Не знаю, захочу ли я теперь здесь кататься, как раньше. Да и вообще, несоответствие моего тела теперь моей голове меня серьезно пугает, как я буду чувствовать среди одноклассников? И какие чувства станут вызывать одноклассницы или девочки постарше? Раньше вызывали живой, неподдельный интерес, а как будет сейчас?

Не окажется ли этот интерес своеобразной формой педофилии?

Вчерашний день с рыбалкой и шаровой молнией понемногу рассасывается в моей новой голове, а то, что я вижу вокруг себя, все более наполняется настоящим вкусом и цветом.

До какой же стадии дойдет мое вживание в тело подростка?

Я иду по верху парка, обхожу катающихся и на основном спуске вижу несколько смутно знакомых парней, но, не подхожу к ним. Кататься откровенно холодно, поэтому я спускаюсь вниз, захожу сначала в овощной, где у меня когда-то стоял фотоотдел, рассматриваю страшноватые с виду овощи и фрукты советского плодоовощного агрокомплекса.

В самую старую часть города я решил не заходить сегодня, уже замерз порядочно. Еще опасаюсь встретить тех же птушников с группой поддержки возле кинотеатра или кафе "Дюны". Лучше я сегодня останусь в победителях за явным преимуществом, а там дальше посмотрим.

Поэтому возвращаюсь домой, по дороге навестив еще один универсам, тот самый, где мы со Стасом приноровились воровать конфеты. Конфеты лежат на месте, однако, никакого криминального интереса предсказуемо у меня не вызывают.

Вечер провожу дома, размышляя над своей судьбой и выборочно рассматривая книги в книжном шкафу. Из особо интересного вижу "Черный обелиск" и "Трех товарищей", которых где-то по большому блату достал отец.

Слушаю его рассказы о прошлой жизни, задав сначала наводящие вопросы, потом мы ужинаем все вместе на крохотной кухоньке, смотрим черно-белый телевизор, какой-то неинтересный мне фильм.

Вечером я долго читаю книгу Ремарка в своей комнате при свете настольной лампы и внезапно меня осеняет.

Ведь, почти все книги классика именно о нем самом, про его личную жизнь. Вот молодец, описал свое прошлое, немного сгустил краски и добавил интересного, пусть и не совсем своего.

Если прочитать внимательно "На Западном фронте без перемен", кажется, что писатель пару лет провел в окопах, а на самом деле пробыл там всего полтора месяца до ранения и больше на фронт не вернулся. Но, впечатление создается именно такое, ощущение полной сопричастности к происходящему в окопах на протяжении долгого времени.

Это и есть писательский талант, с чем никто спорить не станет.

Кроме "Время жить и время умирать" и еще книги про концлагерь, все остальные – это именно про него самого, насколько я помню. Ну, еще про гонщика под вопросом, какое-то отношение к гонкам Ремарк имел, только я этого не помню точно уже, больше не спросить в Википедии и у Гугла.

В каждой книге свой любимый алкогольный напиток, заканчивает повествование он в Нью-Йорке русской водкой и этнически русской подругой Наташей, как высшей ступенью своей эволюции. Что довольно символично после самой Марлен Дитрих.

Тоже, своеобразный попаданец-беглец в совершенно новый для него мир широких авеню, белозубых ослепительных улыбок, кадиллаков и полного отсутствия войны вокруг. И эсэсовцы вокруг – только актеры в мундирах.

Потом откладываю книгу, долго смотрю на темное окно, оглядываясь время от времени на сладко спящую сестренку. Мне требуется много, о чем подумать и много чего решить про свою новую, старую жизнь.

После этого беру сдвоенный листок бумаги, на нем пишу на всякий случай, если забуду, конспект того, что случится в будущем, знание которого мне поможет по жизни. Вдруг, пропадет полностью моя память о будущем, когда сознание окончательно устаканится в теле, а на поверхность вынырнет мое подростковое сознание. Пишу долго, вспоминая почти по дням свою жизнь. Листок прячу в одну из книг на своей полке, у меня их там немного, всего пятнадцать штук.

