– Вернулся дальний дозор. На земли нашего рода вошло кочевье другого колена.

– Договориться удастся? – для проформы поинтересовался Асланбек, в душе надеясь на отрицательный ответ.

– Нет. Это род, который враждовал с нами. На Большом Кругу наши воины часто проливали кровь друг друга. И только власть верховного хана не позволяла пролиться большой крови.

– Насколько большая орда?

– По словам дозорных – до тридцати сотен воинов.

Это значительно осложняло ситуацию. Но отступать и просить помощи у князя Асланбек не хотел.

– Надо думать! Сколько им идти до нас?

– Пять дней.

– Тогда сейчас снимаемся и уходим на север, отклоняясь от пути, по которому сюда пришли, на закат. Станем на ночевку – собирай сотников.

За остаток дня прошли немного. Коровы с телятами – это не лошади. Остановились в распадке с протекавшим ручьем, обеспечив водопой. Как только был поставлен ханский шатер, все собрались в нем. Дождавшись, когда женщины разложат мясо, расставят кувшины с кумысом и уйдут, совместили совет с ужином. Результатом совета стало то, что с рассветом кочевье двинулось в том же направлении, и вместе с ним ушли женщины и самые юные воины. Одновременно в сторону города, ведя в поводах по две подменные лошади, поскакала пара гонцов. Город нужно было предупредить в любом случае.

С ханом осталось шесть сотен воинов. Постояв и посмотрев вслед уходящему кочевью, Асланбек махнул рукой и, повернув коня, тронулся в противоположную сторону. За ним двинулись и остальные, постепенно сбиваясь в сотни. С каждым воином шло по три подменных коня. Войско навстречу врагу шло шагом, сберегая конские силы. Именно от них зависела победа над многочисленным врагом.

Через три дня неторопливого движения с продолжительными ночевками, его разъезд впервые столкнулся с разведкой противника. Учитывая, что люди Асланбека этой встречи ожидали, а пришлые нет, результат первой стычки был предсказуем. Захваченный раненый «язык» показал, что хан их орды, оценив повстречавшиеся на пути следы, решил преумножить богатство рода. Зная, что род, кочевавший здесь, на Большой Круг не прибыл, хан еще зимой решил захватить эти кочевья. Следы же указали, что род – владелец кочевий, еще жив, но, не прибыв на Большой Круг и не выплатив ясак Верховному хану, фактически стал вне закона. И этим следовало воспользоваться. Обилие коровьего помета подсказало, что жертва от преследования уйти не сможет. Поэтому орда сократила время ночевок и ускорила движение по оставленным следам. Пленный подтвердил, что в орде с учетом юношей, ставших воинами в этом году, почти тридцать сотен.

После допроса пленному была подарена быстрая смерть, и сотни разъехались по степи по разным направлениям, согласно принятому плану.

На следующий день орда, вошедшая на земли чужого кочевья, не смогла сдвинуться с места ночевки. Прямо с утра по всей степи, окружавшей кочевье, были уничтожены разъезды. Практически все воины атакованных разъездов были убиты из засад. Спаслось лишь несколько воинов, со слов которых хан так и не смог понять, кто их атаковал. Те, кто сумел уцелеть и сбежать из скоротечных схваток на близком расстоянии, утверждали, что это люди рода, на чью землю они пришли. Но в непривычной, очень хорошей и ценной, и главное, одинаковой броне. Какой у них не могло быть по определению. И судя по потерям, вооружены эти воины были очень хорошими луками. Самих луков никто, естественно, не видел, а вот стрелы хана впечатлили. Он даже не подозревал, что можно их сделать настолько одинаковыми. Но главным была дальность стрельбы, значительно превосходившая привычные луки. Против десятка разъездов орды каждый раз выступало от трех до пяти десятков этих безвестных врагов.

