Грузный, но отнюдь не толстый мужчина в повседневной одежде хлопнул дверцей холодильника, облокотился на ограду, овитую вьюнком. Уставившись в раскинувшуюся до самого горизонта неровными волнами шевелившуюся зелень, звучно открыл банку с лимонадом.

Научный городок состоял из современного жилого комплекса в старом районе, который все рвались перестраивать, а также блокпоста и казарм.

Несколько пятиэтажек, выстроенных в ряд на возвышенности во времена «перестройки», вместе с закусочной составляли новый район. Старый являл собой остатки наполовину отреставрированной сталкерами деревеньки. Кое-кто настоял на том, чтобы данное местечко не сносили. В результате новые постройки заняли офицеры и сталкеры, стоящие на особом счету у ученых, а не особо обеспеченные персоны наводнили постройки советской давности.

По низинам гулял неравномерный стрекот давно разбуженных насекомых, им вторил легкий свист шныряющих меж деревьями пичуг. Не спали и люди: где-то за городком раздавался скрежет инструментов и оклики рабочих. В воздухе, помимо тяжелого, словно оседающего из-за жары в ноздрях аромата цветущих трав, чувствовалась вибрация от гудящей трансформаторной подстанции, скрытой за густой листвой.

Человек, глядящий с балкона, отхлебнул холодного шипящего напитка и бросил недоуменный взгляд на заглохший радиоприемник. Тот, будто поперхнувшись в извинениях, сию секунду ожил, заговорив мягким женским голосом:

– В эфире снова «Чернобыль Плюс», радио для тех, кто живет, работает и ест в Чернобыле! Время 11:37 по Киеву, температура воздуха 29 градусов Цельсия в тени, погода ясная. Я напомню, что в это прекрасное воскресное утро 14 мая…

Мужчина, сделав глоток, переместился за стол, откинулся на спинку кресла.

– …синоптики прогнозировали грозу, однако на небе – ни облачка! Ко всему прочему, на прилегающих к Чернобылю территориях уже вторые сутки подряд держится аномальная жара. Поделится своим мнением по этому поводу и развеет все наши мечты по открытию купального сезона в мае директор ведущего научно-исследовательского института, изучающего аномальные явления в ЧЗО, Геннадиев Тимур Леонидович. Тимур Леонидович, каковы ваши опасения насчет сложившейся климатической ситуации над Чернобылем, стоит ли этого бояться людям за пределами Зоны отчуждения?

– Э, да, вспоминая события прошлых лет, мы круглосуточно следим за текущей обстановкой в Чернобыле и всегда готовы делиться некоторыми нашими наблюдениями… Так называемая аномальная жара есть не что иное, как цуг идущих с севера волн аномальной энергии. Она предвещает, вернее, даже предупреждает нас о скором энергетическом всплеске где-то в районе атомной станции. Без сомнения, людям за пределами ЧЗО стоит этого бояться… Все боятся, даже мы боимся, поверьте…

Человек, сидящий за столом, удивленно вскинул брови и, чуть приподнявшись, устремил взгляд в бирюзовую кайму горизонта. «Буря? – метнулось в его голове. – Почему же научный городок не бьет полноценную тревогу?»

И действительно, за самыми дальними лесными массивами, за блестящей полосой реки что-то наклевывалось. Будто из огромного бидона вылили тонну взбитых сливок, которые затем застыли в клубящемся вале еле заметных, почти слившихся с голубизной облаков. Для обыкновенного проходимца – ничего страшного, максимум гроза. Но сталкер чувствовал. Сталкер знал. Всегда знал наперед, ибо этому его научила Зона.

– Нет, мы лишь хотим заверить, что в меньшей степени это коснется людей, находящихся за периметром, – между тем продолжал директор, отвечая на новый вопрос радиоведущей, – однако я лично посоветую жителям смежных областей все-таки посидеть дома, колебания электромагнитных полей достигают небезопасных отметок.

– Спасибо за пояснения и советы, уважаемый Тимур Леонидович. Предупрежден – значит вооружен! А я напоминаю, что в эфире «Чернобыль Плюс», мы переходим к другим новостям…

Мужчина выключил радио, а сам, оставив пустую банку на столе, на котором и без того было полно пластиковых стаканчиков, сигаретных бычков, пепла, направился в комнату.

