Ладно, с Берией понятно. Следующим после такого вопиющего, громкого и очень грязного дела, пришел к власти Хрущев. Ок. Тут все по плану. Его я помню. Фееричная сцена с туфлей, которой он лупит по трибуне во время заседания ООН, сделала его знаменитым даже для потомков, особо историей не интересующихся. Но дальше события совершили очередной рывок в сторону. Никита Сергеевич, спустя каких-то три года, недолго они все задержались, утонул. Я перечитал эту строчку несколько раз. Утонул? Отдыхая в Крыму, товарищ генсек за каким-то чертом в ночи решил принять морские ванные. Конечно, в тексте это было описано менее колоритно. Сухое – трагично погиб во время рабочей поездки. И тут к власти пришел мало кому известный тоже Никита, но Пахомович.

Появление фамилии Тихонова я, конечно, ждал. Не просто так висит портрет в моей квартире. Допускаю, что может быть, благодаря долгому, тернистому пути и добросовестной работе на благо партии, страну возглавил буквально недавно кто-то из его потомков, к примеру, внук, но вот, честно говоря, в естественный, долгий путь верилось с большим трудом. Точно знал, власть захапал он сам.

Бывший майор государственной безопасности страной руководил справедливо и правильно. Чуть не заплакал, читая эти строки. По крайней мере, так утверждал учебник. Без малого, аж до 1992 года. Несомненно, некоторые моменты действительно заслуживали похвалы. Был Афган, но мы там справились, правительство задержалось у руля. Тем более, просоветское правительство. Объединение Германии осталось лишь мечтой, в первую очередь для самой же Германии. За что нас люто ненавидел весь Запад. Не случилось 1991 и развала Союза. Его просто даже быть не могло. Именно Тихонов прикрыл «комитетчиков», а потом вернул систему, работавшую до войны, в первую очередь, народный комиссариат. Ностальгия, наверное, замучала. Это если в шутку. А если серьезно, прикинул Никита Пахомович одно дело к носу, да и решил, страна наша большая, специфическая, чтоб не возникало всяких настораживающих прецедентов, руководить ей нужно строго. Но справедливо. Степень справедливости, конечно сам он и определит, однако, при Тихонове, спустя пару десятилетий, появились понятия свободы слова и свободы мысли. Другой вопрос, что границы этих свобод были четко обозначены. Судя по описанию, НКВД нового формата уже не был налаженной машиной страха, но и держал в тонусе граждан, несомненно.

Прикинул, сколько же Тихонову было на момент окончания карьеры лет, и чуть не присвистнул. Долгожитель, однако, оказался.

Тридцать с гаком годиков бессменно на посту генсека. Неплохо…

Затем, после смерти отца, что удивительно, естественной смерти, на посту его сменил сын. Никита Никитович Тихонов. Креатив, конечно, полнейший с именем для ребенка у майора вышел. Вот прямо не заморачивался. Он же, то бишь сын, по сейчас продолжает руководить партией и страной.

Общую информацию я просмотрел по диагонали, если честно. Нужно было приблизительное понимание, его и получил. Хотя, решил, один из учебников взять с собой. Надеюсь, это не вызовет проблем. Дают же здесь некоторые экземпляры на руки. Почитаем более детально, потому как однозначно это пригодится.

В принципе что-то подобное увиденному и ожидал. Особо ничего удивительного не обнаружил. В большей мере меня, конечно, интересовал дед. Вот тут я немного прибалдел.

Честно. Потому как полученная из учебника информация вызвала у меня ступор. Да, Иван Иванович Симонов прошел войну. Отличился кучей героических поступков, начиная с битвы под Москвой.

К моменту начала этого, условно говоря, события, ситуация для советских войск была крайне сложной. Немцы глубоко вторглись в пределы СССР, были захвачены Прибалтика, Белоруссия, Молдавия, существенная часть Украины, блокирован Ленинград, достигнуты дальние подступы к Москве… Фашисты изначально планировали взять Москву в первые недели войны, но этого им не удалось. Тогда была подготовлена крупная наступательная операция под названием «Тайфун». Суть плана состояла в том, чтобы мощными ударами танковых группировок с трех направлений расчленить оборону и уничтожить основные силы Красной Армии.

