– Я просто играл с тобой, Джули, милая, – мягко сказал он. – Ты же не думала, что я отпущу тебя? – Он сжал ее лодыжку так сильно, что она вскрикнула от боли. Краем глаза она уловила какое-то движение – в поле зрения заползла черепашка. Вытянула шею… посмотрела на Джули… моргнула и поспешила прочь по палым листьям.

Он навалился на нее сверху и схватил за подбородок.

– У меня на тебя другие планы, малышка Джули. Особые планы.

Затуманившимся от слез взглядом Джули вцепилась в ребристый панцирь. Она не могла закричать, она не могла пошевелиться и только смотрела на бесшумно удаляющуюся черепаху.

* * *

Через час после того, как Джули Хит совершила свою короткую прогулку по Олд-Шед-роуд, Джоуи Темплтон возвращался домой с летней репетиции на блестящем синем велосипеде «Schwinn». Пристегнутый к спине громоздкий футляр для тромбона мотался влево-вправо, из-за чего переднее колесо велосипеда ходило из стороны в сторону. Джоуи был маленьким для своего возраста, ниже большинства своих ровесников из шестого класса, и толстые стекла очков увеличивали его глаза, всматривающиеся в большой пугающий мир. Тяжелые очки постоянно сползали по носу, и ему то и дело приходилось задвигать их на место.

Дорога вышла из крутого виража, и Джоуи перестал крутить педали, заметив неуклюже припаркованный пикап. Он вильнул в сторону, едва не врезавшись в бордюр. Незнакомый мужчина запихивал что-то в кузов пикапа. Увидев Джоуи, он тут же выпрямился. На нем был грязный, весь в пятнах комбинезон. Проезжая мимо, мальчик вытаращился на странного незнакомца с глубоко посаженными глазами, угрюмое лицо которого расплылось в широкой улыбке. Он даже кивнул и помахал рукой, но Джоуи не купился – мужчина явно ему не обрадовался. Неожиданная встреча с чужаком на самом пустынном участке дороги от школы до дома выбила его из колеи. Большинство ребят выбирали для возвращения домой другой маршрут, и Джоуи, проезжая через лес, всегда налегал на педали.

Добравшись до дома, мальчик, запыхавшись, вбежал в кухню.

– Дедуля, дедуля!

Никого. Дедулей он называл своего дедушку, Элмера Темплтона, четырьмя годами ранее переехавшего жить к Джоуи и его старшему брату Майку. Случилось это после того, как родители мальчиков, спасаясь от наводнения, выехали на необозначенный железнодорожный переезд и попали под товарный поезд.

Хлопнула дверь пикапа. Джоуи спрыгнул с крыльца и опрометью помчался по двору. Из-за поворота изгороди вышел он, самый добрый человек во вселенной. Вышел и, с трудом волоча негнущиеся ноги, направился к внуку. Джоуи схватил Элмера за жесткую как подошва руку, едва не свалив старика с ног. Прижав дедушкину руку к щеке, он вдохнул ореховый запах лосьона «Corn Huskers», пролившегося накануне из большой квадратной бутылки. Часть лосьона Элмер растер по белым рукам внука.

– Что с тобой, сынок? – Старик наклонился к мальчику. В выцветшем джинсовом комбинезоне, чисто выбритый, он, как и Джоуи, был худощавого телосложения.

– Дедуль, я знаю, ты думаешь, что я все выдумываю. И Майк так думает. Но я видел сейчас какого-то странного человека. Правда странного. У него такой пикап… жутко старый. И он в нем что-то делал. Не знаю что. И он точно нездешний. – Джоуи остановился, чтобы перевести дух. – Он так злобно на меня посмотрел, а потом сразу улыбнулся, как будто хотел, чтобы я ничего такого не подумал про его жуткое лицо. Да только меня он не провел. Больше я по той дороге ездить не буду!

– Не части. О чем ты говоришь? – Элмер положил ладонь на плечо мальчика. – Тебя что-то обеспокоило? Этот человек занимался своим делом? – Старик знал, что внук склонен к преувеличениям, но сейчас мальчик был встревожен и серьезен более, чем обычно. Они вместе поднялись по ступенькам крыльца и сели на скамейку-качели. Больше всего Элмер хотел, чтобы внук преодолел свои страхи, ужас, которым наполнилась его жизнь после того дня, когда родители погибли на железнодорожных путях.

