Мое предчувствие говорит мне, что вот так свободно торговать около Ленинградского Общества Коллекционеров у меня долго не получится. Ведь, граждане, искренне желающие создать мне побольше проблем скоро узнают, что я снова вернулся на прежнее место и что мне тогда ждать?

Ничего хорошего, как бы в тюрягу не загреметь.

Поэтому я снова еду на семичасовой электричке, появляюсь на месте в полдесятого и снова занимаю лучшую позицию в подъезде для осмотра окрестностей.

Снова не вижу конкурентов, спускаюсь и занимаю место рядом с тем же Вагифом, который радуется, обнаружив рядом своего помощника.

Он ничего не спрашивает, почему я выхожу из подъезда, наверняка, думает, что я тоже снял здесь комнату.

Снова один из парней собирает по рублю для внешней охраны, потом подхожу к нему и вижу интересный для меня диск со славной группой «Sweet» и что самое хорошее – это опять избранное, а не какой-то отдельный концерт.

Именно концерт я бы не стал покупать без прослушивания, а вот с избранным творчеством группы могу рискнуть. Есть у них несколько забойных песен, насколько я помню, поэтому имеется коммерческий смысл купить диск.

– Почем? Для своих? – интересуюсь я довольно небрежно и слышу, что за диск просят сто двадцать, однако, своему человеку отдадут за сотню.

Придется думать, сумма солидная и то, что удастся хорошо заработать на диске – я не совсем уверен, в любом случае, хорошо бы сторговать его за восемьдесят рублей.

Два с половиной часа торговли пролетели быстро, теперь я не так тщательно рассматриваю каждого заходящего в наш уютный дворик, понимая, что толпу милиционеров в форме с собаками часовые не пропустят никак.

Сегодня продажи упали в количестве, зато выросли в качестве, четыре книги принесли девяносто рублей, и я снова очень доволен выездом в город.

Тем более, смог продать один флакон туалетной воды за сорок пять рублей.

По привычному уже маршруту обхожу место, где меня могут встретить жаждущие мести гопники. Я сегодня не видел мужиков-конкурентов, думаю, заметив меня здесь, они точно придут поискать свои книги среди выложенных передо мной. Тут их ждет облом, почти все трофейные издания я уже продал, от них осталась всего одна книга и докопаться именно до нее у них вряд ли получится.

Хотя, это как знать, было бы желание.

Я, конечно, немного вырос, заматерел, стал гораздо серьезнее в ударной технике, да и новый дрын, заместитель заслуженного, стоит у меня за спиной, однако, как поведут себя обиженные мужики – не могу предсказать.

В любом случае они должны дойти до меня, посмотреть ассортимент и потом уже вызывать кого-то из группы поддержки и наказания или сами попробовать что-то мне предъявить серьезного.

Вряд ли посмотрят издалека и побегут вызывать поддержку, точно захотят сами засветиться, чтобы наглядно показать мне потом, от кого я получил жизненную оплеуху.

Перекусил перед электричкой снова за Балтийскими банями, в той самой классически советской котлетной, не удержался от такого удара по организму истекающими жиром котлетами. Смыл осадок парой стаканов сладкого кофе и как раз уселся в электричку, чтобы спокойно ехать, перечитывая очередную книгу.

Теперь пора съездить в Ленинград в будний день, чтобы подать документы в училище, отторговать еще выходные и потом я снова собираюсь в любимую деревню, уже купил билеты на начало августа.

Дома меня снова поджидает отец, чтобы рассказать, как прекрасно живется офицерам в позднем социализме, какие они получают льготы от государства и как их любят девушки.

В общем, все то самое, о чем я знаю досконально и в чем совсем не разбирается он сам, ориентируясь на понятия начала шестидесятых.

Приходится вступить в дискуссию с ним, чтобы раз и навсегда объяснить отцу, что нет никакого смысла объедать государство, поэтому занимать чье-то место в военной системе я не стану:

– Папуля. Кончай мне рассказывать о том, что ты хочешь сам. Я тебе уже десять раз говорил, что это не мой путь теперь. Сколько можно повторять?

