– Да, – подтвердил Уэдерелл, глядя на нее с сочувственным пренебрежением, почти похожим на жалость. – Мы просто поднимаемся по склону.

Только теперь Эффи осознала, что поместье Хирайт находится вовсе не в Солтни, и ей не стоит рассчитывать даже на такой проблеск цивилизации. И чем выше взбиралась машина, тем сильнее уходило сердце в пятки.

Эффи почти боялась смотреть в окно. Луна, казалось, двигалась вместе с машиной, подсвечивая бледным светом дорогу и осыпающиеся скалы – белые, поросшие мхом и лишайником, покрытые пятнами соли. На фоне черной необъятности моря, беспрестанно бросающего волны на серый утес, они смотрелись просто великолепно.

Эффи почти начала ими восхищаться, когда машина вдруг резко остановилась. Впереди дорогу, вьющуюся вверх по склону, преграждала темная вода с пятнами белой пены. Эффи в ужасе взглянула на Уэдерелла, но он почти не отреагировал на это происшествие. Дождавшись, когда отступит волна, поверенный двинул машину вперед, хлюпая шинами по мокрой грязи.

Эффи не скоро вновь обрела дар речи.

– И это нормально?

– Да, – отозвался Уэдерелл. – Обычно мы ездим в город во время отлива, но вы приехали… в неудачное время.

Это было еще мягко сказано. Машина взбиралась все выше по склону холма, и рев волн постепенно стихал, оставшись где-то внизу. Сгустившийся туман окутал деревья белыми плащами. Дорога сузилась, туман обступал со всех сторон.

У Эффи сжалось сердце.

– Далеко еще? – выдавила она.

– Уже не очень.

А потом что-то вдруг вырвалось из-за деревьев и, пронзив пелену тумана, метнулось прямо к машине. Эффи краем глаза успела заметить спутанные, мокрые темные волосы, двигающиеся плавно, как вода. В свете фар мелькнул бледно-желтый изгиб кости.

– Мистер Уэдерелл! – охнула Эффи, когда нечто вновь скрылось в тумане. Он даже не притормозил. – Что это было?

Не прими она розовую таблетку, спрашивать не было бы смысла. Но Уэдерелл наверняка тоже что-то видел. Она просто не могла этого придумать: таблетки должны подавлять ее воображение.

– Скорее всего, олень, – как-то слишком уж небрежно бросил он. – Южные олени выглядят весьма своеобразно – перепончатые лапы, чешуйчатое брюхо. Биологи предположили, что путем эволюции они готовятся ко второму Наводнению.

Однако Эффи не заметила чешуи, только узел спутанных волос и костяную корону. Она потерла глаза. Что бы сказал доктор? Могут ли сразу у двоих быть похожие галлюцинации?

Машина вдруг резко свернула в сторону, и туман, казалось, расступился перед ней. Уэдерелл остановился рядом с огромным дубом, ветви которого клонились под тяжестью свисающего мха. Протянув руку, поверенный достал из бардачка маленький фонарик и, не говоря ни слова, включил его и вышел из машины, хотя в тумане Эффи не могла разглядеть очертаний дома.

Услышав, что он принялся вытаскивать ее чемодан, она вылезла следом и тоже подошла к багажнику.

– Мы приехали?

– Да, – подтвердил Уэдерелл, опуская чемодан в густую траву, которая скрадывала звуки. – Осталось подняться на холм.

Туман позволял видеть лишь на несколько шагов вперед, но Эффи чувствовала, что идет по склону. Она плелась за Уэдереллом, разгоняющим туман с помощью фонарика. Несколько минут они поднимались в молчании, Эффи видела только мелькающую впереди спину поверенного. Но потом туман рассеялся, и она смогла рассмотреть кучку тесно жмущихся друг к другу деревьев, ветви которых так густо переплелись над головой, что сквозь них не видно было неба.

Потом в темноте появились очертания каменного домика с соломенной крышей, настолько старого, что земля уже предъявляла на него свои права. Южный скат крыши зарос травой, придавая дому сходство с большой волосатой головой, стены густо оплетали лозы.

Прошагав прямо к двери, Уэдерелл деловито и довольно грубо толкнул ее внутрь. Металл заскрежетал о камень, словно кто-то затачивал нож.

