Прячу лицо в ладонях, растираю горящую кожу и вновь смотрю на бабушку.

– Ты так и не узнала, кем был второй?

– Нет. Да к тому же метка погасла, передав всю силу в соседнюю.

Я принимаюсь ходить по комнате. Натягиваю один рукав, затем другой. Застегиваю подрагивающими пальцами пуговки до самого горла. И срываюсь.

– Как ты могла, бабушка! Как же ты могла так со мной поступить?! Ты обманула меня. Околдовала. Влезла в мою судьбу!

Она делает шаг навстречу, заламывая руки.

– Я же хотела как лучше, доченька!

Замираю посреди гостиной, глядя на нее сквозь слезы.

– Это был несчастливый брак. Рэйзор никогда меня не любил, а я полгода жила в иллюзии собственных чувств. Все это время он изменял мне, ни капельки не уважая наш союз. А когда я увидела их вчера… – Голос срывается, и я зажимаю рот ладонью. Беру себя под контроль, продолжая: – Поднял на меня руку. Взял силой. Заблокировал магию в комнатах, дабы у меня не было шансов защищаться. И сегодня, если бы твой портал не сработал, муж повторил бы все это снова, только уже будучи пьяным.

Бабушка закрывает глаза. По ее щеке скатывается одинокая слезинка.

– Прости меня, милая! Прости! Мое сердце как чувствовало… Я не зря оставила тебе путь отступления.

– Почему твое сердце не почувствовало чуточку раньше? До того, как решила все за меня.

– Кто же знал, что единственный наследник Грайборгов окажется таким…

– Его метка была слабее! Изначально. Вдруг ее появление на моем плече вообще ошибка! А ты стерла рунную вязь моего настоящего истинного.

– Метки по ошибке не появляются, Мона…

Поджимаю губы, глядя на нее с обидой.

Она прикладывает ладонь к груди и молит:

– Ну прости меня, прошу! Мы теперь можем все исправить. Разорвем ваш союз, докажем жестокое обращение в браке…

– Я беременна! – срывается с губ поперед мыслей, и я сама пугаюсь тому, как горько это прозвучало.

Нас окутывает тишина.

Бабушка в шоке глядит на мой живот, поднимает взгляд к лицу и снова вниз.

– Что?..

– Я беременна… – тихо повторяю, роняя руки. Отхожу к дивану и сажусь, запуская пальцы в волосы. – Поняла это вчера. Но Рэйзор не знает.

Бабушка садится рядом, кладет руку мне на коленку и успокаивающе глядит.

– Милая моя девочка, быть может, это к лучшему?

Выпрямляюсь и возмущенно на нее смотрю. Она тут же добавляет:

– У тебя под сердцем зародилась жизнь дракона. Именно его магия сломила темные чары. Поэтому вторая метка снова начала проявляться. Вот только…

Она отводит глаза и сжимает пальцы на моей коленке.

– Вот только – что? – тороплю ее.

– Ребенок также связал тебя с мужем, как канатом. Даже если тот, другой, истинный снова увидит браслет на своем запястье, его дракон тебя не почувствует. Ведь ты для него – чужая.

Глава 8

Признание бабушки дается нелегко. Я теперь ощущаю себя самой одинокой на свете. Ведь единственный близкий предал меня.

Когда мне было девять, родители погибли от взрыва экспериментальных зелий, над которыми вели работу. Бабушка с дедом взяли надо мной опеку и стали вторыми мамой и папой.

До шестнадцати я десять месяцев в году проводила в институте благородных магесс, где меня учили управляться со своей силой и оставаться леди в любых ситуациях. Последнее давалось не очень-то легко из-за моего взрывного характера. В переходном возрасте я была особенно невыносима.

После выпуска я осталась еще на два года при институте, курируя девочек с первых курсов. Потом мне предложили должность воспитателя у них же. Но в тот год тяжело заболел дед, и я, конечно же, все бросила, отправившись в родовое поместье Амберов, дабы ухаживать за родным человеком.

Бабуля проводила большую часть времени в академии, а нанятых сиделок и целителей дедушка практически выживал. Он всегда был с кучей тараканов в голове, а к старости стал совсем невыносимым. Но со мной, как ни странно, ладил.

