Аментет подняла удивлённый взгляд на Мересанх.

– Нет! То есть да… – запутавшись, девушка спрятала лицо в ладонях. – Откуда ты знаешь, что я решила?

– Ты обрела эмоции только что и пока не научилась их скрывать. Твоё лицо – открытая книга, и будет лучше, если ты поскорее научишься её закрывать. Иначе и рассказывать никому не придётся. Все поймут и так.

– Как? Как её… Закрыть?

Мересанх усмехнулась.

– Я могу помочь. Научить. Но ты уже надолго задержалась у меня. А мы не хотим привлекать внимание к твоей… Хм… Обновлённости.

За бурей эмоций аментет не сразу распознала слабый звон зова других маа-херу. Его было непривычно много, и она поняла, что звали её действительно уже давно.

– Пока отправляйся исполнять желания. Ни с кем не говори, просто слушай и делай, чтобы избежать неожиданностей. А когда появится возможность, возвращайся ко мне, чтобы начать наши уроки.

– Спасибо тебе, маа-херу Мересанх, – выдохнула аментет.

– За то, что мучила украшением дворика? Пустяки! Обращайся.

Мересанх засмеялась, а девушка лишь непонимающе нахмурилась. Шутки она не поняла, да и звон зова в ушах становился всё более навязчивым. Нужно было спешить.

Вопрос о том, почему разговорчивая маа-херу ни с того ни с сего решила ей помогать, даже не возник в пока ещё таких наивных мыслях.

* * *

Выйдя на улицу, аментет снова оказалась перед прудом с лотосами. Взгляд на них больше не причинял боли, но на её место пришло желание. Желание обладать цветком любой ценой. «Как же они могут быть настолько живыми в загробном мире?» – украдкой поглядывая на виллу Мересанх, она приблизилась к пруду. Смотря на лотосы, аментет сама чувствовала себя живой, хоть и не помнила, каково это. «Велика власть Царя Богов Осириса, если он подарил своим слугам силу создавать нечто столь прекрасное».

Девушка никогда не сотворяла ничего для себя. Лишь исполняла просьбы маа-херу. Но сейчас ей хотелось воссоздать цветок. Всего один цветок лотоса. Её собственный сесен.

Она ещё раз взглянула на пруд, запоминая каждую каплю воды на лепестках, каждый перелив цвета. Сложила ладони вместе. Крылья налились теплом и светом. «Сесен…» В руках девушки появился цветок, как две капли воды походивший на те, что трепетали в пруду.

С радостной, чуть подрагивающей с непривычки улыбкой, аментет спрятала творение под полами одежды и двинулась прочь от виллы маа-херу Мересанх.

Она и не подозревала, как сильно маленький цветок изменил её судьбу. И как продолжит её менять.

Глава II. Хекау

На сердце тяжестью грех ложится,

Коль ставишь месть выше жизни людей.

Тень гнева богам покрывает лица —

Жажда знаний страшнее иных страстей.

Мало кто после смерти добирался до Суда Осириса и тем более до оправдания и Полей Иалу. Поэтому у аментет, пусть и нечасто, но выдавалось время, когда они не слышали зова маа-херу.

Чтобы слуги не блуждали по Полям без дела, Царь Богов даровал им их собственные дома.

Эти маленькие приземистые здания были такими же неказистыми внутри, как и снаружи. Не из-за жадности или строгости Осириса, а просто из-за того, что аментет большего было не нужно. Они не спали, не ели, лишь ожидали, пока их снова призовут оправданные души.

Вернувшись в своё жилище со спрятанным лотосом, аментет испытала странное тянущее чувство в груди. Она с удивлением поняла, что хмурится, смотря на неровные стены и пол, на грубую плетёную кровать, на несуразный щербатый стол. «В доме Мересанх было так светло, – подумала девушка, касаясь зазубрин на тёмной деревянной двери. – Неужели я действительно не замечала, как мало света проникает через моё окно?»

Она с удивлением и лёгким разочарованием продолжила изучать комнатушку, так разительно отличавшуюся от роскошной виллы Мересанх. Она вспоминала буйство зелени и цветов в том доме. И ей до дрожи в руках захотелось перенести хотя бы частичку этой жизни в своё жилище.