С губ Эффи непроизвольно сорвался сдавленный звук.

– Но ведь это… не Хирайт?

На полпути к двери Уэдерелл обернулся и окинул ее уже знакомым жалостливым взглядом.

– Нет, – ответил он. – Но хозяйка попросила вас остаться в гостевом доме. Поместье осмотрите завтра, при свете дня.

Хозяйка. В некрологе Мирддина упоминалось, что у него остались жена и сын, но в статье не назывались имена. Из письма она узнала о Янто, но о матери там ничего не говорилось. Чувствуя, как покалывает кожу, Эффи последовала за Уэдереллом внутрь.

Поставив чемодан, он принялся возиться с висящей на стене масляной лампой. Через пару мгновений вспыхнул огонек пламени, в свете которого Эффи смогла осмотреться по сторонам. В углу обнаружился небольшой деревянный стол и ванна, но основное пространство занимала огромная кровать с резными столбиками, которая на фоне крошащихся, покрытых лишайником каменных стен выглядела просто нелепо. Тонкий, полупрозрачный балдахин навевал мысли о паутине, на зеленом бархатном одеяле лежала, по меньшей мере, дюжина подушек, золотые кисточки на них поникли, как срезанные стебли пшеницы.

Все казалось каким-то изношенным, тронутым непогодой и выцветшим, как старая фотография. Внутри коттеджа оказалось даже холоднее, чем на улице.

– Электричества нет, – не стал ходить вокруг да около Уэдерелл и зажег вторую масляную лампу, висящую над дверью. – Но краны, как видите, работают.

Взглянув на два торчащих над ванной ржавых крана, Эффи ничего не сказала. Она вспомнила голос матери, потрескивающий на другом конце телефонной линии. «Ты вечно во что-нибудь влипаешь».

Закончив возиться с лампой, Уэдерелл протянул ей коробок спичек. Эффи молча взяла их.

– Ладно, утром я пришлю кого-нибудь за вами.

– Отсюда далеко до дома?

– Минут десять ходьбы, плюс-минус.

– Смотря по состоянию дорог? – Эффи попыталась выдавить улыбку.

– Смотря по множеству обстоятельств, – серьезным тоном отозвался Уэдерелл.

Потом он ушел, и Эффи осталась одна. Она ожидала услышать шорох травы под его ногами, но вокруг царила тревожная тишина. Ни стрекота сверчков, ни уханья сов, ни возни хищников за деревьями. Даже ветер утих.

Эффи выросла в Дрейфене, где беспрестанные гудки машин и звуки людских голосов становятся привычной частью жизни, и тишина казалась невыносимой – как будто в уши вонзили кинжалы. Она сделала глубокий вдох, потом судорожно выдохнула. Сейчас не время для слез. Сегодняшняя таблетка уже проглочена.

Стоя посреди сырого, холодного дома, Эффи размышляла, как быть дальше. Вариантов имелось не много, да и те не радовали. Можно попытаться, спотыкаясь в темноте, вернуться в Солтни, но тогда она окажется во власти скал, моря и того, что скрывалось в тумане. Эффи вспомнила о существе, метнувшемся через дорогу, и внутри все сжалось.

Впрочем, даже если ей удастся добраться до города, ближайший поезд будет только утром. А что потом? Возвращение в Каэр-Исель, старая комната в общежитии, пауки и мыльная пена, безуспешные попытки справиться с поперечными разрезами, и парни, обсуждающие ее в коридорах. А еще мастер Корбеник и заснеженный двор литературного колледжа, на который Эффи смотрела взглядом, полным зависти и тоски. Когда она позвонит матери, чтобы сообщить новость, та вздохнет и с облегчением скажет: «Спасибо, что поступила разумно, Эффи. У тебя и так достаточно проблем».

И пусть сейчас все это казалось предпочтительней, чем оставаться в Хирайте, до утра она все равно ничего не сможет предпринять.

Она открыла чемодан и переоделась в ночную рубашку, поежившись, когда пришлось встать босыми ногами на ледяной каменный пол. Достав второй пузырек, она, не запивая, проглотила снотворное, чувствуя, что не в силах даже пробовать, что там с кранами. Зажгла свечу на прикроватном столике и погасила масляные лампы.

