– Первый контур есть, молодцы. Приступаем ко второму контуру. Софи, готова?

– Да, мастер.

– Мари?

– Да, мастер.

Голос первой девушки звучал уверенно и спокойно. А вот голос Мари, которую я видел пока как размытый силуэт, заметно дрогнул неуверенностью. Не нравится мне это.

– Мари, не нервничай, все в рабочем порядке, – похоже, невидимый мастер тоже заволновался. И, явно подумав, решил все же произнести нечто мотивирующее: – Мари, ты делала это десятки раз на ментальном манекене, сделаешь это и на разумном существе. Ты сможешь, у тебя все получится. Готова?

– Да, мастер, – пискнула Мари.

Мда, до умения мотивирующих речей как у Аль Пачино в фильме «Каждое воскресенье», например, невидимому мастеру шагать как до Китая гусиным шагом. Я никого из них еще даже четко не вижу, но они меня уже бесят – все вместе и каждый по отдельности.

– Мари, внимание, понемногу отпускаю второй контур, будь готова перехватить.

Сразу после этих слов багряные всполохи по периферии зрения исчезли, вновь проявилась яркость красок окружающего мира, запахи, звуки, ощущение свежего ветерка на лице.

Полностью вернулось восприятие, но не контроль над телом, который по-прежнему удерживала неизвестная мне Мари. Целиком и полностью держала – меня так сковало, что я не мог шевелить даже глазами, смотрел четко прямо.

А сама Мари, кстати, уже не неизвестная – теперь вижу ее, стоит от меня слева. Совсем юная, по голосу правильно показалось, точно не старше восемнадцати. И в странном, учитывая происходящее, наряде: черный и полурасстегнутый приталенный китель с воротником стойкой, белая блузка, красная юбка чуть выше колен, белые гольфины чуть ниже колен. Очень похоже на форму частной школы или гимназии. Ну да, вот белая эмблема на красном лацкане кармана.

Справа от меня, как понимаю, Софи. Девушка в точь-в-точь такой же форме, да и вообще похожа на удерживающую меня школьницу как сестра-близнец. Только выглядит еще младше.

Но кроме этих двух, была на поляне и еще одна девушка. Полностью обнаженная, она лежала на животе прямо передо мной. Вернее, не лежала, а была кем-то уложена: ноги сведены вместе, руки раскинуты вбок и вверх, буквой «Y». Нагая девушка лежала на идеально круглой каменной плите алтаря – ничем иным это быть не могло. Низкая и массивная каменная плита на фоне изумрудной травы поляны выглядела здесь совершенно чуждой.

Лица жертвы – сомнений в этом никаких нет – не видно, его полностью закрывают рассыпавшиеся серебряные локоны. Причем невероятно густые, словно жидкий металл. Не седые, не белые или крашеные – самое настоящее серебро. Волосы очень длинные – как минимум до бедер, частично прикрывают наготу девушки. Но все равно по подростковой угловатости фигуры можно понять, что жертва передо мной еще совсем юная, как и проводящие ритуал гимназистки.

Не сразу я заметил, что нагая девушка лежит в бледно начертанных границах рисунка, словно выцарапанного на камне. Руки ее раскинуты по расходящимся в стороны лучам трехконечной звезды. В двух вершинах этой звезды, у ладоней нагой девушки, стоят Мари и Софи. В третьем, нижнем луче, где лежат ее сведенные ноги, стою я. Прямо за моей спиной – невидимый мастер.

Происходящее не нравилось мне все больше и больше. Эмоции уже прошли путь от настороженности до самой настоящей паники – которая накрыла бы меня уже давно, если бы не накатывающие от бессилия гнев, злость и раздражение.

Ритуал здесь происходит явно не очень хороший, как в фильмах ужасов. Только ритуалы из фильмов ужасов в темных и завешанных паутиной подвалах происходят, а здесь и сейчас – густая зелень, белые березки. Небо яркое, синее, птички весело поют, а рядом со мной две почти обычные школьницы. И что самое страшное – я просто ничего не могу сделать. Мне до сих пор даже глазами не пошевелить – смотрю строго прямо, без малейшего контроля над телом.