– Ты должен мне поверить, дедуль. Говорю тебе, он делал там что-то нехорошее. У него был там старый пикап, весь побитый, хуже твоего, и он стоял там, возле леса, где ничего нет. Знаешь то место? Я там езжу иногда на велосипеде. – Наморщив лоб, Джоуи посмотрел в водянистые глаза дедушки. – Там даже ни одного дома поблизости нет. Олд-Шед-роуд.

Элмер кивнул.

– Да, знаю.

– Он прятал что-то в кузове. И не хотел, чтобы я это видел. Но я видел, дедуль.

– Что ты видел?

– То… – Джоуи уставился в пол, как будто заметил что-то крадущееся к нему. – Я видел то, что он пытался спрятать. – Мальчик поднял голову и посмотрел старику в глаза. – Он не хотел, чтобы я это видел. Точно не хотел. И ему не понравилось, что я увидел.

Элмер задумался.

– Вот что. Пойдем-ка заберем Майкла, а потом направимся к Шерми.

– Пикап стоял как-то криво, – напряженно морща лоб, продолжал Джоуи. – И одежда у него была грязная, как будто он копал или делал что-то еще в лесу. Зачем бы ему что-то такое делать? Зачем, дедуль? – Мальчик поежился, вспомнив неприязненный, злобный взгляд незнакомца. – Что-то не так, дедуль. Что-то там очень, очень плохое.

6

– Это крутой лесистый склон. Тело находилось далеко от дороги – на мой взгляд, в четверти мили от нее и по вертикали футов на триста ниже. Место захоронения жертвы скрыто опавшими листьями. Разглядеть что-либо поблизости почти невозможно. – Брюс Говард позвонил в конце рабочего дня, и его отчет свелся к сухому изложению фактов. – С участка вокруг места захоронения собрали тридцать семь мешков образцов окружающей среды. Вот, в общем-то, и все. Ни о каких уликах говорить, собственно, не приходится.

Прюсик встала из-за стола, чтобы получше рассмотреть увеличенную, восемь на десять, фотографию жертвы на месте захоронения. По предварительным данным, ею была девятнадцатилетняя Мисси Хупер, местная жительница, пропавшая без вести около месяца назад.

– То есть местные там не все испортили? – Прюсик постаралась поддержать тот же ровный тон, который взял Говард, хотя далось ей это с трудом. Нелегко оставаться сдержанной, когда рушится еще одна надежда получить хоть какие-то улики.

– Трудно сказать, Кристина. Местность для работы неудобная. Под листьями полно чертовых корней; приходится смотреть в оба, чтобы не споткнуться. – Судя по голосу, избежать этой неприятности самому Говарду не удалось. – Уверен, переместить тело было бы нелегко. И мне трудно поверить, что местные ничего там не тронули и оставили все как было. Не повезло, да?

Прюсик представила место преступления: сначала там потоптались местные правоохранители, теперь Говард и его криминалисты спотыкаются о прячущиеся корни. Все это только осложняет ситуацию, затуманивает общую картину и уменьшает шансы на отыскание еще одной детали головоломки. При таком положении дел сохранять остатки доброжелательности в телефонном разговоре с Говардом становилось все труднее.

– Брюс, ты можешь хотя бы подтвердить, что тело защищено? – Мобильник Говарда издавал раздражающее эхо, воспроизводя ее голос каждый раз, когда она говорила. – Ты был в офисе коронера?

– В точном смысле слова офисом я бы это не назвал…

– Я в курсе, да. Но оно должным образом упаковано в мешок и хранится в холодильнике?

– Послушай, Кристина, у меня здесь оперативная группа. Мне приказано обеспечить сохранность места преступления и провести сбор улик, – четко и ясно ответил Говард. – Я полагал, что тело будешь осматривать ты лично. В конце концов, ты эксперт в этом деле и это в сфере твоей профессиональной ответственности.

От такого ответа подчиненного Кристина даже потеряла дар речи и, чтобы прийти в себя, сделала глубокий вдох.

– Вы абсолютно правы, специальный агент. Именно этим я и займусь. Уверена, мне не нужно напоминать вам, что данное расследование требует слаженной командной работы – как в лаборатории, так и в полевых условиях.