На ночь орда выставила усиленное охранение. Спать которому не пришлось. Всю ночь рядом с кочевьем появлялись, обстреливали издалека и исчезали вражеские всадники. Утром орда, оставив треть на охране кочевья, двинулась по следам врагов, выбрав самые многочисленные. Следы уходили на север, петляя, периодически разбегаясь и сходясь снова. Иногда сливаясь со следами ранее прошедшего здесь стада. Но опытные следопыты снова находили их и продолжали идти по следу.

А потом их догнал гонец. Враги атаковали оставленное кочевье. По словам гонца, врагов было в два раза меньше, однако они не побоялись вступить в бой. И начали его, забросав защитников кочевья тучами стрел на немыслимом расстоянии и поражая в основном лошадей. При попытке сблизиться нападавшие обратились в бегство. Впрочем, не прекращая обстрела погони. Догнать их не удалось. Меняя заводных коней, они оторвались от погони. Нанести урон их коням не удавалось по причине недостаточной дальности стрельбы погони из луков. Поэтому погоня вынуждена была вернуться к кочевью. Нападавшие снова обстреляли кочевье, и история повторилась несколько раз. Когда количество защитников из-за ранений сократилось до пяти сотен, защитников сначала привычно обстреляли, но в очередной раз к бегству не прибегли. Наоборот, стрельба велась примерно до середины перестрела обычного лука. Причем каждый воин успел выпустить до пяти стрел, после чего они ударили в сабли. Оказалось, что у нападавших острые и тяжелые сабли, разрубавшие воина в кожаном доспехе чуть не до пояса; прочный стальной доспех, державший удар, и умение биться как в строю, так и вне строя.

В конце рассказа гонец пал на колени и сказал, что кочевье захвачено врагом. У хана потемнело в глазах. На ощупь он вытащил саблю и не глядя ударил ею гонца. Удар не получился, он это понял по крикам тяжелораненого, но ему было все равно. Гонца добили телохранители. Непослушными губами он отдал приказ возвращаться к кочевью.

Пока орда в молчании неслась к кочевью, перед глазами каждого воина вставали картины убитых и порубленных детей, растерзанных жен и дочерей. Таков был обычай их войн. И каково было их удивление, когда кочевье их встретило дымом очагов, шумом табуна и плачем сотен женщин над телами убитых воинов. И ни одного убитого ребенка или женщины! Это было невероятно! Воины спускались с коней, падали на колени и возносили благодарности всем известным богам за спасение близких.

Раненые, оставшиеся в живых, рассказали, что враги в жестокой схватке победили их, добили тяжелораненых, взяли несколько десятков пленных, но не стали добивать легкораненых и не тронули женщин и детей. Их хан лично объехал и осмотрел кочевье, после чего враги, забрав свободных лошадей, ушли на север.

– Кто это? Вы их узнали?

– Да. Это утигуры, но хан у них другой. Не нашего народа. Их шесть сотен.

Говоривший воин помолчал, а потом добавил:

– Их хан сказал, что это их земля. И все пришедшие без его разрешения или разрешения князя, которому он служит, будут убиты. Он сказал, что ты, хан, пока можешь уйти и увести свой род. Но стадо ты должен оставить. Это теперь его стадо.

Хана охватило бешенство. За сегодня на глазах всей орды его унизили три раза подряд! Первый раз – обманув его, разобщив войско и разгромив его часть. Второй – не тронув кочевье, уже заранее посчитав его своим. И третий раз, предложив стать трусом и потерять честь.

Говоривший отшатнулся, увидев, как залило бешенством глаза хана, и он судорожно схватился за черен сабли. Однако сотники перехватили ханские руки, и его ближник сказал:

– Не надо, хан! Нам теперь каждый воин нужен. Не враг он тебе.

Успокоившись, хан распорядился оставить тысячу в кочевье, а другой, сменив коней, идти с ним по следу врагов.

