на часы, и открыл кран.

И тут послышался визг.

* * *

Машина аккуратно встала в пустующее парковочное место, и Андрей Порохов, хирург тридцати лет, привычно проверил: все ли окна закрыты, и не осталось ли чего-то на заднем сидении.

Чуть больше полугода назад (май, это был май прошлого года) он во время плановой операции неожиданно прозрел: увидел, то, что никто другой видеть не мог. По крайней мере, в его больнице Зрячих больше не было.

Считал себя сумасшедшим, потом убедился, что серовато-зелёные сгустки, присасывающиеся к людям, реальны, и рухнул в новый для себя мир. В мир, где есть Сущности – твари, питающиеся человеческим страхом и провоцирующие его, где они же растут и набираются сил, чтобы убивать людей. Где они стремятся к власти, и только Зрячие могут остановить тех Сущностей, которые обретают разум и власть.

Тогда к нему пришёл некий мужчина, представившийся лаконично: «Чёрный», и рассказал о Сущностях. Провёл в библиотеку и ненавязчиво подтолкнул к тому, что Андрей принял решение бороться с тварями, питающимися страхами.

Потом уже была гонка за бывшей девушкой, её смерть в Мельбурне, опустошение – убил Дину не он, но…

Но Андрей мог бы её убить и собирался это сделать.

Ему повезло: он встретил других Зрячих. Ему повезло и второй раз: он познакомился с Сиреной. Именно певец помог разобраться, кто стоит за ритуальными убийствами, а потом стал частью команды Зрячих.

И другом Андрея.

Порохов проверил телефон в кармане и привычно почистил окружающих от Прилипал – самой примитивной и самой распространённой формы Сущностей. Потом вышел из машины, задумчиво посмотрел на витрины магазинов, что расположились на первом этаже высокой «свечки», и решил, что у Ларниса точно есть еда. Если нет – заказать не будет проблемой.

Лифт вознёс его наверх, Андрей уже достал ключи, подходя к нужным дверям, когда с правой стороны раздался дикий испуганный визг, и почти сразу он почувствовал метнувшихся к источнику звука Сущностей. Значит, там действительно пахло страхом.

Из своей квартиры выглянул Ларнис, увидел Андрея, улыбнулся ему и тут же нахмурился:

– Слышал?

– Ага.

Оба мужчины прислушались, а у соседей (там жили несколько ребят и девушек, снимавших трёшку вместе) кто-то рыдал, кто-то явно звал на помощь… Помедлив, Порохов постучал. Потом позвонил, поняв, что его не услышали.

Дверь распахнулась резко, как-то истерично, и бледный парень с удивительно клочкастой бородой вопросительно посмотрел на стоящих на пороге гостей.

– Я врач, – Андрей не стал расшаркиваться, явно не та ситуация была. – Нужна помощь?

– Врач? Да! – парень порывисто кивнул и рванул куда-то внутрь квартиры. В коридоре – просторном, куда вместился даже небольшой диван и комод, – стояла заплаканная девушка. Красные волосы, модная стрижка с выбритыми висками, широко распахнутые зелёные глаза, наполненные ужасом.

Андрей быстро прошёл за первым парнем (кажется, когда они пересеклись в подъезде, его назвали Влад) и остановился на пороге небольшой уютно и стильно обставленной комнаты. На низком журнальном столике валялось множество упаковок от лекарств, стояла ополовиненная бутылка воды, бокал из-под чего-то спиртного. Тяжёлое смешение запахов в комнате вызвало первое желание – не дышать. На полу выделялись подзасохшие рвотные массы, цветные пятна таблеток, вперемешку с остатками еды. На самом диване на боку лежала девушка – длинные каштановые волосы, пижама со смешными оленятами, застывший стеклянный взгляд.

Андрей прекрасно видел, что реанимация невозможна, но всё равно подошёл ближе, проверил пульс на остывшей шее, покачал головой:

– Вызывайте полицию и скорую на констатацию.

Девушка в коридоре снова завизжала и там же села на диван, перемежая невнятные фразы с рыданиями. Парень с надеждой посмотрел на Порохова, но потом и сам осознал, что ему сказали, поднял телефон, некоторое время смотря на циферблат. В комнату осторожно вошёл Ларнис, поморщившись от запаха, достал свой телефон, набрал нужный номер и, дождавшись ответа, коротко объяснил ситуацию. Андрей же тем временем поискал взглядом что-нибудь, что могло бы быть предсмертной запиской. Впрочем, в нынешнее время последнее послание вполне могло находиться в телефоне или в мессенджере.

– Она ничего никому не писала?

– А? – парень вцепился в свою бородку, потом охнул. – Понял, понял… Да… Сейчас посмотрю.

Он снова взялся за телефон и теперь уже начал что-то искать в приложениях. Нашёл, покачал головой:

– У нас чат квартирный есть. Очень удобно, да. Там не писала, последний раз вчера она писала вечером, просила купить молоко.

– Купили?

– А? Да, конечно. Вон в холодильнике стоит. А что?

Порохов не ответил. Он задумчиво рассматривал комнату: вокруг не наблюдалось ни одной Сущности. Они были рядом, они были в коридоре, они присутствовали на девушке с красными волосами (и Андрей их намеренно пока не трогал), но рядом с трупом Прилипал не было. Они словно сторонились мёртвой девушки, хотя и пытались подобраться к бородатому парню. Это было странно.

– Никогда такого не видел, – тихо, вполголоса сказал Андрей Ларнису. Сирена кивнул:

– Да, я тоже.

Со стороны это могло показаться обсуждением самоубийства, но Андрей был Зрячим, а Ларнис вообще не был человеком (и даже Порохов пока не знал, как же называются он и его сородичи), и они видели Сущностей. И говорили о них.

– Дождёмся полицию и пойдём, – решил Андрей, выходя из комнаты и выводя оттуда Влада. Закрыл двери, оглядел теперь квартиру и практически бесцеремонно пошёл по ней бродить.

Три комнаты, четверо жильцов: пара, девушка и парень. Беглый осмотр показал, что умершая девушка была явно в своей комнате: на стенах висели плакаты с какими-то азиатами, у окна на стуле лежал закрытый ноутбук, на столе стояли несколько фотографий. На одной она была с матерью и отцом на фоне египетских пирамид, на другой с каким-то ребёнком лет четырёх на коленях и сама выглядела лет на тринадцать.