– Так, вот этот – усилитель концентрации. – Он указал на браслет. – С другими артефактами в конфликт не вступает. Если не нужен, то ведёт себя пассивно. Единственное, немного энергии забирает у хозяина, для подпитки. Сотую часть резерва ежедневно. Даже при полном истощении незаметно. Активируется самостоятельно в моменты повышенной мозговой и физической активности. Что ещё про него можно сказать, пожалуй, всё.

– Так как я учусь, и, похоже, учиться буду много и упорно, такая вещь мне пригодиться, – пробормотал я, надевая браслет рядом с браслетом невидимости. Оба были неширокими, просто довольно прочные серебряные цепочки. Мои музы полюбовались результатом и одобрили, после чего заткнулись.

– Семьсот пятьдесят рублей и бесплатная оценка, – я повернулся к Быкову и моргнул. Затем подтолкнул пальцем в его сторону небольшую коробочку, единственный оставшийся артефакт, о котором я ничего пока не знал. Артефактор вздохнул. – Это любопытная вещица. У меня тоже такая есть. Я их сделал специально, чтобы хранить вещицы, которые не терпят присутствие других артефактов. Полностью экранированный изнутри. Вот, полюбопытствуйте. Руны нанесены снаружи, а внутри только бархат. – Он открыл коробочку и продемонстрировал её нутро, выложенное красным бархатом. – Прекрасная работа. Кто-то из мастеров изнанки делал. Кто именно не скажу, вещь не подписана и уникальностью не отличается. Но мастера реального мира не владеют подобными техниками. К тому же наполнить энергией вот эти руны можно только за пределами защитного купола.

– Замечательно, – я захлопнул крышку и убрал коробочку в сундучок.

На столе лежала только пластинка распределителя потоков энергии, на которую Быков смотрел, как извращенец на нимфетку. Он открыл было рот, чтобы выдать очередное предложение, но тут звякнул колокольчик и дверь в лавку открылась, пропуская запах каких-то невероятно сложных духов, вслед за которым в небольшое помещение вошла женщина.

– Порфирий Семёнович, мой кошелёк готов? – произнесла она немного капризным тоном. На вид женщин было лет двадцать пять, и она обладала чрезвычайно эффектной внешностью.

– Конечно, душенька Марина Владимировна, сейчас я его принесу, – проворковал Быков. Он так быстро исчез, что я заподозрил у него наличие телепорта. Но, скорее всего, всё гораздо прозаичней, он содрал с дамы такие деньги, что готов был летать за её кошельком на Луну.

Так как хозяина не было видно, она обратила свой томный взор на меня.

– Женя? – я напрягся. Потому что совершенно не помню её. – О, Женечка, ты так быстро исчез, после того незабываемого вечера, – я догадался вскочить с табуретки, и Марина Владимировна повисла у меня на шее, страстно целуя в губы. Я мысленно пролистал листы коллекции и вспомнил её портрет. Правда, на лицо я тогда мало обращал внимание, а вот шикарная грудь с родинкой возле соска запомнилась очень даже хорошо. Как и черный шелковый чулок, прикреплённый к её портрету.

– Марина, я вынужден просить вас забыть этот мимолетный порыв, – с трудом расцепив её руки у себя на шее, я малодушно отошел в сторону. – Моё сердце кровью обливается, но ваш муж…

– Ты хочешь сказать, что между нами всё кончено? – проговорила она, прищурив глаза. Из-под шляпки выбилась ярко-рыжая прядь, придав её очарования.

– По-моему, это ещё тогда было очевидно, – пробормотал я.

– Женя, мужчины меня не бросают, – в голосе прозвучало предупреждение.

– Давай сделаем вид, что это ты меня бросила, мне всё равно, Марина.

– Ваш кошелёк, Марина Владимировна, – меня так вовремя спас Быков, что я готов был подарить ему этот проклятый разделитель. – Как вы и просили, зачарован под ваш семейный дар. Нужно только активировать его, направив крошечную искорку дара в эту замечательную вещицу.

Марина выхватила из рук Быкова кошелёк и выбежала на улицу. Быков же смотрел ей вслед, а потом перевел задумчивый взгляд на меня.

