Я знала женщину, которая год убивалась после расставания с мужем, а она-то была постарше Алены. Вполне вероятно, что девчонка до сих пор переживает расставание с этим Димой-Вадимом, только виду не подает. Даже подружкам наплела, что он ей надоел. А все эти странные фразы, отлучки и молчаливость – следствие девчачьих страданий. Уходит неизвестно куда, потому что хочет побыть одна.

Молчание – желание, чтобы не приставали. Мрачные реплики – в глубине души надеется на какой-то отклик и сочувствие.

Видать, не сильно отзывчивые люди попадались Алене, раз она даже от матери скрытничает, а уж мама, как известно, самый близкий человек. Для большинства людей, по крайней мере.

«Ох, дорогуша, ну ты прям подростковый психолог. Если твоя практика внезапно полетит к чертям собачьим, можешь смело идти работать в школу, вправлять мозги на место малолетним раздолбаям и романтичным девочкам».

Мне казалось, что дело можно уже заканчивать. Позвонить Ирине Евгеньевне, рассказать ей все, так сказать, отчитаться о проделанной работе. Я уже даже взяла телефон, но, покрутив в руке, положила обратно на журнальный столик.

Даже к отчету надо подготовиться. Ведь волей-неволей придется вывалить на Рахимову мои предположения о депрессии и прочих психологических проблемах ее старшей дочери.

Тут нужно правильно подобрать слова. А я на всякий случай еще завтра понаблюдаю за сестрицей Аленушкой и, если ничего выходящего за рамки не случится, вызову Ирину Евгеньевну в свой офис и выложу ей все как на духу.

Вот так, все просто и понятно.

Только одна мысль неотвязно крутилась в моей голове: тут все-таки есть какой-то подводный камень. Я это учуяла, еще когда в первый вечер занялась делом Алены. Но до сих пор не могла понять, какой.

Может, все-таки стоило поговорить с самой Аленой? Хотя вряд ли бы это что-то дало. Если она не делится сокровенным с близкими людьми, то со мной, посторонним человеком, и подавно не станет. Конечно, есть такие, кто перед родными молчит, как партизан на допросе, а перед едва знакомым человеком может вывернуть душу наизнанку. Но вряд ли Алена является таковой.

«Ладно, милочка, твое дело сделано и не ломай голову над высокими материями. Лучше подготовься, у тебя завтра рандеву с философом Максимом в одиннадцать утра».

Кстати, надо бы посмотреть, нет ли от него сообщений.

Я залезла в соцсеть, и результат не заставил меня ждать.

«Добрый вечер, Таня. У нас завтра все в силе?»

Вспомни солнышко – оно и появится.

«Добрый вечер, Максим. Да, все в силе. В одиннадцать, у кофейни».

Вот так-то. Дело почти сделано, почему бы и не отдохнуть?

Глава 4

Бабье лето в этом году определенно радует. У меня даже сложилось впечатление, что календарное лето плавно перешло в бабье. Постоянно солнышко, тепло. Дожди были от силы пару, может, тройку раз, но погоду они не испортили.

Сегодня я не стала маскироваться под местный интерьер. Как-никак на свидание иду. А за Аленой слежу последний день.

Я уже мысленно подготовила слова для ее матери. Сегодня вечером позвоню Ирине Евгеньевне и приглашу ее в свой кабинет. Зря она только деньги потратила. Лучше бы раскошелилась на хорошего психолога для своей старшей дочки.

Ровно в одиннадцать я стояла возле кофейни и увидела идущего мне навстречу Максима. Он сегодня тоже приоделся: стильная рубашечка, брючки, пиджачок. Этакая смесь преподавателя и стиляги. Но смотрелось это очень гармонично.

– Здравствуйте, Таня. – Философ улыбнулся.

– Здравствуйте, Максим, – улыбнулась я в ответ. – Видите, я хоть и женщина, но не опоздала.

«Эх, лапуля, кто тебя вечно за язык тянет? Пришла на свидание, а все равно язвишь».

– Даже если бы и опоздали, я бы вас подождал, – не смутился Максим. – Тем более что это всего лишь стереотип. Прошу! – Он открыл дверь кофейни, пропуская меня внутрь.

Помещение оказалось небольшим и почти пустым. Мы прошли и заняли столик возле окна.

