– Решено! Сейчас я, конечно, не буду ослаблять позиции, выделяя вам бойцов для конвоя. Но когда Жатва завершится, вы при первой же возможности отправитесь обратно в Альтасар. А сейчас – возвращайтесь в свои покои. Танак, Алимах!

Из темноты дверного проема, будто призраки, вынырнули два зилота-телохранителя в одинаковых доспехах, похожих на панцири жуков. В их сопровождении сестры отправились по темным коридорам зиккурата в ту часть, что отведена была под временный лагерь Ортосов.

По пути Элейна пыталась поддерживать сестру под локоть, но та каждый раз отмахивалась, показывая, что ей не нужна помощь. Хотя идти было тяжело – голова кружилась, колени то и дело предательски подгибались. Но больше всего терзали раны душевные.

Она так мечтала об этом дне. Готовилась к нему больше десяти лет – с тех самых пор, как на одной из Жатв погиб Ескандир. Любимец Данакта, главный наследник Великого Дома Ортос. Бесстрашный и умелый воин, настоящее воплощение мощи Альтасара. Таким его видели со стороны. Но Регина и Элейна запомнили его как улыбчивого, заботливого, вечно подшучивающего над ними старшего брата. Он был их верным другом, их защитой и опорой во всем. Их героем.

Когда в тот страшный день его истерзанное тело принесли в верхние залы Альтасара, они с сестрой, пожалуй, впервые осознали, что такое смерть и что такое ненависть. Целители трудились полдня, чтобы просто освободить Ескандира из покореженных и расколотых доспехов, вмятых глубоко в плоть. Брату не повезло – во время Жатвы ему пришлось схлестнуться с чудовищем, именем которого пугают детей по всему Аксису.

Гарримар Гракх.

Один из самых страшных жнецов Дома Гракхов, более известный под различными прозвищами. Ортосы зовут его Людоедом, Кровавым, Безумцем, а то и Пьющим кровь. Поговаривают, что даже сами гракхи за глаза кличут его не иначе как Зверем. Регина никогда не видела его вживую, но судя по изображениям и описаниям, в нем и правда мало что осталось от аррана. Гарримар – воплощение ереси Гракхов, не заботящихся о сохранении Изначальной крови. Настоящие дикари, позорящие память древних.

Регина поклялась отомстить. Занять место Ескандира в рядах жнецов Дома Ортос и когда-нибудь…

Она зло стиснула зубы, зажмурившись от очередной вспышки досады и отчания.

– Больно? – встревоженно спросила сестра.

– Нет. Не физически.

– Самое главное, что ты осталась жива, – убежденно произнесла Элейна. – Нужно залечить раны, а потом… Я уверена, тебе удастся уговорить отца снова позволить тебе сражаться. Не сейчас, так через несколько лет, в следующей Жатве.

– Конечно же, я не отступлюсь, сестренка, – пожалуй, впервые за все это время вымученно улыбнулась Регина. – Поверь, это еще не конец.

Глава 5

Странные ощущения. Я шел по знакомому с детства городу, но при этом было стойкое ощущение, что все как-то не так, и от этого не покидало чувство тревоги.

Было необычно тихо. Время – уже около десяти утра, но ни привычных потоков машин на улицах, ни прохожих на тротуарах. Поначалу вообще показалось, что город полностью вымер. Как назло, по пути и места-то были не очень обжитые – я пересек парк, потом прошел пару кварталов малоэтажной застройки. Первых людей увидел, только когда завернул на одну из больших улиц.

Первое, что бросилось в глаза – это выгоревший остов автобуса, перегородивший наискосок две дорожные полосы. Чуть дальше, на перекрестке, громоздилась целая гора из столкнувшихся машин. Одна даже вылетела на тротуар, пробив ограждение.

Трое парней, вооруженных монтировками, занимались тем, что потрошили брошенные машины – торопливо вскрывали багажники, выбивали боковые стекла, проверяя салоны. Добычу складывали в рюкзаки и объемистые клеенчатые сумки. Визги сработавших автосигнализаций сливались с тревожными отзвуками далекой сирены. Сирена не пожарная, и не скорой помощи, а та, что включается для оповещения о чрезвычайной ситуации – протяжная, вибрирующая. Я подобную слышал всего пару раз в жизни – во время наводнения лет десять назад, и совсем уж в детстве, даже не помню, по какому случаю. Звуки эти здорово действовали на нервы, подогревая и без того не проходящую тревогу.