– Марина Шершнёва. Я слышал про её интрижки, которые совсем не красят её мужа. Похоже, в данном случае, это уже немножко история?

– Только почему-то у меня сложилось впечатление, что она не хочет оставаться историей, проговорил я, вытирая внезапно вспотевший лоб ладонью.

– Я бы на вашем месте был осторожен. Брошенная женщина, носящая на перстне осу может быть крайне опасной и мстительной.

– Я учту ваше предостережение.

– Тысяча рублей и бесплатная оценка. – Я даже вздрогнул, услышав очередную озвученную сумму.

– Хорошо, тысяча рублей, бесплатная оценка и пара защитных перчаток. Я, в отличие от вас, не различаю артефакты и могу схватить что-то ненужное голыми руками.

– Идёт, – тут же согласился Быков и полез под стойку за новыми перчатками и требуемой суммой. Похоже, я слегка продешевил, раз он так быстро согласился. – Судя по увиденной мою сцене у вас есть такая отвратительная привычка, граф, хватать все голыми руками. Так что, перчаточки действительно могут пригодиться.

Я, как и Шершнёва до этого, вырвал у него из рук деньги и перчатки, подхватил сундучок и направился к выходу. У входа меня ждал Кузьма, весьма неодобрительно поглядывая вслед умчавшейся женщине.

– В школу фехтования, которая перед военным училищем расположена, – процедил я. – И расскажи мне всё, что о ней знаешь по дороге. Машина тронулась, а я закрыл глаза, внимательно слушая то, что мне говорил Кузя.

Глава 5

Когда мы подъехали к школе фехтования, на улице уже темнело. В окнах трехэтажного здания горел свет, но не во всех. В основном, был освещен первый этаж, да кое-где на втором попадались яркие прямоугольники на фоне темного здания.

Анатолий ждал меня в холле. Потому что, как только я открыл входную дверь, он сразу же направился ко мне.

Вообще о школе Дроздова Кузя рассказал мне мало. Если всё обобщить, то можно охарактеризовать школу одним словом: «нормально». Вот только, когда просто «нормально» такого дома не отстроишь. Когда «нормально» – это арендованная студия, она же тренировочный зал, и кусок хлеба, а по выходным икра. Но не это вот, стоящее почти на центральной площади. Здесь что-то не так. И этот диссонанс только подогрел моё любопытство.

– Ты пунктуален, – я невольно бросил взгляд на часы, висящие в холле. Надо же. Прибыл ровно шесть минута в минуту. А ведь не стремился к такому результату. Надо же как получилось.

– Точность – вежливость королей, – хмыкнул я, снимая куртку. В доме было тепло, и я быстро начал понимать, что потею.

– Одет ты, конечно… – Толя покачал головой.

– А что не так? – спросил я.

– Да всё так, только не для тренировки. Но, сегодня тебя отец гонять сильно не будет, просто навыки проверит, да с оружием определитесь. Пошли, я тебе покажу раздевалку. И выдам подходящую одежду. – Дроздов повёл меня вправо от входа.

Мы прошли по длинному коридору и оказались в довольно просторной комнате. Вдоль стен стояли несколько шкафов, запирающиеся на ключ. Возле каждого шкафа располагалась небольшая банкетка, на которую можно было сесть при возникновении такой потребности.

– Хорошая раздевалка, – протянул я. – Даже стало интересно, потяну ли я обучение в этой школе?

– Потянешь, – Дроздов протянул мне комплект одежды: свободные широкие штаны, и рубаха. Всё это подвязывается простыми верёвками. – Переодевайся. После тренировки можно будет принять душ. В принципе, если договоритесь, то оставишь тренировочную одежду себе. Будешь оставлять на банкетке, чтобы её стирали вовремя.

– Что это вообще за одежда? – я развернул рубаху и принялся рассматривать, держа на вытянутых руках.

– Какая-то крестьянская. Я не интересовался. Главное, что в неё действительно удобно.

Я принялся переодеваться. Свою одежду аккуратно повесил в шкаф. Ключ имел специальный карабин и его можно было прицепить на толстую цепочку на шее рядом с амулетом, чтобы не мешал.

– Почему тут никого нет? – спрятав амулеты с ключом под рубашку, я повернулся к Анатолию.