Будучи барменом в прошлом, он и сейчас держал на территории научного городка заведение под названием «Застава», куда три раза на дню стекались подкрепиться служивые, рабочие и сталкеры. Время как раз близилось к обеду, а потому, прибрав в комнате небольшой беспорядок, бармен, закрепивший за собой прозвище Тигель, вскоре лязгнул замком входной двери.

Спустившись на первый этаж и выйдя из подъезда на грунтовку, он сразу напал на след двоих в распахнутых куртках горчичных тонов. Впереди них маячила группка уже из пяти галдящих человек.

Дорога, вливаясь в асфальтированное покрытие, упиралась в КПП, откуда вели пути в сторону и прямо. За КПП располагалась военная часть: казармы, складские помещения, штаб. По правую руку тянулся заросший пригорок, из-за которого выглядывали крыши деревенских построек старого района. Кюветы по бокам от дороги поросли камышом с человеческий рост, а вода покрылась слоем ядовито-зеленой ряски.

Подле КПП стояло также приземистое строение, что, изгибаясь, образовывало небольшой дворик слева. Занесенный на асфальт грунт с песком поблескивал, скрипя под подошвами ботинок десятка человек, столпившихся возле дверей. Дворик разделялся на две части высоченным, выкрашенным в голубой цвет железным забором.

Лишь один человек держался особняком от галдежа, ругани и смеха, исходящих от толпы сталкеров, ожидающих открытия заведения под сенью фанерных букв, сложенных в слово «Застава». Тигель узнал местного медика, что потягивал, пыхая, сигару.

Запустив народ в помещение, бармен приблизился к молодому на вид широкоплечему мужчине в укороченном белом халате с закатанными по локоть рукавами, протянул руку в знак приветствия.

– Губишь здоровье?

– Спасаю нервы, – улыбнулся медик, ответил на рукопожатие, затем зашарил по карманам, вскоре явив красную пачку.

– Благодарю. – Хозяин «Заставы», приняв предложенную сигарету, закурил от выплюнувшей язычок пламени зажигалки, которую ловко выхватил и таким же быстрым движением убрал медицинский работник.

– На дежурстве? – затянувшись и выдохнув клубы дыма, сразу подхваченные ветром и унесенные куда-то в сторону, спросил Тигель.

Справа расхохотались. Люд продолжал подтягиваться, собираясь в полумраке столовой. Кто-то подошел к колонке возле голубого ограждения ополоснуть руки.

– А то! – Михаил Лебединский, как звали мужчину, хмыкнул. – Не поверишь, кого вчера Филька притащил.

– Удиви.

– Равлика собственной персоной.

– Сережу? Да ла-адно, – нахмурился бармен. – Живой?

– Вроде оклемался.

– Скажи, пусть подходит. Совсем уже с катушек слетел со своей работой… Поест хоть нормально.

Медик вошел в лазарет. Это было небольшое помещение с ответвлениями в другие, более затемненные комнаты. Оконный свет будто задерживался, матово расплываясь, в светло-коричневых жалюзи, не раздражая глаза, а, напротив, успокаивая. Стены изнутри были занавешены различными выдержками из медицинских справочников, плакатами, на которых поэтапно описывались методы оказания первой помощи при различных повреждениях. В углу находилось рабочее место Лебединского – компьютерный стол с налепленными прямо поверх цветными бумажками с пометками, стопка книг, одна из которых была раскрыта где-то на середине. Над столом висела пробковая доска с не меньшим количеством цветных наклеек и простых обрывков. Будто ничего не поменялось с прошлого раза…

Равлик, до этого лежавший с повернутой набок головой и рыскавший глазами по комнате, заерзал, попытался приподняться.

– И снова нашего героя спасает добрый волшебник! – Михаил подошел к пациенту, помог тому принять сидячее положение. – Героя будут чтить и помнить, а вот волшебника…

– Давай только без этого, кхм… – Кашлянув, сталкер указал на пересохшее горло.

Булькнул кулер в стороне, куда медик отошел набрать воды.

– Лопнешь, – недоуменно бросил Лебединский, поднеся к губам Сергея уже третий по счету стакан.

Выставив вперед ладонь, мол, хватит, Равлик закашлялся, сплюнул на белую простыню вязкую кровавую слюну.