Аментет извлекла из-под одежды лотос. Созданный силой крыльев, он даже не помялся, оставаясь всё таким же идеальным.

Она задумчиво покрутилась, примеряя, куда бы его поставить. Взгляд упал на простую глиняную плошку – единственный предмет ненужной посуды в доме аментет. Кажется, её отдала одна из маа-херу, которая просила создать напоминание о бедняцком жилище, от которого быстро устала. «Спрятать цветок я всегда успею. Да и не заходит сюда никто, кроме меня», – решила аментет.

– А пока ты будешь стоять здесь! – говоря с лотосом, она создала воду в плошке и опустила его туда.

Цветок, занявший своё место на столе, не сделал комнату уютнее или светлее. Но он как единственное, что выделялось из общей обстановки, притягивал взгляд и заставлял забыть о неказистости остального помещения.

Аментет присела напротив цветка, не отрывая от него взгляда.

– Почему именно ты? Неужели ты заставил меня вспомнить что-то из прошлой жизни?

Слуга Осириса осторожно прикоснулась к одному из лепестков, поглаживая его. «Кем я была до смерти? Что для меня значил ты, сесен?» Ответы скрывались за тьмой.

Она помнила первого маа-херу, который когда-то попросил её создать мешок с финиками. Но что было до этого, как у неё появились крылья, как она ступила на Поля – всего этого просто не существовало. «Что, если я никогда не вспомню?» – аментет неуверенно рассмеялась. Чувства переполняли её, и она путалась в их проявлении. Смех заменял слёзы, а брови хмурились тогда, когда ей, наоборот, хотелось улыбнуться.

Желание узнать о прошлом сменялось радостью от того, что она вообще что-то снова может желать.

– Такое чувство, будто мне есть, зачем жить, – аментет осеклась. – Сесен, я такая глупая! Подумала, что живу… Но ведь ничего не изменилось, правда? Я по-прежнему мертва?

Цветок оставался безмолвным, и девушка с тяжёлым вздохом отвернулась от него.

«Кем же была та женщина из видения? Мне кажется, я любила её». Чем больше аментет пыталась вспомнить детали видения, тем скорее они растворялись в памяти. «Они ведь наверняка всё узнают. Мои собратья аментет не смогут распознать чувства, но точно поймут, что я отличаюсь от них, – руки сжались в кулаки. – Верные слуги, они расскажут Царю Богов, что я снова чувствую, и меня лишат всего. Опять». Не в силах держать в себе возникшие страхи, аментет с горечью воскликнула:

– Я. Не. Хочу. Забывать!

Испугавшись своего порыва и того, что кто-то мог её услышать, она зажала рот ладонью.

Последовавший сразу за восклицанием стук в дверь показался самым страшным звуком, что мог существовать на Полях.

К аментет никто и никогда не приходил домой. Маа-херу могли использовать зов, а другим слугам Осириса не было нужды посещать своих собратьев. «Неужели они уже узнали?!» – подавив испуганный всхлип, аментет бросилась к цветку лотоса – главному символу своего греха. Трясущимися руками она схватила плошку и спрятала её под кровать. Обнаружить лотос было проще простого, но другое скрытое место искать не было времени.

Стук повторился.

Только обретя чувства, аментет ещё не была искусна в притворстве, и сделать вид, что её нет дома, ей даже не приходило в голову. Поэтому, постаравшись надеть на лицо самую бесстрастную, по её мнению, маску, она с замирающим сердцем открыла дверь. «Только не забирайте чувства… Не забирайте…» Готовая встретиться взглядом со своей карой, аментет медленно подняла голову. Однако на пороге стоял не другой слуга Осириса и не чудище Амт, пришедшие, чтобы покарать грешницу. А всего лишь маа-херу Кейфл.

Он вежливо поклонился, отводя взгляд от аментет.

– Мне сказали, что тебя можно найти здесь.

«Кто ему мог сказать? Да и зачем?» – ничего не понимающая девушка отступила от двери, стараясь спрятать в тени жилища своё раскрасневшееся от слёз и переживаний лицо. Но Кейфл, видимо, счёл её движение за приглашение и переступил через порог. «Только бы не увидел лотос! Только бы не увидел…» Аментет бросила быстрый испуганный взгляд на плошку с цветком, притаившуюся под кроватью.