Здоровье вроде бы пошло на поправку, и на какое-то время мы решили, что беда миновала. Но улучшение оказалось временным. Вскоре болезнь вернулась, чтобы унести его жизнь.

А через три месяца на моем плече зажглась метка истинности.

Если б дед остался жив, он ни за что не позволил бы этому браку состояться. По крайней мере, не так быстро.

Он оставил бы право выбора за мной.

Но случилось все по-другому, и тосковать по несбывшемуся – глупо. Нужно жить здесь и сейчас, распоряжаясь тем, что имеешь.

На данный момент у меня только диван в гостиной бабушкиных апартаментов, где придется ютиться, несмотря на свою обиду. Ведь уехать, например, в поместье – не могу. Там муж будет искать в первую очередь.

Ночь проходит в тревожных раздумьях.

Я раз за разом проматываю в памяти разговор, в котором узнаю правду. И долго думаю, как мне теперь быть.

Рассвет приносит с собой гениальную идею. По крайней мере, мое вновь не выспавшееся, измученное тяжелыми сутками сознание воспринимает ее именно такой.

Почему бы не пойти к ректору, не попроситься на какую-нибудь должность? Вдруг у него есть вакансии? Все же в институте мне предлагали остаться воспитателем младших курсов, а в АИС поступают, если правильно помню, с двенадцати. С ребятами такого возраста уж точно найду общий язык.

Так я останусь здесь, получу свою комнату, и не придется ютиться у бабушки под боком, одновременно с этим обижаясь на нее. Вчера она залечила все мои синяки, накормила, старалась не лезть с разговорами. Но все равно между нами колом встало напряжение.

Подстегнутая воодушевляющими мыслями, поднимаюсь первой и крадусь в купальню. Приходится идти через спальню, потому веду себя максимально тихо. Как бы ни говорили, что утро вечера мудренее, я еще не готова забыть предательство.

Умываюсь, расчесываю волосы, заплетаю их в тугую косу. Навожу легкие косметические чары, скрывающие красноту глаз и бледность лица. Надеваю институтскую черную юбку с выбитыми узорами по краю подола и блузку, которую принесла с собой в кошеле.

Уже готовая выходить, задерживаюсь, вспоминая, что не знаю, куда идти. К тому же еще слишком рано для посещения ректорской. Бросаю взгляд в сторону бабушкиной спальни. Нет, спрашивать у нее не хочу. Разберусь сама как-нибудь.

Тихонько выскальзываю в коридор и прикрываю за собой дверь.

Подумав немного, возвращаюсь, чтобы оставить записку. Обида обидой, но бабушка не должна нервничать, гадая, куда я исчезла.

Пользуясь тем, что свободного времени у меня предостаточно, решаю заглянуть в каждую из комнат на лекарском этаже. Две из них оказываются палатами на одного человека, одна – большой общей, с двумя рядами коек, отгороженных друг от друга переносными ширмами. А последняя – аптечным складом, смежным с небольшой лабораторией для приготовления зелий.

И всем этим управляет бабушка. По факту, весь пятый этаж – в ее распоряжении. Это ж как часто тут адепты в лазарет попадают?.. Травмоопасная, однако, академия!

Дохожу до лестницы и раздумываю, куда двигаться дальше: вверх или вниз? Как мне кажется, ректорская должна находиться повыше. Если б еще знать, сколько тут вообще этажей.

Решаю для начала спуститься. И уже на следующем пролете встречаю строгую мадам во всем темно-бордовом, включая длинную мантию. Темные с проседью волосы собраны в тугой узел на затылке, черные глаза кажутся уставшими от перенапряжения или недосыпа. Кажется, не я одна промучилась всю ночь без сна.

Она меня замечает и останавливается на три ступени ниже.

– Шататься по коридорам академии до начала учебных часов нельзя! – Тут женщина окидывает меня внимательным взглядом и добавляет: – А вы вообще кто?

– Я – Рамона, внучка леди Амбер.

На лице у нее вспыхивает понимание.

– Ах, внучка… Да-да, слышала. Я – леди Аманда Беррингтон, но можете обращаться ко мне просто «миссис Беррингтон».

– Очень приятно, – отвечаю с улыбкой.

Но следующая реплика заставляет ее погаснуть.