Сегодня я успешно подрался, потому что внутри меня не прежний добродушный паренек, не умеющий отстаивать свою точку зрения, а взрослый и жесткий мужик, прошедший по жизни и Крым, и рым.

На самом деле, если с технической точки зрения, отстаивать свое достоинство мне не так сложно.

Ведь я уже ровно три года, с середины пятого класса занимаюсь боксом, даже имею на ринге кое-какие успехи.

Год назад, в седьмом классе я выиграл Всесоюзный турнир «Мирный атом», проводившийся в нашем городе. Выиграл очень легко и безо всяких проблем побил сначала какого-то парня из Москвы, в финале другого соперника, носящего интересный титул – чемпион города Пикалево. Не знаю, такой ли это город, чтобы хвастаться этим достижением, теперь у меня есть грамота за первое месте в категории до сорока килограммов. Да, до сорока килограммов и в седьмом классе это не то, чтобы совсем маленький вес, но, гораздо ниже среднего по классу.

Даже не так, просто одноклассники, довольно многие из них, начиная с шестого класса обогнали меня по росту на одну-две головы и теперь весят по шестьдесят-семьдесят кило. Правда, почти все они ушли в специальный класс для дзюдоистов в соседнюю школу, я встречаю их не так часто, тем более, проблем с ними никаких не имею. Отношения вполне приятельские, правда, смотрю я на них сильно снизу вверх.

Однако, сейчас в восьмом классе маленькие рост и вес, еще отсутствие тяжелого удара не то чтобы сильно отравляют мне жизнь, но, тут есть над чем упорно поработать и исправить. Есть над чем попотеть и, возможно, поправить в своей новой жизни, наметить новые рубежи, к которым мне стоит стремиться.

В девятом классе я вытянусь до метра восьмидесяти в росте, стану выше среднего, но, останусь очень тощеньким по фактуре пареньком, пусть и довольно жилистым.

Даже на пятом курсе военно-морского училища моя будущая супруга с некой печалью во взоре томно говорила мне не раз, что из мужского у меня только шея и член. А тогда я уже весил шестьдесят восемь кило, что тоже явно недостаточно для моего роста.

Она то, за свою крайне буйную биографию привыкла к более плотным мужикам на себе и рядом с собой, но, на четыре года ее терпения на меня хватило и за это ей спасибо.

Тогда я не понимал, что сделать, чтобы поменять ситуацию в свою пользу, но, теперь знаю, что полгода упорных занятий и мышцы понемногу раскроются на теле. Еще, конечно, хорошее питание, теперь матушке придется готовить немного побольше для своего сыночка, который станет лопать за троих.

И впахивать в зале бокса, в том самом ПТУ, на немногих имеющихся там силовых снарядах не отлынивая.

И начну именно завтра впахивать, на каникулах тренировок у нас нет, зато тренера открывают зал в двенадцать часов дня до шести вечера, так что, мне будет чем там заняться.

Глава 4 ИСТОРИЯ МОЯ

Это моя программа-минимум, то, что я придумал на скорую руку, чтобы вступить в будущую жизнь с более тяжелым ударом и повышенным весом для подтверждения солидности своих слов.

Не сказать, чтобы без этого в жизни не так нормально мне живется. В принципе, драться вообще приходилось не часто, если не особенно обращать внимания на всякие поводы. Но, вот если обращать, тогда придется в каждом новом мужском коллективе себя ставить, а что может быть проще, чем отвесить пару хороших плюх борзому наглецу?

Это в военном училище такое дело не приветствуется в принципе, а на новом пути к взрослой жизни очень даже жизненно необходимо окажется, в этом я уверен на сто процентов.

Тем более, есть у меня знакомый парень, ничем не отличающийся от меня внешне. У него репутация драчуна и заводилы, хотя он даже боксом не занимается, просто характер у него ершистый и гонор задиристый имеется.

Весьма популярен среди сверстников и девчонок, что мне еще требуется для чистого, незамутненного счастья в своем пятнадцатилетнем теле?

Пока, в этом возрасте – самый простой путь к успеху, немного драйва, девичьего внимания и уверенности в себе.