– Я же уже говорил, отец в последнее время практически не берёт учеников. – Дроздов передернул плечами.

– И с чем это связано? – я внимательно смотрел на него. – Пойми, я не просто так спрашиваю. Мне нужен действительно хороший учитель.

– Я понимаю, – он подошёл к двери. – Пошли. Поговоришь. Проверите друг друга. Тебя же насильно здесь никто заниматься не будет заставлять.

Я только кивнул. И правда, зачем лишний раз воздух сотрясать, когда можно просто проверить. Мы вышли из раздевалки и направились в обратную сторону к холлу. Только на этот раз шли недолго. Буквально через пять метров Дроздов остановился, открыл дверь, и мы вошли в большую залу.

– Подожди здесь. Я сейчас отца позову, – и Дроздов оставил меня посреди этой комнаты одного.

Больше всего зала напоминала бальную? Но слишком большое количество зеркал немного смущало. Как и жесткие маты, гири и свисающие с потолка канаты. Спортивный зал? В голове промелькнула картинка: мальчик-подросток разбегается и прыгает через странного рода приспособление, похожее на ту же банкетку, только на длинных и прочных ногах. А с того места, откуда он побежал стоит очередь подростков, среди которых есть девочки, такие все в коротких штанишках, практически полностью открывающих ножки и в маечках, так обтягивающих девичьи прелести…

Так, я скоро своих муз давить буду! Я знаю, что моё вынужденное воздержание порядком затянулось, то не перед будущим учителем мне такое показывать!

«Идиот!», – возмутились музы. – «Мы тебе показываем, что такое спортивный зал. На девчонках ты сам заострил внимание».

Да, точно. Вот только, это не спортивный зал. Слишком много зеркал. И снова в голове промелькнула картинка: куча совсем маленьких девочек в белых балетных пачках стоят боком перед таким же рядом зеркал и приседают под строгие команды сурового вида дамы, которая ходит вдоль ряда чуть ли не с плетью в руках.

Так, это что же получается. Балет с силовыми упражнениями? Что-то я не припомню балерин с гирями. Ладно, надеюсь, мне скоро всё объяснят. К тому же я не припомню, чтобы когда-нибудь фехтованием занимался. Так что, это вполне может быть обычная обстановка для тренировочного зала.

Дверь открылась и в зал вошёл Анатолий Дроздов и не старый ещё мужчина. Высокий, худощавый, жилистый, с внимательным взглядом черных глаз. Темные волосы, чуть тронутые сединой, довольно длинный и забранные в хвост. Одет он был в белую рубашку и штаны на подтяжках.

– Толя, можешь идти, мы с юношей сами способны договориться. – Сказал он, обращаясь к сыну, но не глядя на него. Всё это время он не открывал пристального взгляда от меня.

Я в свою очередь смотрел на него. И даже не заметил, как мы остались наедине. Молчание затягивалось, и я не выдержал первым.

– Ну, и долго мы будем в гляделки играть? – получилось грубовато, но, сколько можно уже молчать. Тем более, я почувствовал, что жрать хочу. За обедом я не наелся, а уже ужин, как-никак.

– Почему ты хочешь заниматься фехтованием? – спросил он, а я даже немного растерялся.

– Я граф, – ответил медленно. – Не владеть холодным оружием – это моветон.

– Брось. – Похоже, тот факт, что я граф, произвёл на этого типа очень незначительное впечатление. Если вообще произвёл. – Фехтование в наши дни не модно. Высшая аристократия всё ещё таскает шпаги как знак приверженности древним традициям. Но, сдаётся мне, очень скоро эти традиции сойдут на нет. – Дроздов скупо улыбнулся. – Я больше, чем уверен, что в твоём гардеробе нет ничего, похожего на перевязь. Так что ты даже традициям следовать не пытаешься. Так, зачем, тебе фехтование?

Я задумался. То, как он на меня смотрел, как пытался понять, зачем мне это сдалось… А не в этом ли кроется причина того, что Дроздов практически перестал брать учеников? Не видит он в этом смысла, ведь благородное искусство фехтования отходит на второй план, и грозит вовсе исчезнуть. Тяжело ему, наверное, видеть закат того, что являлось частью его жизни.