Началось битва 30 сентября 1941, а закончилась 20 апреля 1942. Семь месяцев… Твою ж… Как наши выдержали и выстояли?

При том, что немцы прорвали оборону, взяли в окружение несколько армий различных фронтов, что бои к ноябрю велись чуть ли не в самой Москве, на ближних подступах уж точно, Красная армия смогла перейти в контрнаступление.

Имя деда упоминалось в связи с тем, что в декабре 1941 года он выполнял обязанности политрука. Как так вышло, не объяснялось. Вообще сведения об Иваныче довоенного времени отсутствовали. После гибели командира роты дед принял командование подразделением. Наступая в нужном направлении, он нашёл проход в минном поле противника и через него ввёл свою роту в прорыв.

Бойцы захватили немецких противотанковые орудия, пулемёты и развернули это трофейное оружие против врага. Судя по описанию событий, дед лично вёл огонь из немецкой пушки, обеспечив дальнейшее развитие контрнаступления красноармейцев на этом участке.

Это был его первый, можно сказать, подвиг. Далее, на протяжении последующих лет войны, фамилия Иваныча всплывала неоднократно. Я однозначно решил прихватить уже все три книги с собой, хотя бы ради того, чтоб изучить каждый его шаг. Не знаю… Чувство такое было… Читал и прямо слезы на глаза наворачивались. Гордость, переживания, все подряд, наверное. Я знал, что дед воевал. Но как-то не вникал, как и во все остальное, касающееся его жизни. Теперь же каждый факт участия Иваныча в войне пробирал до глубины души.

Однако, естественно, более всего меня поразил финал его жизненного пути в новом, измененном варианте. Деду предъявили обвинение в организации заговора против… Хрущева. То есть, прямым текстом никто не связывал два события: ночное купание генсека и арест товарища Симонова, однако, у любого человека при прочтении информации, вставал логичный вопрос: сам ли утоп Никита Сергеевич? Потому как арестовали Иваныча ровно через неделю после этого события. То есть никаких других заговоров он бы устроить уже не мог по причине скоропостижной кончины генсека. Однако, при этом, прямого обвинения в причастности к трагичному событию не было. Просто вот один факт, вот – другой. Немного не стыкуется? Ну так пристыкуйте, постарайтесь. А самое главное – тем, кто, так сказать, выдвинул обвинение и подписал приказ об его аресте, был Никита Пахомович Тихонов, пока ещё не утвержденный в должности.

Я закрыл книгу и уставился в одну точку. Дурацкая привычка делать так во время особо активного мыслительного процесса. Со стороны смотрится, будто я заснул с открытыми глазами.

– Извините. Будьте добры… – Помахал рукой работнице библиотечного зала. – Я могу взять эти книги с собой?

– Конечно, я только запишу их в Вашу карточку и внесу в компьютер.

Девушка что-то пометила в маленьком блокноте, который, как фокусник, вытащила из кармана пиджака, потом исчезла на пять минут, а затем вернулась довольная и счастливая, сообщив, что теперь я имею законное право выносить данные экземпляры из здания библиотеки.

– Чу́дно! – Поблагодарил эту приятную особу, подхватил книги под мышку и направился к выходу.

Очень надо, чтоб Матвеев узнал информацию по делу Иваныча. Решится или нет Николай Петрович – первый вопрос. Позволят или нет Николаю Петровичу – второй вопрос.

Пока что в любом случае лично мне нужно отправиться обратно в квартиру и почитать ещё. Тут же вспомнил о жене… Надеюсь, ее до ночи не будет.

Глава 4

Библиотеку покинул в состоянии глубокого философского осмысления превратностей судьбы. С одной стороны, много узнал ожидаемого и закономерного, подтвердившего мои подозрения, с другой – лучше бы не знал ничего вовсе.

Иваныча подставили, это сто процентов. Он никогда не стал бы предателем. Исключено. Как он сам говорил, у каждого есть цена. Так вот его цена за предательство партии или того, кто стоит у ее руля, несоизмерима. Я не могу представить, кто способен ему эту цену предложить, а главное – в каком эквиваленте.