– Таня, вы какой кофе предпочитаете?

– Любой, лишь бы он был сварен хорошо, – ответила я, усаживаясь на мягкий диванчик.

– Здесь весь кофе варят хорошо.

– Тогда на ваш выбор. Вы ведь тут не первый раз, верно?

– Верно. Тогда сейчас закажу капучино. Не пожалеете.

Так и быть, доверимся брату-кофеману.

Максим подошел к стойке, сделал заказ и вернулся, сев напротив меня.

– Долго ждать не придется, – заверил он.

– Это хорошо.

– Как ваше расследование?

– Близится к завершению.

– А можете рассказать? Если это, конечно, не секрет.

– Не секрет. Но это не такое уж заковыристое дело. Ко мне обратилась женщина с подозрениями, что ее дочь попала в секту. Я проверила. Никакой сектой там и не пахнет.

– А что же? Плохая компания?

– Тоже нет. Девчонка в депрессии, предположительно из-за ссоры с близким человеком или неудачного романа, и переживает все в себе. А со стороны можно подумать, будто она – помешанная.

– Нередкий случай, – вздохнул Максим. – Я за свою преподавательскую практику встречал таких. И, что примечательно, не только девушек, но и парней.

– Интересно. А из-за чего больше переживают парни?

– По разным причинам. Чаще всего – ссоры с родителями. Бывает, что из-за девушек.

– Даже так? Мне казалось, что мужчины не так склонны к переживаниям, как женщины.

– Поверьте, Таня, очень даже склонны. Просто большинство из них этого не показывает.

Нам принесли кофе. Я сразу учуяла непередаваемый аромат.

Что ж, неплохо. Проверим на вкус. Бесподобно. А философ-то знает толк в кофе не хуже меня.

– Таня, если не возражаете, можем перейти на «ты». Мы вроде ровесники.

– Почти, – улыбнулась я. – Ты чуть старше.

Максим рассмеялся.

– Думаю, это не так уж важно, – заметил он.

В общем-то, верно.

– Максим, а как твои преподавательские дела?

– Потихоньку. Читаю лекции, веду семинары. Слава богу, что в этом году нам учебную программу не кроили.

– А такое часто бывает?

– Почти каждый год. То часы сократят или, наоборот, растянут, то одни дисциплины уберут, другие поставят. То методички с учебниками поменяют. Притом иногда могут это сделать и в середине курса.

– Это, наверно, тяжело?

– Поначалу – да. А потом как-то втягиваешься, привыкаешь.

– Наверно, так в любой работе. Даже в той, которая тебе очень нравится.

– Соглашусь. Тань, можно идиотский вопрос?

– Ну валяй, – удивилась я.

– А ты читать любишь?

– Смотря что. Ты, случайно, не о философии?

– Нет, – рассмеялся Максим. – О художественной литературе.

– А… – Я тоже почему-то хихикнула.

«Смех без причины – признак дурачины, да, лапуля?»

– Люблю. Правда удается не так часто, как хотелось бы, – честно призналась я.

– Я тоже. А что читаешь?

– По-разному.

– Детективы?

– Нет. – Я улыбнулась. – В школе я, конечно, их читала. Мне нравилось.

– Про Шерлока Холмса? Или про Эркюля Пуаро?

– И про того, и про другого. Кстати, мне всегда казалось, что они очень похожи.

– Интересно. – Максим откинулся на спинку диванчика. – А в чем, как ты считаешь?

– Ну, во-первых, постоянно пользовались логикой. С легкостью щелкали все эти криминальные задачки, пользуясь дедукцией. Во-вторых, были очень наблюдательны. Замечали даже мелочи. В-третьих, оба были… – Я пощелкала пальцами, подбирая нужные слова. – Благородные, что ли. Не как чекисты из «Зеленого фургона». И в-четвертых, оба были одиночки. Но работали с напарниками.

– В целом, Таня, я с тобой соглашусь. Но, на мой взгляд, различий у них было гораздо больше. И я тут не беру их национальности или внешность. Холмс знал наизусть весь Лондон. Если вспомнить его способности, то он бы вполне мог стать вторым профессором Мориарти. А вот Пуаро бы не смог. И не только потому, что изначально работал в официальной полиции. Он – человек, не склонный к криминалу. Не тот типаж.

– Интересная точка зрения. А еще?