– А что вы тут делаете? Ронда упоминала как-то, что вы замужем и живете гораздо ближе к столице.

– Я бы не хотела говорить об этом.

Повисает неловкая пауза, и я тороплюсь нарушить ее:

– Вы бы не могли подсказать, как пройти к кабинету ректора?

– О, это на два этажа выше, – тут же подхватывает новую тему она. – Пойдемте провожу. Лорд Мортен уже там.

– Так рано?

– Академия сейчас претерпевает непростое время… От владельца требуется очень много внимания и сил. Да к тому же он опять перекраивает расписание старшим курсам. Никак не найдем куратора практикумов по стихийной магии.

Она идет первой, быстро поднимаясь по ступеням. Я едва поспеваю, держась за перила, дабы не упасть, если вдруг споткнусь.

– А что случилось с прежним куратором?

– Ох, он… покинул нас. Уволился. Вы сюда прибыли, случаем, не в поисках работы?

Все же спотыкаюсь и едва не распластываюсь на ступенях. Хватаюсь обеими руками за перила, восстанавливая равновесие. Леди Беррингтон бросает взгляд со следующего перехода, добавляя:

– Будьте осторожнее, здешние лестницы коварны.

– Носок туфли соскользнул… На самом деле мне и правда нужна работа.

– Да вы что? Какая удача! – Она останавливается и дожидается, пока я ее догоню.

– Но я точно не смогу взять старшие курсы. Мой максимум: двенадцать-тринадцать лет. Я курировала девочек в институте благородных магесс, а потом должна была стать там воспитателем.

– Ох, бросьте! Если вы работали с малышней, с нашими выпускниками точно справитесь!

– Но у меня нет никакого опыта!

– Да разве ж он у кого-то бывает в первые годы работы? Ничего, сначала мы поможем и введем в курс дела, а дальше втянетесь.

Лестница остается позади, и я растерянно смотрю на удаляющуюся по широкому коридору женщину.

Вот уж чего, а такого поворота никак не ожидала.

Длинный коридор без окон, освещенный яркими лампами под потолком, заканчивается всего одной дверью. Черной, с серебристой табличкой «Ректорат».

За ней находится небольшое помещение с рабочим местом секретаря и еще четыре двери. Стол с табличкой «Томиан Дафи» никем не занят.

– Нам сюда. – Миссис Беррингтон указывает направо, останавливается и стучит.

После короткого «Войдите» – открывает.

– Лоранд, я отыскала нам куратора по стихийным чарам!

Мы входим, за спиной раздается мягкий щелчок.

– Прямо отыскали? – Мужчина за длинным столом поднимает взгляд от бумаг и останавливает его на мне. – Или она сама нашлась?

В этот раз у меня получается разглядеть ректора повнимательнее. Приятные черты лица, широкие плечи, глубокие карие глаза. Снова во всем черном, правда, перчатки сняты и лежат рядом. Длинные манжеты, застежки под самое горло. Становится даже жарковато от взгляда на столь плотную одежду.

– Доброе утро, – коротко улыбаюсь я. – Бабушка не успела с вами вчера поговорить…

– О, так вы уже знакомы? – восклицает провожатая, глядя по очереди то на меня, то на него.

Ректор смотрит на нее и спрашивает:

– Леди Беррингтон, если у вас нет срочных ко мне дел, не могли бы вы оставить нас?

– Да, конечно.

Она кивает, ободряюще сжимает меня за локоть и выходит, тихонько прикрыв за собой дверь. Нас окутывает тишина, в которой мы просто смотрим друг на друга. Я вспоминаю вчерашнее наваждение, будто знаю этого мужчину. Но сейчас ничего похожего не испытываю. Мне просто спокойно наедине с ним, и это удивляет даже больше. Особенно после того, что устроил мне муж. Казалось, остаться один на один с незнакомцем будет непросто.

Он заговаривает первым, указывая ладонью на ближайший стул:

– Присаживайтесь. Мисс?

– Миссис Грайборг, – срывается с языка, и я тут же его прикусываю. Беру стул за спинку, притягиваю ближе к столу и сажусь. – Но недавно была мисс Амбер. Если вы все же примете меня на работу, я бы хотела представляться именно так.