Сгребаю ее в охапку, собираясь вернуть на место, но руки как прилипли на ее тонюсенькой талии, которую я целиком обхватил ладонями.

Здравый разум посылает меня на хер, говоря, что потом разберемся и с этим. Мои руки сами собой, на уровне рефлексов, опускаются на ее упругую задницу, сдавливая ягодицы между собой. Из развратного рта вырывается хриплый стон вожделения, отправляя по мне новую волну огненной лавы. Самое охрененное, что я когда-либо слышал!

– Хочу тебя! Пожалуйста! – снова повторяет Ленточка, и меня разрывает от понимания, что завтра она и не вспомнит о том, что просит сейчас.

– Не ты… – пытаюсь остановить возбужденную препаратами Ленточку.

Но как это возможно, если моя твердая эрекция прямо между ее ног, и сквозь тонкую ткань ее трусиков я чувствую, какая она горячая там и влажная. Черт!

Сжимаю ее охрененную задницу и заставляю прокатиться, по налившемуся до предела члену. Мозг окончательно дуреет от закипающей в ушах крови, кубарем уносящейся в пах. Какая, к черту, разница уже, если каждое движение ее бедрами выжигает искры в затылке, а член будто с ней на пару облопался стимуляторов и чугунной башкой оттягивает шорты.

Лена громко ахает и, жмурясь, откидывается назад, ублажая мой обалдевший шест, как умелая приватница.

Дикая кошка впивает мне ногти в плечи и продолжает объезжать мой член, громко постанывая. Мне до судорог хочется сорвать с нее эту прозрачную тряпочку, повалить на заднее сиденье и трахать, пока на ее стоны и визги не сбежится вся округа.

– Лена, блядь, притормози! – сам охреневаю, насколько глухо и хрипло звучит мой голос. Но у меня от ее трений уже молоко убежало! Еще несколько минут таких жарких и страстных объятий ее промежности, и я кончу в трусы!

– Отстань от меня, гадкий койот! – шипит на меня фурия бешеная.

Вот сучка! Хватаю ее за волосы и оттягиваю назад, заставляя выгнуться ко мне ближе ее сочной троечкой! Чуть слюной не захлебнулся сегодня на пляже, когда она терлась ими об мою грудь, едва ли не царапая отвердевшими сосками через мокрую ткань бикини.

Впиваюсь губами в ее шею как вампир, вкус ее кожи как сладкий яд отравляет и набивает черепушку сладкой ватой вместо мозгов, потому что я уже не контролирую себя. Одно движение, и я срываю с ее плеч лямки платья, второе, и ее кружевное барахло летит на пол, третье, и я уже сжимаю ее сочную троечку в ладонях, вылизывая языком набухшие соски.

Ленточка стонет и начинает ерзать по члену с удвоенным рвением. Пиздец! В моем почтенном возрасте кончать в штаны уже стыдно, но, кажется, Аристову для этого и прислали из Штатов, чтобы позорить меня круглосуточно.

Обхватываю ее одной рукой, заставляя менять угол движения, и сдаюсь нахер во власть этой дикой кошки, чуть ли не пожирая ее круглую, тяжелую грудь, облизывая и покусывая ее всю.

– Нравится, Рон? – стонет Ленточка, облизывая свои пухлые губы.

Вот дрянь! У меня от ее стонов уже бегут искрящиеся молнии по телу, и эти губы мне точно теперь будут сниться!

– Пиздец как! – хриплю ей в губы.

Хватаю ее за волосы снова и затыкаю ей рот, проталкивая в него язык. Блядь, какая же она вкусная, ириска моя! Горячий язык Ленточки трется о мой нетерпеливо, будто только об этом и мечтала, мягкие, пухлые губы порхают по моим, и меня основательно начинает потряхивать от желания натолкать этой малышке во все ее влажные дырочки.

– Быстрее… Рон! – хнычет Ленточка, впиваясь ногтями мне в голову, и ее горячее дыхание растекается по моим щекам.

Прижимаю ее теснее к члену и начинаю трахать прямо так, через одежду, как одержимый. Уже плевать на все, я теперь ее точно трахну. Трезвую, чтобы запомнила каждую секунду!

Ногти Лены раздирают мне кожу на затылке, она стонет, в сладкой судороге выгибая спину, и копна ее волос накрывает нас спустя несколько секунд, когда она обмякает в моих руках.