– Еще? – Максим хитро улыбнулся.

Кажется, он вошел во вкус беседы и из мужчины, который сидит в кофейне на свидании с женщиной, стал превращаться в университетского преподавателя.

– Ладненько, вот еще примерчик. Шерлок Холмс – человек-хамелеон. Помнишь, сколько раз он перевоплощался то в бродягу, то в наркомана из притона, то в торговца книгами? За Пуаро я такого не замечал.

– А еще?

– А еще… – Философ сделал хитрое лицо. – Это два абсолютно разных человека.

После этих слов мы дружно рассмеялись.

Мы болтали о том о сем. Темы нашей беседы плавно менялись.

Я поймала себя на том, что чувствую некую эйфорию от общения с Максимом. С ним было легко. Мы пили кофе, говорили, шутили, смеялись. Время летело незаметно.

– Ох ты! – Максим глянул на часы, потом виновато посмотрел на меня.

– Опаздываешь?

– Пока что нет, но минут через двадцать у меня начинаются занятия.

– Можем продолжить нашу беседу в другой раз, – предложила я.

– Согласен.

– Тогда место встречи выбираю я.

– Желание дамы – закон, – улыбнулся философ.

– Договорились. Тогда спишемся «ВКонтакте», хорошо?

– Как скажешь, Таня.

Мы вышли из кофейни и распрощались, еще раз договорившись о следующей встрече. Максим пошел к своим студентам, а я направилась на любимую аллейку караулить Алену. Впечатление от встречи еще будоражило.

«Так-так, милочка, теперь ты точно должна признать, что Максим тебе жуть как нравится. Да, так и есть, – подумала я. – Зачем городить многоэтажные теории, писать трактаты в энном количестве томов? Тут ведь все до смешного просто. Человек либо нравится, либо нет. Этот милый философ мне нравился. И как человек, и как мужчина».

Возле корпуса химфака уже кучковались студенты. Вон и Юленька со своим вызывающим макияжем.

А сестрицы Аленушки пока не видать. Впрочем, она приходит где-то минут за десять-пятнадцать до начала пары. Так что вот-вот должна объявиться.

Однако прошло и пять, и десять, и пятнадцать минут, но девушки так и не было. Студенты уже начали заходить внутрь.

Юля подзадержалась – она уже второй раз пыталась кому-то дозвониться. Но и сейчас абонент не удостоил ее ответом. Поэтому девушка пожала плечами и тоже скрылась за дверями корпуса.

Алене, что ли, звонила? Может, она опаздывает. Проспала или попала в пробку. Даже с отличниками такое бывает. Как говорят, редко да метко.

Я осталась на аллейке. Вдруг Алена действительно опаздывает и в ближайшее время должна появиться?

Все полтора часа я просидела на скамейке, делая вид, что активно лазаю в телефоне. Но моя студенточка так и не соизволила объявиться. Уж не заболела ли? Тоже может быть, но почему-то подобная версия казалась мне неубедительной. Что-то тут не так.

Неужели я ошиблась и Алена все-таки втянулась в какую-то сомнительную компанию? Может, съездить к ней домой? Или, на крайний случай, позвонить Кире?

Ладно, посижу до конца занятий. Если девушка так и не появится, съезжу в Садовый поселок.

Студенты дружной гурьбой высыпали на улицу. Судя по тому, что они начали прощаться друг с другом и расходиться в разные стороны, со второй пары их отпустили.

Юля стояла в курилке и снова пыталась дозвониться. О, а вот и Вероника пожаловала.

Девушки принялись что-то живо обсуждать. Юля показывала на телефон, Вероника кивала и тоже что-то говорила. Похоже, она тоже не в курсе, где их приятельница. Уж не случилось ли с ней чего-нибудь?

«Милочка, неужели тебе на расстоянии передалось их беспокойство за приятельницу?»

Я решительно встала и направилась к своей машине, чтобы съездить домой к Алене. Но не успела я сделать и двух шагов, как мой телефон зазвонил. Номер был незнакомый.

– Алло, – ответила я.

– Татьяна Александровна? – женский голос доносился как-то приглушенно и будто бы издалека.

– Да, слушаю вас.

– Это Ирина Евгеньевна Рахимова.

– Здравствуйте, Ирина Евгеньевна. А я сегодня хотела вам позвонить.