Эх, как мне тогда не хватало этой уверенности в себе в том прошлом.

– Ты, вон, сам не смог удержаться на службе отличником и старшим сержантом? Не смог, – подначиваю я его.

– Да офицер попался принципиальный в электричке, когда я от матери возвращался из самоволки, – сокрушается отец.

Однако, теперь я знаю, чем могу поддеть его:

– Ну, а допустим, отпустил бы он тебя, ты бы закончил службу отличником БП и ПП, старшим сержантом, потом еще пять лет учился бы в Минске. Получал бы десять рублей денежного довольствия в месяц, думаешь, мамуля стала бы тебя ждать эти пять лет? Ждать, когда тебя в отпуск два раза в год отпустят? Если ты экзамены сдашь?

Отец молчит, это у него достаточно слабое место в планах.

– Нет, конечно! Так что радуйся, что залетел в самоволке, и я у тебя появился по жизни, да еще с моей сестрой. А так, выпустился бы молодым лейтенантом в двадцать семь с лишним лет, поехал бы в сопки или тайгу служить. В эти года у тебя уже появились дом и семья, хорошая работа. Училище хорошо заканчивать, совмещая его со срочной службой, а никак не после ее, это однозначно.

Отец все-таки не сдается, продолжает меня уговаривать не уходить из школы.

Я не выдерживаю и приоткрываю ему наше будущее немного:

– Мне сон приснился, что через десять лет закончится Советская власть и все очень сильно в стране поменяется.

Потом смотрю на его потрясенное лицо и прикладываю палец к губам:

– Только об этом сне никому. Это только сон, однако, со значением.

– А что же будет дальше? В твоем сне об этом говорится? – отец серьезно встревожен.

То ли от такого известия, а, скорее всего, от неадекватности сына

– Да смутно так, не понять особо ничего, – прекращаю я разговор, потому что смысла дальше что-то рассказывать нет.

Только родителей зря расстраивать, сейчас они еще могут отмахнуться от моих слов, только, десятое ноября уже не так далеко, точно не за горами.

Ведь нет ничего похожего на улицах или в головах простых людей. Это с приходом Горбачева, лет через шесть от наших дней появятся первые ростки перемен. По внешнему виду уже намекающие на какие-то косметические изменения в стране.

Вечером гуляем с Жекой по городу, встречаем Олега с приятелем и дальше идем вместе, травим анекдоты и смешные случаи на каникулах.

Вскоре на длинной прямой мимо Белых Песков встречаем Юлечку с новым парнем, ее лучшая подруга со своим тоже здесь. Я думал просто обменяться кивком со своей бывшей подругой, однако, она старательно отворачивается в другую сторону и не видит меня в упор.

Все-таки, зараза какая! Кто научил ее целоваться по-взрослому? Кто уберег от возможности стать женщиной? Когда она еще оказалась не готова к этому?

Ладно, придется напомнить девушке о моем существовании громким голосом:

– Добрый вечер, Юля!

– Привет! – слышу я от нее в ответ, и мы проходим дальше.

Оглядываясь назад, Жека замечает, что старшеклассники или кто они еще, остановились и, похоже, новый парень Юли хочет что-то доказать и предъявить малолеткам. Однако, сама Юлечка активно уговаривает его о чем-то, плотно прижимаясь грудью к парню с просительным выражением красивого лица, и он раздумывает нас догонять.

– Эх, Игорь, как ты умудрился прощелкать такую девчонку! – сокрушается Олег.

– Ничего, старина, даже самая красивая восьмиклассница, пардон, уже девятиклассница, не может дать больше, чем у нее есть, – глубокомысленно по-философски замечаю я.

И парни впадают в задумчивость, пытаясь понять, что именно я имею в виду.

– Опытному парню, – добавляю я.

– Ничего, Олег, будет и у тебя шанс пожить с такой шикарной девчонкой! – обнадеживаю я парня, – Я тебе обещаю!