Телефонное эхо вернуло ее голос с сильной металлической нотой.

– Что у тебя с телефоном, Брюс? Упал в ручей? – Не став ждать ответа, она дала отбой и расстегнула верхнюю пуговицу рубашки.

Брюс Говард перевелся сюда из бостонского офиса всего лишь четыре месяца назад. Занимаясь административной работой, он умел пожимать руки на собраниях оперативников – настоящий мужчина, недостатка в которых Бюро никогда не испытывало. Следуя своей естественной склонности и не будучи привычным отчитываться перед женщиной, Говард предпочитал – в нарушение правил субординации – обращаться непосредственно к Торну, минуя Прюсик. От нее не укрылось, что и сам Торн не пресекает такое поведение, тем самым его поощряя.

Она перевела дух и разжала кулак. А нельзя ли было провести этот телефонный разговор иначе? Никаких вещественных доказательств команда Говарда не обнаружила, если только что-то не попало случайно в один из мешков для сбора образцов. Сохранность тела жертвы имеет первостепенное значение, и та обеспокоенность, которую она выразила Говарду, была совершенно обоснованной. Как и настойчивость, и даже резкость, прозвучавшая в ее голосе. Они впервые вели совместное расследование, и оно уже превращалось в схватку за сферы влияния, причем Говард видел только свою сторону головоломки и занимался только ею, не желая видеть всю картину в целом. В их разговоре его эгоизм и гордость проявились в полной мере. Даже со скидкой на плохое качество связи было ясно, что Говард начисто лишен командного духа и не желает признавать тот факт, что руководит расследованием она. Как бы то ни было, она не могла допустить, чтобы разочарование в нем заслонило гораздо более важную задачу: собрать как можно более полную информацию об убийце. И сделать это незамедлительно.

На столе зазвонил телефон.

– Кристина?

– А кто же еще? – Она провела ладонью по коротким волосам. – Извини, Брайан, не обращай внимания. Что у тебя?

– Думаю, тебе стоит спуститься в лабораторию и увидеть своими глазами.

– Уже иду, – бросила она и выбежала из кабинета.

Спустившись на лифте на три этажа, Прюсик провела идентификационной картой по магнитному ридеру на двери лаборатории. Эйзен стоял, склонившись над большим смотровым столом из нержавеющей стали. Поверх очков он надел защитные линзы.

– Кристина. – Эйзен широко улыбнулся ей и поднял руку, демонстрируя изогнутый осколок стекла, который он держал между большим и указательным пальцем. – У нас частичный отпечаток большого пальца.

– Откуда?

– Помнишь, мы проводили анализ перемещения тела по делу Бетси Райан для определения места преступления?

Поскольку фактическое место убийства Райан так и не было установлено, Прюсик разрешила Эйзену воспользоваться помощью друга-математика, чтобы попытаться проследить движение трупа с учетом времени, течения и погодных условий и таким образом вычислить исходный пункт. Попытка оказалась безуспешной.

– Я думала, мы там зашли в тупик, – сказала она.

– Мой друг Макс, тот самый, который хорош в числах, сперва не учел такой фактор, как позднее таяние льда на берегу озера в этом году. Необычное поверхностное течение повлияло на перерасчет, из-за чего зона смещения сдвинулась более чем на милю от первоначальной. Там, недалеко от берега, мы это и нашли – взрыхленный песок и вот этот осколок разбитой стеклянной банки с частичным отпечатком.

– Ты явно не все мне говоришь. – Прюсик наклонилась, рассматривая осколок. – Частичный отпечаток – в лучшем случае сомнительная улика с точки зрения криминалистики.

– Да, согласен, ты права. Но тебе следовало бы спросить, как я могу связать разбитое стекло с убийством. – Эйзен расцвел в улыбке. – На внутренней поверхности банки, с которой я снял фрагмент, полно ДНК жертвы.

– Ты уверен? – озадаченно спросила Прюсик.

– Да, я знаю, ты думаешь: почему стекло? Что оно там делает? Вряд ли он использовал его как оружие. На кромке осколка никакой ДНК не обнаружено, так что им он жертву, вероятно, не резал.

Эйзен снова взял стекло двумя пальцами и показал Прюсик.

– Да, я считаю, что это «он». Ширина отпечатка соответствует норме для взрослого мужчины.