– Гадости ты всякой нахватал, конечно. – Михаил, нисколько не смутившись, протянул с готовностью чистую салфетку. – Не напрягайся, я уберу.

Через приоткрытое окно потянуло сквозняком, скользнувшим по оголенным ступням Сергея, который попробовал подняться на ноги. Медик вовремя успел придержать его, когда больная нога сталкера дала о себе знать, усадил обратно.

– У тебя вывих был. Я наложил повязку с препаратом, в составе которого есть «мазень», так что отек должен скоро сойти.

– Спасибо, – тихо промычал сталкер, схватившись за голову. – М-м, Филин… Ты не знаешь, он передал ученым данные?

– Опять про работу, – вздохнул медицинский работник, отодвинул от кушетки передвижной столик с ватой, бинтами, цветастыми упаковками. Взамен подкатил офисный стул, на который уселся задом наперед, облокотившись на круглую спинку и положив сверху подбородок. – Верно Тигель сказал, что ты повернутый на голову… Ну, куда на этот раз занесла нелегкая?

Равлик хотел было ответить грубо, но под укоризненным взглядом Лебединского потупил взор. Ему не первый раз спасали жизнь в этой комнатке, и Сергей понимал, что Михаилу уже надоело, возможно, видеть одну и ту же ситуацию.

– Зачем ты с собой так, а? Равлик? Не щадишь себя совсем… И нет, – медик не дал сказать сталкеру ни слова, – про работу я уже слышал. Это ненормально, когда самоотдача превращается в самобичевание.

Повисло тяжелое молчание.

– Из тебя хреновый психолог, Лебедь, – вздохнул после паузы сталкер, нагнувшись за своими берцами, задвинутыми под койку.

– А из тебя – трудоголик, – нашелся лекарь. – Вот не похож ты на человека, который предан делу.

– Настолько заметно? – Равлик выпрямился, блеснув покрасневшими глазами. – И на кого же я похож, по-твоему?

– Ты почти целый год бросаешь себя в самые тяжелые условия, выматываешь организм. Но ты уже ходишь по краю, понимаешь? Не окажись в этот раз Филин рядом, мы бы сейчас не разговаривали, – спокойно разъяснил Михаил.

Опустив голову, Равлик снова вздохнул.

– Я не знаю, что тебя гложет, но, может, если расскажешь, станет легче? – продолжал лекарь.

Тишина пленила помещение звенящими оковами.

– Я совершил ошибку, – только и смог выдавить из себя Сергей. Для последующих слов ему также пришлось собраться с мыслями. – В лесу. Зашел дальше, чем нужно было, и Зона наказала, вот и все.

– Оттуда же самый короткий путь в центр, говорят? – Медик скосил взор, вспоминая все, что ему известно про место, где побывал сталкер.

– Верно, – нехотя продолжил Равлик. – Все там остались, кого я знал до «перестройки»… Вареник, Прут, Малой. Тритий еще. Не сказать, что мы ладили особо, но…

Лебединский понял и без пояснений, понимающе закивал, прикусив губу.

– Мне жаль это слышать. Правда.

– Но я никак не могу понять, почему…

– Почему что?

Сергей схватился за голову, крепко зажмурился.

– Почему Зона сначала подманила меня, а затем чуть не угробила… Приборы говорили о низкой аномальной активности, и я повелся как дурак. Ты понимаешь, что я тогда чувствовал, когда, спустя год наблюдения плотных аномальных стен, вдруг… видишь просвет?

Михаил не поленился встать и налить уж больно разнервничавшемуся Равлику воды. Тот, приняв стакан, кивнул, осушил емкость до дна в один миг, немного расплескав: руки у сталкера начало подергивать.

– Нелогичная и непонятная сволочь, – прошептал Сергей, вновь погрузив лицо в ладони.

Поняв, что сталкер имеет в виду, Лебединский вздохнул.

– Но дело ведь не в Зоне. А в тебе. В том, как ты ее видишь и понимаешь.

– Тебе-то лучше знать, – усмехнулся сталкер.

– Не огрызайся. Я к чему веду… – Медик опустился на прежнее место. – Ты ведь понимаешь, что товарищи могли и до «перестройки» отправиться в центр и не выжить? И кто тогда был бы виноват? Ты? Зона?

Равлик молчал.