Троица автомобильных грабителей, завидев меня, настороженно остановились, начали переговариваться между собой. Я свернул под арку ближайшего дома. Вступать в какие-то непонятные терки сейчас было совершенно ни к чему. Да и дворами можно здорово срезать путь. Но про себя отметил: мародерство среди бела дня? Похоже, ситуация совсем хреновая. Где полиция, где МЧС?

Одно обнадеживало – насколько я успел разглядеть, выглядели все трое вполне обычно. Как и тот пацан, с которым я столкнулся в больнице. Значит, не все люди превратились в обезумевших монстров, которых я видел ночью.

Квартал был еще советской застройки – панельные девятиэтажки по периметру, во дворе – детские площадки, небольшой скверик из старых корявых кленов, куча клумб с цветами, на свободных местах – припаркованные автомобили. И ни одной живой души. Все, похоже, по домам прячутся. Последствия бури здесь, кстати, тоже заметны. Поваленных деревьев, как возле больницы, не видно, но побитых окон много.

Я одернул рукав джинсовки, пряча золотой наруч – он то и дело предательски блестел на солнце – и торопливым шагом припустил по дорожке между клумбами, к арке в дальнем конце двора.

Из головы никак не выходили те трое, что занимались грабежом машин. Надо же, как ребята быстро сориентировались-то! Неразбериха только началась – а они уже тут как тут, под шумок набивают карманы. Никогда не был любителем фильмов и книг про постапокалипсис, и в том числе из-за того, что в них показываются темные стороны человеческой натуры. Часто люди оказываются куда страшнее и опаснее для себе подобных, чем любые монстры.

Может, так и есть. Но не хотелось бы проверять это на практике.

Я проходил мимо детской площадки с песочницей, когда темная, стелющаяся над самой землей тень выпрыгнула сбоку, откуда-то из кустов. Я даже успел среагировать, но, увы, двигалась она слишком быстро.

Собака! Здоровенный ротвейлер, черный с коричневым, с какими-то странными наростами вдоль спины. С глухим рычанием вцепился мне в ногу, прокусив икру до самой кости. Я взревел от боли, и с ужасом заметил еще одного, несущегося с другой стороны.

Голубой светящийся клинок вспыхнул в воздухе, прожигая рукав, и я, не особо целясь, рубанул по вцепившейся в меня твари и тут же развернулся в сторону второй. Жуткая псина с разбегу сиганула на меня. Прыжок был неестественно мощный – тяжелой тушей ротвейлера будто выстрелили из катапульты. Я успел разглядеть раскрывшуюся в полете пасть с длиннющими клыками, кажется, способными разом отхватить мне полголовы.

Уклониться, отпрыгнуть с повисшей на ноге второй псиной было нереально, так что я ударил клинком прямо навстречу. Тварь ударилась в меня, сбила с ног, одновременно щедро заливая чем-то горячим и липким.

Клинок исчез, прячась обратно в наруч. Сам я, рыча от боли и ярости не хуже зверя, пытался спихнуть с себя бьющуюся в агонии тушу, воняющую кровью и паленой шерстью. Удар получился удачным – световой клинок наискосок прошел через морду пса, разрубая голову и верхнюю часть туловища. Второй тоже уже еле дергался – я его разрубил почти надвое. Вот только хватку тот почти не ослаблял – клыки, будто зубцы капкана, намертво впились в мою лодыжку, так что в глазах темнело от боли.

К счастью, боль довольно быстро ушла – среагировала амальгама. Но от этого было не сильно легче. Было страшно из-за раны – кажется, псина разворотила мне всю ногу. Еще чуть-чуть – и просто выдрала бы здоровенный кусок голени. Но самое главное – сейчас, валяясь на земле, придавленный двумя полудохлыми монстрами, я был очень уязвим.

Мелькнула мысль позвать на помощь, но я ее отмел. Как бы мои крики, наоборот, не привлекли еще кого похуже.

Спихнул, наконец, тело пса в сторону. Уф, полцентнера весит точно, если не больше! Сел, вцепился в морду второму, пытаясь раздвинуть челюсти. Было жутко неудобно – пальцы скользили на крови, резались об острые зубы. Больше всего я боялся, что челюсти собаки так и заклинит в сомкнутом положении. Но, к счастью, понемногу удалось разжать их и, наконец, высвободить ногу.