Глава 8 Ленточка

Проснулась я оттого, что машина остановилась и хлопнула водительская дверь. Разлепив глаза, увидела, как Мирон вышагивает к моей двери. Походка у него, конечно, класс, несет свои два метра, гордо расправив плечи.

А куда это он меня привез? Это не мой дом! Дверь распахнулась, и койот полез ко мне своим ручищами, намереваясь вытащить.

– Руки убери! Ты куда меня привез? В логово свое? – отталкивая его лапы от себя, сразу накинулась на него.

– Очухалась, маньячка? Выходи. – кивнул мне в сторону крыльца Мирон, гнусно усмехаясь.

Уставилась на вывеску над стеклянными дверями, и до меня дошло, что приволок меня он в клинику Липновых. А что это он обзывается? Я его убить пыталась? Когда бы я успела, если я в машине сразу вырубилась?

– Сама дойдешь? – приобняв меня за талию, прижался к моему боку Мирон, закрывая машину.

Сладко занывший низ живота это совсем не то, что я должна чувствовать, когда он меня обнимает! Как же от него обалденно пахнет! Так и хочется уткнуться носом в его шею!

– Да не трогай ты меня! Тебе лишь потереться своими гениталиями? – рявкнула я так, что у него глаза из орбит полезли.

– Восхищен… твоей наглостью! – присвистнул койот.

– Попрошу отца, чтобы сменил охрану! – возмущалась я, шагая в эту клинику.

– Отлично! – обрадовался гадкий Рон. – Прямо сейчас у тебя будет такая возможность, – задрал он голову наверх.

Проследив, куда он там свои прожекторы направил, я мысленно чертыхнулась. На втором этаже у окна стоял папа и наблюдал, как мы входим в двери клиники.

Предатель! Гнусный, гадкий койот! Сдал меня папе, скотина лесная! Мне бы один фиг досталось, но прямо сейчас я не готова слушать нотации! Думай, Ленточка, думай! Блин, мозг какой-то раскиселенный! Ни одного годного таракана!

– Вы что так долго? Плохо было? – встретил нас в фойе Тоха с Санечкой под мышкой.

– Да как сказать… – хмыкнул Мирон, с подозрительно пылким взглядом скосив на меня глаза. – Кому-то из нас точно было очень хорошо! А мне и сейчас плохо!

На что это он намекает, я тоже не успела сообразить, на всех парах к нам подлетел папа.

– Что на этот раз? Машину отберешь? Кредитку? Или просто в подвале на цепь посадишь? – не дожидаясь, когда он начнет меня отчитывать, сразу перехожу к наказаниям.

Папа нахмурился, молча переводя взгляд на Мирона и Тоху. Парни проявили понимание и ушли куда-то, уводя за собой и Саньку.

– Завтра сама решишь, – сказал папа так устало, что весь мой настрой воевать с ним за свою свободу исчез.

Проторчали мы в клинике еще около часу, но только зря разбудили Джексона.

– Период полураспада короткий, метаболические преобразования… – бубнил сонный врач.

– Короче, Склифосовский! – перебил его папа.

– Промывать желудок смысла уже нет, дадим абсорбенты, теплый чай и спать.

– Тут? – ужаснулась я, ненавижу больницы! Никогда в них не лежала и не собираюсь!

– Дома, – улыбнулся добрый дядька Джексон.

Папа с Джексоном еще болтали, а я смотрела через стекло на охраняющего стену Мирона. Гадкий пес! Пожаловался моему папочке на собственную беспомощность! Подумаешь, выпила немного! Меня даже не тошнило! Поспала часок и вообще нормально себя чувствую!

Ну раз так, то и я пожалуюсь папочке! Борзому! Надо только завтра хорошенько подумать, какое наказание для койота будет самым болезненным!

Попрощавшись с Джексоном, мы молча шли до машины. Папа со мной рядом и предатель позади нас.

– Я отвезу, – подал голос Мирон, когда мы остановились на парковке.

– Да тоже прокачусь с вами, – обернувшись, кивнул папа.

Отправив своего водителя за нами следом, папа уселся со мной на заднее сиденье, разрешив Мирону нас отвезти.

– Дочь, иди сюда, – позвал меня папа, протягивая руку за мою спину, – ты же не глупая у меня, понимаешь, что могло случиться, если бы ребята не успели?