Уже собравшись заползти под бархатное одеяло, она вдруг ощутила жуткий страх. Снова вспомнилось то существо на дороге – явно не олень, но и ничего человеческого в нем не было, в этом Эффи не сомневалась. Ей точно не померещилось. Она приняла розовую таблетку. Да и Уэдерелл все видел. Наверное, даже доктор с его медицинскими томами и стеклянными пузырьками не смог бы объяснить случившееся.

«А ведь сюда может ворваться что угодно».

Эффи подхватила свечу и, пытаясь выровнять дыхание, направилась к двери. Замка не было, но неимоверно тяжелая дверь оказалась обита железом. Проведя пальцем по поверхности, Эффи не обнаружила ни пятнышка ржавчины. Пусть все остальное в коттедже едва не рассыпалось от древности, но железо было новым.

Когда Эффи, спотыкаясь, вернулась к кровати с балдахином, в памяти всплыла фраза: «Я ждала Короля фейри на брачном ложе, но он не знал, что я надела железный пояс». Слова Ангарад звучали до боли знакомо, словно голос старого друга. От волшебного народа практически не существовало защиты, но железо все же помогало.

Достав из сумки экземпляр «Ангарад», Эффи нашла страницу, где когда-то подчеркнула этот отрывок. Мирддин явно пытался ее защитить, дать знак, оградить от чего-то.

Сунув книгу под подушку, Эффи натянула одеяло до самого подбородка. Вокруг томилась тяжелая, неподвижная темнота. Было очень тихо, лишь где-то капала вода – судя по звуку, довольно близко.

Эффи сомневалась, что в этой вязкой тишине вообще сумеет заснуть, однако снотворное сделало свое дело. Под звучащие в памяти слова Ангарад, чем-то похожие на колыбельную, она погрузилась в спокойный сон.

4

Что ж, остановимся на связи женщин с водой. Мужчины, упав в море, тонут. Женщины, коснувшись воды, преображаются. Отсюда возникает важный вопрос: превращение ли это или возвращение домой?

Из «Размышлений о воде и женственностив работах Эмриса Мирддина»,доктор Седрик Госсе, 211 год п. Н.

На следующее утро Эффи проснулась от скрежета железа о камень. Лицо намокло, ко лбу прилипли пряди влажных волос. Насухо утершись краем зеленого одеяла, она подняла глаза и обнаружила, что часть потолка промокла насквозь. Именно этот звук она слышала прошлой ночью, но не смогла понять, откуда он исходит. Должно быть, грязная, застоявшаяся вода капала на Эффи несколько часов, пока та спала.

Она все еще сидела в постели, пытаясь подавить отвращение, когда сквозь открытую дверь проник свет. Эффи тут же напряглась, почти ожидая, что в дверном проеме возникнут мокрые черные волосы и костяная корона. Однако на пороге стоял юноша с растрепанными ветром темно-каштановыми волосами, как ни странно – сухими.

Явно не Король фейри, но тем не менее незваный гость.

– Эй! – выдохнула она, натягивая одеяло до самого горла. – Что ты здесь делаешь?

Он даже не потрудился принять смущенный вид. Просто отступил к выходу на пару шагов и отвернулся, держа ладонь на ручке двери.

– Меня послал Уэдерелл, проверить, проснулась ли ты.

Похоже, Уэдерелл ей не очень-то доверял.

Эффи сглотнула, все еще прижимая одеяло к подбородку, и окинула взглядом парня, упорно смотрящего на улицу. Он носил круглые очки в тонкой оправе, слегка запотевшие от влажного утреннего воздуха.

– Ну? – буркнула Эффи. – Я не смогу переодеться, пока ты здесь.

Похоже, теперь его проняло. Он резко покраснел и, не говоря ни слова, вышел из дома и хлопнул дверью – громче, чем следовало.

Все еще сердясь, Эффи поднялась с постели и принялась рыться в чемодане. Даже одежда казалась какой-то влажной. Выудив шерстяные брюки, черный свитер с горлом и самые теплые носки, она быстро оделась и завязала волосы лентой. В гостевом домике не было зеркала. Эффи оставалось лишь надеяться, что глаза не слишком красные, а лицо не слишком опухшее. Пока что она умудрилась целых два раза испортить первое впечатление.