Перед глазами то и дело мелькали светящиеся силуэты, какие-то надписи. Я закатал штанину и сосредоточился на ране. Амальгама тут же подсветила эту область тревожной красной рамкой, но и без того было понятно, что дело дрянь. Нога выглядела отвратно – вся в крови, на икре темнеют четкие следы от укуса, особенно там, где в плоть вонзались клыки.

Перед глазами настойчиво замигал очередной вопрос на незнакомом языке. Но по контексту понятно, что от меня требуется подтверждение действий.

Да, да, лечи уже скорее!

Блестящая, как ртуть, жидкая субстанция просочилась откуда-то изнутри, быстро заливая всю рану. Боли не было – нога ниже колена онемела так, что я ее вообще не чуял. Кое-как поднявшись, я проковылял к скамейке у песочницы.

С губ сами собой вырывались ругательства. Да что ж за невезуха-то! Так вляпаться уже в самом начале пути! Весь в кровище перепачкался, чуть без ноги не остался. Вся надежда – на чудодейственную инопланетную хреновину, текущую в моих венах. Впрочем, не только на нее. Если бы не наруч с клинком – я бы тоже уже был мертв.

От осознания этого по спине невольно пробежал холодок.

Валяющиеся в луже крови собаки с расстояния в несколько шагов выглядели вполне обычными, но если приглядеться, в глаза бросались инородные детали. Спины какие-то вздутые, обезображеные неровными костяными наростами. Форма черепа тоже изменена, зубы, кажется, стали больше. Животы, наоборот, впали так, что отчетливо видны ребра, будто после нескольких недель голода. Да и в целом что-то крупноватые собачки, даже для ротвейлеров. Похоже, в них вселилась та же самая пакость, что и в людей там, в больнице.

Но почему тогда в меня ничего не вселилось? Или в того пацана с первого этажа? Или в мародеров на улице? Какой-то очень избирательный вирус.

Я встрепенулся, заметив боковым зрением движение справа. Дернулся было, чтобы вскочить, но покусанная нога подвела, и я рухнул обратно на скамейку.

Женщина лет тридцати-тридцати пяти. С растрепанными светлыми волосами, опухшим от слез лицом с размазанной вокруг глаз тушью. Легкое летнее платье разодрано на плече, понизу запачкано чем-то бурым.

Она шла в мою сторону, уставившись в пустоту перед собой, и что-то беззвучно бормотала. Учитывая обстоятельства, я даже поначалу принял ее за очередную одержимую – двигалась она, пошатываясь, механически переставляя ноги, будто зомби.

Но нет. Вроде нормальная. Только в глубоком шоке.

– Эй… – позвал я.

От звука моего голоса женщина вздрогнула, переведя взгляд на меня.

На следующей фразе я запнулся. В самом деле, что сказать-то? Спросить, в порядке ли она? Конечно, ни хрена не в порядке, не видно, что ли?

Блондинка пустым взглядом уставилась на все еще подергивающиеся трупы собак. До чего же живучие гадины…

– Не бойтесь. Они уже никому не причинят вреда, – сказал я. – А вы бы шли домой. Ну, или куда-нибудь в безопасное место. Вдруг тут еще какая-нибудь хрень шастает.

– Это мои собаки, – вдруг хриплым монотонным голосом произнесла она, продолжая шагать вперед. Только сейчас я заметил, что она босая, а ноги исцарапаны в кровь до самых колен. – Султан. Кара… Они ночью будто взбесились. Сашу загрызли, мужа моего. Павлика. Аленку… А меня почему-то не тронули.

У меня в горле сжался горький комок, в голову снова полезли страшные мысли. У меня ведь и у самого дочка где-то здесь, в городе. И если волна этого кошмара докатилась и на другой берег, то…

Остается, конечно, надежда на уговор с Козлоногим. Но вся та встреча в подвале морга настолько сюрреалистична, что кажется сном. Я не успокоюсь, пока своими глазами не увижу Лиску живой и здоровой.

Где-то хлопнула подъездная дверь.

– Ира! – истошный женский крик неприятно резанул по ушам.