Да, он будет, скорее всего, только – это старая любовь не ржавеет, а вот обладательница негласного титула – Мисс- 82 четвертой школы достаточно сильно к тому времени потеряет как во внешности, так и в репутации.

– Игореха, ты здорово раскабанел за последнее время, – замечает Олег, который давно уже меня не видел.

Здорово, это не то слово! Добавить восемь кило боевого веса, почти не изменившись в росте – это, однозначно, настоящий подвиг для такого бывшего дрища.

Я в своей фирменной футболке и кое-какие бицепсы вылезают из ее узких рукавов, да и вообще, я стал зримо крупнее. Не удивлюсь, если и это одна из причин, почему новый Юлечкин ухажер довольно быстро передумал догонять нас.

Был бы я в прежнем весе и сложении, обязательно вернулся спросить, кто я такой, чтобы так нагло здороваться с его красивой подругой.

Естественно, и сама Юля знает, чем ему это грозит, поэтому не собирается смотреть на очередное уничтожение авторитета теперь уже своего нового парня.

Гуляли допоздна, даже Саню Кирпоноса встретили около ДК, как всегда с хорошенькой подругой. Кивнули друг другу уже как приятели:

– Игорек, ты будешь в понедельник на трене? Есть, что новое? – интересуется главный авторитет обоих ПТУ нашего города.

– Куплю новый диск на следующей неделе, только, – подумав, отвечаю я, – Кассета нужна нормальная. Или хотя бы МК-60.

Саня кивает, показывая, что понял насчет кассеты.

– Ну, точно, у кого-нибудь в путяге отберет, – понимаю я, – Хотя, какая мне разница?

Всю неделю я усердно надрываюсь в зале, а в свободное время пишу бобины с магнитофона уже Жеки. Ему тоже купили такую Астру-209, как у меня, теперь меньше проблем с перезаписью, советский тяжелый магнитофон сейчас только до соседнего дома приходится носить.

Продал за это время семь бобин, записал на купленную кассету свои диски и готов к поездке в ЛОК. Правда, на некоторые пришлось в цене уступить. Продавать приходится только по семь рублей сверху, про такие цены мне уже настойчиво говорят покупатели. Пора бы еще ассортимент записей расширить как следует, только, дисков не напасешься новых, проще с тех же бобин или фирменных кассет музыку писать.

Демпингует кто-то в городе, впрочем, я и сам понимаю, что цена у меня слишком высокая для уже солидно распространенного в обществе альбома.

Однако, пришлось мне еще прокатиться почти вхолостую в Ленинград, подать документы в приемную комиссию новой альмы-матер строго в приемные часы, как я узнал в объявлении на информационной доске училища.

Ох, и трудно живется без интернета советским гражданам, как, впрочем и всем остальным.

Посидел в небольшой очереди среди почти одних девчонок, переглядываясь с самыми смелыми и уже созревшими к взрослой жизни. Познакомился с парой нормальных парней, которые решили сделать желание и умение готовить своей профессией по жизни.

Комиссия приняла мое свидетельство о рождении, аттестат за восьмой класс и здорово удивилась, что такой почти хорошист хочет учиться по профессии повар-кондитер.

– У нас в группах почти одни девочки. Ты сможешь с ними общаться нормально? – явно, что кто-то из преподавателей, осуществляющих прием, видя мои недешевые по нынешним временам обувь и футболку, считает меня мажором.

А мажоры в таких местах попадаются только в училищах, которые готовят специалистов на суда, ходящие в загранку. Здесь, в обычной путяге им делать особо нечего.

Я так и думал, что привлеку внимание этими вещами, однако, переодеваться в сандалии и советскую футболку не стал, лучше произвести на сокурсниц сразу благоприятное впечатление, ибо, самое первое впечатление – оно самое сильное.

– Конечно, смогу. Я еще в школе библиотекарем работал, могу и здесь попробовать, – сразу поднимаю я ставки, чтобы развеять всякие сомнения насчет своей приличной сущности.

Библиотекарь – изначально воспитанный и приличный юноша, да еще комсомолец, о чем меня дополнительно спросили.