– Мари, поставь его на колени, – скомандовал управляющий ритуалом мастер.

Я бы этого мастера сейчас сам поставил, на колени и не только – вновь заметалась в груди не находящая выхода злость. Но я по-прежнему не мог ничего сделать, никак не мог сопротивляться чужой воле – мне оставалось только наблюдать за происходящим.

Мари подняла руки и, не сходя с места, делая плавные пассы, начала действовать. Физически она меня не касалась, но вокруг моих уже расставленных в стороны рук воздух уплотнился. Чуть погодя и вовсе проявились светящиеся фиолетово-лиловым энергетические жгуты, обмотавшие запястья словно плети. Самые настоящие веревки, сотканные из светящейся энергии. Более того, глаза Мари теперь светились таким же ярким светом – я подобное раньше только в фантастических фильмах видел.

Жгуты вились вокруг, фиолетово-лиловые всполохи я замечал уже совсем рядом с лицом. Похоже, у меня не только руки, но и шея, грудь, ноги – все тело обвязано этими энергетическими канатами. Цвет которых точь-в-точь повторяет цвет молнии, которая ударила меня совсем недавно на пляже южного океана.

Вот умные люди с пляжа ушли, а я, наоборот, к воде поперся. На язык попросилась знаменитая фраза главы российского МИДа, и я бы сейчас не удержался – если бы мог говорить.

Энергетические жгуты вокруг меня между тем исчезли – но ярким фиолетово-лиловым сиянием загорелись линии трехконечной звезды и идеально ровная окружность по периметру камня алтаря. Миг, и мы все оказались словно под куполом – березы по краю поляны, небо над головой, все оказалось за размытой полупрозрачной пеленой.

Мари, глаза ее так и горели фиолетово-лиловым, продолжала мною управлять. Голову с плечами вдавило как будто под прессом; ноги при этом не гнулись. «Да что она делает, у меня сейчас кости захрустят, а ноги в обратную сторону сложатся! Стой, дура, стой, тварина тупая!» – заметались мысли.

– Стой, стой, ты ему ноги сейчас сломаешь! – среагировал и невидимый мастер. – Мари! У него ноги могут сгибаться или сами, если ты правильно надавишь, или твоей волей – а ты же просто жмешь ему силой на плечи!

В голосе невидимого мастера слышались едва заметные нотки усталости. Сложно тупым что-то объяснять, особенно не по одному разу. А то, что проводящая ритуал Мари не отличается умом и сообразительностью, я уже давно догадался. И это подкинуло топлива в огонь бушующей в груди злости.

После окрика невидимого мастера мне по ногам сзади словно дубинкой ударили. Это было жестко – я с размаха рухнул коленями прямо на каменную плиту, частично попав по ступням нагой бесчувственной девушки. То, что она бесчувственная, понятно – от такого удара, будь она в сознании, невозмутимо лежать точно бы не стала.

Или она тоже не контролирует свое тело? Подумал об этом краем сознания – потому что основное восприятие заняла боль от удара коленями в камень. Но мне даже не закричать. Я и смотрю по-прежнему только прямо-вперед, не в силах даже едва шевелить глазами.

Контроль над телом у меня забрали, оставались только мысли и восприятие. И еще накатывающая волнами яростная злость на этих трех странных личностей, которые сейчас управляют моим телом.

Мои руки между тем деревянно поднялись, и раскрытые ладони уперлись в бедра жертвы. Некоторое время я дергался как болванчик и не очень понятно, что вообще со мной происходило. Просто с грацией полена лапал ягодицы бесчувственной девушки, без ума и без фантазии.

– У меня не получается, мастер! Я же говорю, что он тупой!

«Это я тупой?» – накрыло меня очередной волной злости.

Неожиданно я услышал, как негромко и пренебрежительно фыркнула стоящая справа Софи. Похоже, она явно была не согласна с оценкой ситуации от Мари.

– Мари, с таким отношением миньона мы не создадим.

– Простите, мастер. Я стараюсь, но говорю, как есть, – без чувства вины ответила Мари, говоря уже с погасшими глазами.

Она, похоже, не понимает, почему к ней вообще предъявляются претензии. Господи, как же хорошо на этом свете дебилам жить.