– Честно признаюсь, я не знаю, зачем пришёл, – юноша задумчиво осмотрел комнату. – Мне хотелось извиниться за своё поведение. Я был груб.

Ифе бездумно кивнула, стараясь держать на лице маску безразличия.

– Но ты ведь и не заметила этого, правда?

«Зачем я вообще пришёл? Правила и этикет остались в мире живых! – подумал юноша, проведя рукой по волосам. – Но смерть не повод забывать о вежливости». Впервые с момента своего прихода Кейфл взглянул на хозяйку жилища.

Его глаза удивлённо расширились, и аментет поняла, что все её попытки стереть с лица эмоции прошли даром.

– Ты плакала?

Она постаралась как можно незаметнее выдохнуть. «Маа-херу Кейфл попал на Поля совсем недавно, он знает, как должны вести себя аментет только по каким-то текстам. Если не смогу убедить его в своей безличности, то уж другие и подавно мне не поверят!» Стиснув зубы и стараясь не хмуриться, девушка покачала головой.

– Нет, маа-херу Кейфл. Мы никогда не плачем.

Юноша недоверчиво приподнял бровь и продолжил изучать её лицо.

«Надо что-то придумать! Как-то его спровадить…»

– Вы пришли попросить меня что-то создать? Я готова выполнить вашу просьбу, – «О, Великая Эннеада, хоть бы он ничего не заметил!»

Пристально глядя аментет в глаза, Кейфл шагнул вперёд. «Она плакала, я в этом уверен, – юноша улыбнулся, замечая отчётливую дорожку высохшей слезы на щеке девушки. – И сейчас пытается отвести глаза. Губы и крылья носа подрагивают, словно она очень пытается скрыть эмоции». Кейфл нахмурился, перебирая варианты. «Неужели все тексты об аментет были ложью и они тоже могут чувствовать?» Юноша взглянул на слугу Осириса уже совсем иначе. Как на подопытного зверька. «Что ж, поэкспериментируем…»

– Ты выполнишь любую просьбу?

– Конечно.

Усмехнувшись, Кейфл резко шагнул к аментет, и она только сейчас поняла, насколько он был выше её. Светлые пронзительные глаза маа-херу завладели взглядом, не позволяя ни пошевелиться, ни отойти.

Аментет была абсолютно уверена, что Кейфл видел и блеск недавно пролитых слёз, и дикий страх, застывший в её зрачках. «Проверим, на что ты пойдёшь, чтобы сохранить секрет», – решил юноша, предвкушая раскрытие тайны.

«Чего он добивается?!» – в панике думала аментет, совершенно не понимая, как в такой ситуации можно было оставаться бесстрастной.

– Я хочу, чтобы ты создала поцелуй. Здесь и здесь, – Кейфл, едва касаясь, провёл кончиком пальца по своим губам, а затем коснулся приоткрытых губ аментет.

Это было концом притворства.

«О, Великая Эннеада, что он творит? – девушка из последних сил заставляла себя не шевелиться и не реагировать. – Никому никогда и в голову не могло прийти попросить такое у аментет! И даже если бы пришло – это запрещено! Поцелуй ведь не предмет, не строение, не то, что может создать сила наших крыльев…» Аментет разрывалась. Неправильность происходящего и тёплое прикосновение маа-херу Кейфла путало её мысли. «Это проверка. Наверняка проверка, – решила она. – Но какой итог сохранит мой секрет? Отказ или согласие?»

Не дождавшись ответа, Кейфл склонился к её лицу. Девушка ощутила дыхание на щеке и едва различимый хвойный запах можжевельника.

Он был ей знаком, но воспоминание ускользало, как прежде и детали видения.

Юноша сделал маленький шаг вперёд, но его было достаточно, чтобы он прижался к аментет всем телом. «Ну же, я ведь знаю, что ты что-то чувствуешь… Покажи», – мысленно уговаривал он предмет своего эксперимента. Девушка ощутила, как мужские губы задели мочку уха, запуская по спине волну незнакомых прежде мурашек. Это новое чувство сворачивалось теплом в солнечном сплетении и заставляло дышать чаще. Но она по-прежнему стискивала зубы, пытаясь сохранить хотя бы подобие бесстрастия на лице. «Упрямая», – ухмыльнулся Кейфл.