Главное для меня – это совсем не то, каким крепышом я стану через полгода, можно еще три месяца летних каникул туда прибавить, которые я проведу в деревне у любимой бабули, провисеть на самодельном турнике и отжиматься с отягощениями.

В прошлой жизни предки уговорили меня поехать к другим бабушке и дедушке на Украину, в этом такого залета не случится точно, это даже не обсуждается. Теперь только к любимым дедуле и бабуле, я очень хочу их снова увидеть.

В общем, можно кое-чего добиться, работая над собой и своим телом беспощадно и постоянно.

Там еще и симпатичная троюродная сестренка окажется, скорее всего, моя ровесница по возрасту. С ней то я проведу первые уроки поцелуйного искусства, если в городе никого себе не найду. Да и если найду – это же совсем другое дело и измерение, да и местности совсем разные, так что – не считается.

А найти, хотя бы для прогулок под ручку – очень желательно, тем более с моим то теперь хорошо подвешенным языком и пониманием женской логики не может не найтись такая достаточно симпатичная девушка.

Главное изменение в жизни теперь состоит для меня в том, что я очень отчетливо понимаю – сидеть еще два очень долгих года при родителях и посещать среднюю школу мне точно ни к чему. Корпеть на алгебре над логарифмами и прочими производными я не стану, они мне не пригодились в прошлой жизни, не пригодятся и в этой, знаю это наверняка.

Как, в принципе, даже диплом инженера-электромеханика, специалиста по вооружению кораблей не пригодился ни разу, а сколько пришлось стараться и потеть на экзаменах, отказывать себе в житейских удовольствиях из-за одной ошибки юности. Страшно представить, особенно для впечатлительного человека, с моим-то высоким уровнем фантазии.

Конечно, это сейчас так мне все понятно. А тогда, в восемьдесят четвертом году во время выбора будущего молодым пареньком после десятого класса с проявленными весьма средними способностями, в то простое еще время, когда никто и не подозревал о скорой смене общественно-социального строя, выбор оказался непростым.

Ну, кто-то точно знал, что скоро социализм закончится, однако, делиться такими откровениями с народом отнюдь не спешил, да и желания такого не имелось в принципе, это знание стоило держать в строжайшей тайне.

Я же сам, проштудировав список ВУЗов Ленинграда, не нашел для себя ничего привлекательного, только одно заведение, Институт Киноинженеров, привлек мой взгляд на тот момент. Потом оказалось даже, что отчисленный из нашей системы может легко восстановиться именно в этом институте, тем более, даже на тот самый курс, с которого отчислен.

Больше, по рассказам бывших курсантов, нигде так не баловали нашего брата.

Я прямо как почувствовал, что это самое стоящее место во всем Питере, если уж тебе так невтерпеж получить высшее образование и весело провести институтские годы.

Так что, теперь размышлять над своей жизнью я буду уже в условиях полной осведомленности нашего будущего, моего и целой страны.

А изучение логарифмов путь идет на хрен, бесповоротно и окончательно!

Нет, разок умение брать производные как-то спасло меня от пары на первом курсе нашей бурсы, на экзамене по высшей математике, все три вопроса на котором я успешно завалил. Не знаю, успел ли преподаватель посмотреть в мой послужной список, имеющийся на каждого экзаменующегося курсанта или нет, двойкой за экзамен тогда весьма зримо попахивало, а ротный командир смотрел на меня тяжелым, немигающим взглядом.

Как на члена сборной училища по боксу, который и так не ходит в наряды, не несет тяготы и лишения воинской службы в полной мере, не стоит в оповещении, а просто и беззаботно пинает свой детородный орган в спорткомплексе на мягких матах. Пока все остальные бегают на довольно напряженной зарядке и убираются в положенных местах.

За всю учебу, за все пять лет в училище на зарядке я побывал всего один раз и такие нагрузки мне очень не понравились, честное слово. Потом, даже если родной спорткомплекс иногда не работал, обычно по началу учебного года или летом, я все равно исчезал из роты до подъема и просто шхерился в учебном комплексе, ожидая окончания всех этих процедур и построения на завтрак.