– Мари! – хлестнуло вдруг окриком мастера.

Похоже, в этот раз он крикнул с какой-то ментальной добавкой – внутри нашего купола аж грохнуло. Я реально вздрогнул всем телом – не сам, а как следствие того, что вздрогнула полностью контролирующая меня сейчас Мари.

– Ты маг-менталист, и в чужом теле ты замещаешь чужую волю своей. Это тонкая работа, это не грубая сила, Мари!

«Замещаешь чужую волю». Вот почему реципиент: цель ритуала – вытеснить мою волю, заменив чужой. Подчинить ментально и сделать слугой, если я правильно понимаю значение прозвучавшего термина «миньон».

Мастер между тем, похоже, потерял контроль над собой. Похоже, скопившееся – возможно, не за один день или даже месяц – глухое раздражение именно сейчас переполнило чашу его терпения и сорвало резьбу. Причем конкретно сорвало – потому что мастер из-за моей спины уже откровенно орал на подопечную, повторяя явно очевидные (для остальных присутствующих, полагаю) вещи:

– Ты выполняешь простейшую задачу создания миньона! Простейшую, Мари! Взять под контроль тело? Сделано! Подавить разум? Сделано! Отключить эмоции? И это сделано! Тебе просто нужно собрать волю реципиента в одном месте! Намотать ментальной привязкой как сопли на кулак, это же так просто!

Кстати, вот сейчас я – как бы ни было трудно признавать ошибку – понял, что не так уж Мари тупа и безнадежна. Потому что мастер явно ошибался – эмоции у меня точно не подавлены, злость в груди тому подтверждение. Да и насчет подавленного разума тоже спорно, я ведь вполне осознаю происходящее. Абсолютно трезво, во всей полноте картины, не теряя возможности мыслить и анализировать происходящее.

– Я не могу, мастер! Он постоянно ускользает! – повысила голос и Мари.

Она при этом взмахнула руками, на что зеркальным жестом отреагировал и я. Правда без грации, просто подняв руки дергано и неуклюже, как болванчик.

– Кур-р-рва мать, Мари! Не надо дергать его во все стороны!

– Я не дергаю! – защищающимся жестом выставила перед собой руки Мари, а я это зеркально повторил.

Сохраняющая спокойствие девушка Софи справа от меня при этом едва заметно усмехнулась.

– Мари! Почему реципиент у тебя выглядит как слабоумный дурак, который очень хочет женщину, но не знает, что с ней делать? Мари, ему ведь не нужно никаких знаний! Секс как средство размножения и насилие как средство выживания – это базовые навыки разумного человека вот уже сотни тысяч лет! Ба-зо-вы-е!

В этот момент я уже почувствовал, как мне слюной на шею сзади брызгает – орал мастер громко. Похоже, он сейчас отрывался за очень и очень долгое время, когда вынужден был терпеть глупость и капризы Мари.

– Спариваться для продолжения своего рода и убивать для пресечения чужого – два основных инстинкта! Направь ты просто наконец его волю на спаривание, пусть он трахнет эту девку, а потом заставь его ее убить! Концентрация подавленной воли на простейшей базовой задаче, что может быть проще! Просто собери его волю в одном месте, направь ее на жертву! А когда девка умрет, верни ему эмоции и в момент осознания произошедшего он будет беззащитен! Это такой ментальный удар, что выкинуть его волю будет проще, чем конфетку у ребенка отобрать! И все, у тебя есть подчиненный миньон! Это же просто, как два… как дважды два!

По мере того, как орущий и потерявший контроль мастер невольно раскрывал для меня суть происходящего, собравшиеся у меня в груди гнев, злость и раздражение уже превратились в самую настоящую клокочущую ярость. А после осознания того, зачем именно мы здесь с нагой бесчувственной девушкой, вообще перещелкнуло – я уже был готов убивать, голыми руками рвать этих ставящих опыты вивисекторов.

Если бы еще мог.

– Тебе понятно, что надо делать?!

– Да, мастер.

– Что тебе понятно, Мари?! – мастер, у которого заметно посвистывала фляга, все никак не мог успокоиться. – Что тебе надо сейчас сделать?