Пусть дед никогда не вел со мной задушевных бесед, пусть мы не были близки, как до́лжно, однако, даже отталкиваясь от минимального знания, которое о нем имею, он слишком твердолобый, упрямый, чтоб выбрать один путь, и потом внезапно свернуть на другой. Характер не тот.

А заговор против генсека – вообще из области фантастики.

Кстати, о фантастике. Попросил милую девушку выдать ещё до кучи художественную литературу, где бы главный герой перемещался во времени. В ответ получил удивленный взгляд и два произведения: Джека Лондона «Межзвёздный скиталец» и Герберта Уэллса «Машина времени». Вторым вопросом, который задал этой книжной фее, стала тематика демонов, дьявола или чего-то подобного. Взгляд из удивленного превратился в сомневающийся. Ясное дело, не думаю, будто честным гражданам свойственно интересоваться подобным. Однако, профессионализм взял верх над подозрением, и к уже существующим экземплярам добавился ещё один – Булгаков «Мастер и Маргарита». На обложке были нарисованы несколько персонажей, но более всего среди них мое внимание привлек здоровый черный кот. Везде, сволочь, отметился. Даже в советской литературе.

В итоге, из библиотеки топал, как школьник в начале учебного года, со стопкой книг, нести которую было, между прочим, очень неудобно. Ни сумки с собой, ни портфеля, ни завялящего пакета. Я же не ожидал, что возьму все это домой. А изучить, однозначно, надо более подробно.

Прямой наводкой направился к остановке, стараясь по дороге не растерять интеллектуальное богатство. Его ещё необходимо будет вернуть на место, в библиотеку. Нужный троллейбус подошёл практически сразу. Запрыгнул, отдал пять копеек за проезд, а потом с облегчением плюхнулся на свободное сиденье. Время перевалило далеко за обед и приближалось где-то к семи вечера.

Движение на дороге стало более насыщенным, хотя, привычных для современности пробок все равно не наблюдалось. У них, наверное, просто меньше машин. Но я, честно говоря, особо не обращал внимания на то, что творилось за окном троллейбуса. Снова задумался о Лизе. Она, выходит, тут. Не мог я ошибиться. Не мог.

Если рассудить логично, вряд ли девчонка потащила кучу детей, за которых учителя отвечают головой, с одного конца города на другой. Она, конечно, с причудью, но совсем не практично, даже из соседнего, в другой район идти с подопечными пионерами.

Теоретически, значит, там, где я их увидел, должны быть школы или школа. Нужно просто узнать, где именно, а потом пройти по учебным заведениям. И все же… учительница? Это как если бы кошка взялась заниматься досугом мышки. Девчонка имеет очень сомнительные связи с очень сомнительными личностями. Ее к детям никак нельзя. Может ли быть так, что на улице мне встретилась просто сильно похожая родственница? Не знаю. Не уверен ни в чем и ничего отрицать нельзя. Однако… Я ее как-будто чувствую. Смотрю и точно понимаю, Лизонька.

В любом случае, этот вопрос оставлю до завтра. Утром отправлюсь на поиски блондиночки.

Задумавшись, не заметил, как оказался в своем районе. Вышел из троллейбуса и, не торопясь, направился, к дому.

Во дворе народу оказалось в разы больше, чем днём. Пацаны играли в футбол, дети помладше – ковырялись в песочнице на детской площадке, расположенной в стороне от стола, где обосновались местные любители домино, а у подъездов на лавочках, наконец, сидели те самые бабушки. Даже жить стало легче при виде их. Раз они тут, значит, конец света откладывается. Бабушки на лавочке – это символ стабильности и покоя. Хотя, некоторых так язык не повернется назвать, скорее женщины средних лет. Мое появление они встретили гробовым молчанием. Только что говорили, обсуждали какие-то свои важные темы, но едва заметили меня, топающего к подъезду со стопкой книг, моментально умолкли. Причем, лица у них были, словно каждая увидела нечто сильно шокирующее. Буквально застыли изваяниями, а потому со стороны смотрелись, как монументальная группа – «Честь и Совесть двора».

– Добрый вечер. – Культурно поздоровался. Это – очень опасные, но очень нужные личности. Их надо уважать, причем наглядно, демонстративно. Они знают все, всегда и о всех, вплоть до цвета трусов особо ненавистной соседки.