Когда Джексон перестал балаболить на своих терминах, до меня дошло, что мне и Саньке что-то подсыпали в стаканы. И, конечно, тут с папой не поспоришь. Я слышала о таком много раз, но Даня выглядел таким милым и безобидным! Он даже не пытался со мной флиртовать! Просто общался по-дружески!

– Не хочу я тебя наказывать, но как тебя остановить, тоже не знаю, – признался папа.

– Мне двадцать, пап! Я живу в академгородке под тотальным контролем, ты даже на каникулы с друзьями меня не отпускаешь никуда! А с парнем встречаться ты мне к тридцати годам разрешишь или даже не мечтать?

– Это от тебя зависит. Если к тридцати поумнеешь, то можешь мечтать, а пока ты сбегаешь от охраны и вытворяешь черт-те что. Я бы и рад не вмешиваться, но ты только сегодня в очередной раз доказала, что без контроля тебя оставлять нельзя. И что за парень у тебя на уме?

Взгляд койота выжигал мне висок, и уверена, этот гад подслушивал каждое слово, поэтому при нем я не захотела рассказывать папе о Кевине, хотя момент был очень подходящий. Вечно все портит этот гадкий койот!

Конечно, я понимала, что в этот раз вляпалась гораздо серьезнее, чем обычно. И дело не в том, что тут люди хуже, а в том, что в Штатах один маленький проступок будет стоить тебе карьеры. Украдешь на спор батончик шоколада в магазине и можешь забыть о престижной работе, как и об универе. Один привод в полицию, и на твоем будущем жирный крест. Поэтому там все мои шалости в жестких рамках вовсе не из-за запретов папы.

Папа всю дорогу говорил мне, как это безответственно – поступать как хочется, а не как правильно, но я не спорила. Просто испепеляла взглядом глаза Мирона в зеркале заднего вида. Не случилось же ничего страшного, зачем надо было сразу звонить папе?

Для полного моего осознания своих эгоистичных поступков папа проворчал, что у него завтра игра на выезде и надо рано вставать, чем сразу воспользовался Мирон, сказав, что сопроводит меня до квартиры и едва ли не заколотит мне там двери.

Конечно, мне хотелось отправить койота на все четыре стороны, но при папе пришлось вести себя послушно, иначе бы точно наказал, а так только условие, что после Питера поеду к деду на дачу на пару недель.

– Вот там себе парня и присматривай! Соседи сплошные интеллигенты! – уже подобрел папа после моих старательных обнимашек и заверений, что больше не буду ходить в клубы без Андрея.

Мирон тоже строил из себя приличного парня, будто не с него начались эти приключения в России! Вот от кого надо держаться подальше! Он вообще имени не спрашивает, сразу лапает!

В лифте мы стояли друг напротив друга в одинаково закрытых позах, скрестив руки на груди. От фехтования наших взглядов искры метались по всей кабинке.

Выходя из лифта, я уже не выдержала напряженного молчания, очень хотелось расцарапать наглую морду Мирона. Что-то про себя он моему папочке не настучал! Мирон оставался у лифта, наблюдая, как я ищу ключи в сумочке, напрочь забыв, что замок можно открыть отпечатком или голосом.

– На мои свидания с парнями тоже будешь хвостом ходить? – язвительно поинтересовалась я. – Последую совету папочки и буду встречаться исключительно с интеллигентными соседями деда, так что можете не подглядывать!

Мирон прищурил глаза и словно хищник на охоте двинулся в мою сторону. Всего несколько шагов, и он приблизился вплотную.

– Ни с кем встречаться ты не будешь! – зарычал на меня ненормальный.

Навис надо мной как скала и пугает своим грозным рыком!

– Буду! – назло ему отвечаю, но отступать некуда, за спиной уже стена.

– Убью! – заявил Мирон, словно он мне муж, а я тут за рогами ему собралась.

Не успела я испугаться, когда его крепкая рука обхватила мою шею, как ладонь Мирона скользнула на затылок и его губы впечатались в мои. Поцелуй Мирона такой же наглый и напористый, как он сам. Он не пытается дать мне время, быть нежным и осторожным, просто сминает мои губы жадно, ворвавшись языком в мой рот, вытворяет им такое, что я моментально теряю голову.

Все мои предыдущие поцелуи с парнями стремительно покидают пару десятков верхних позиций в рейтинге, уступая места этому койоту.