След, отойдя от кочевья на север, снова начал делиться и петлять. Помня о произошедшем сегодня утром, хан не решился отходить от кочевья далеко. Как выяснилось, враг даже меньшим количеством за счет обмана способен побеждать. Поэтому в кочевье вернулись задолго до темноты. Распорядившись выставить усиленную сторожу, хан удалился в свой шатер.

Утром все повторилось вновь. Ночные дозоры все были атакованы. И хотя враг не решился вступать в схватки с ними, потери у них были. Утром хан, выйдя из шатра, увидел в отдалении, за пределами дальности луков, ровную шеренгу врагов. Воины орды встретили хана в седлах, готовые к бою. Хан понимал, что произойдет далее, но не мог поступить иначе. Вскочив в седло, он вынул из ножен богато украшенную саблю, доставшуюся ему от предков, и, вытянув ее в сторону врагов, издал боевой клич. Воины поддержали его, и конная лава начала разбег. Враги успели выпустить по четыре стрелы каждый, прежде чем повернули коней и бросились в бегство. Четыре раза на орду пролился дождь тяжелых стрел, выбивая из войска воинов и коней.

А далее началась гонка по степи. И догоняющие и убегающие стали вытягиваться в колонну. Причем воины хана на лучших конях стали догонять худших коней врага и между ними завязалась активная перестрелка. Попадали главным образом в коней приблизительно с одинаковым результатом. Иногда воины обеих сторон успевали сменить раненого коня. Иногда нет. Упавших врагов арканили те, кто скакал сзади, чтобы догоняющие не теряли темп. Хан мчался во главе погони, окруженный десятком телохранителей. Это было понятно – у него и его охраны были лучшие кони. Однако охрана редела. Несколько воинов, потеряв боевых коней, успели пересесть на заводных, но те не выдержали темпа погони и отстали. Несколько были ранены и не смогли продолжить погоню.

Хан, в третий раз сменив коня, вырвался вперед. Спина пригнувшегося к холке врага маячила в сотне шагов впереди, и хан, закусив от нетерпения губу, посылал стрелу за стрелой, приподнимаясь на стременах. Убегающий враг периодически оглядывался, и тогда хан видел его скуластое желтое лицо с раскосыми глазами. Он был не утигур. Внезапно, что-то решив для себя, узкоглазый сменил посадку, развернувшись в седле лицом назад. Хан приподнялся на стременах, растягивая тетиву лука, и в этот момент почувствовал тупой удар в грудь. Он опустился в седло и растерянно посмотрел на оперение стрелы, торчавшей из его груди. Конь, почувствовав, что хозяин перестал его подгонять, начал замедлять бег. Секундами позже хана догнали отставшие на несколько шагов нукеры. Увидев произошедшее, они с двух сторон поддержали терявшего силы хана, замедляя бег коней и поворачивая их назад. Погоня закончилась.

Асланбек, скакавший в середине растянувшихся сотен, узнал об этом минутой позже. Колонна его сотен замедляла бег, воины меняли коней, давая отдых наиболее уставшим. Асланбек свернул влево и, поднявшись на пригорок, приник к биноклю. Картинка прыгнула к нему. Он ясно видел, как вражеские воины сняли с коня человека со стрелой в груди. Глядя, как бережно и осторожно они его снимают, понял, что кто-то из его воинов ранил хана орды. И судя по длине стрелы до оперения, рана была сквозная.

«Не жилец!» – решил про себя Асланбек. И облегченно вздохнул. Дело сделано – он победил! Хотя еще сегодня утром все висело на волоске. Да, его воины блестяще выполняли принятый план. Да, потеряв с десяток бойцов и несколько десятков лошадей, он уничтожил треть орды. Но его люди были измотаны бессонными ночами, беспрерывными схватками, набегами, погонями не меньше противника. И что хуже всего, начали не выдерживать кони. Они не успевали отдыхать, хотя каждый воин имел по три заводных коня, кроме боевого. И не устрой сегодня хан орды этой безумной гонки, через несколько дней Асланбеку пришлось бы смириться и выводить орду на засаду, которую готовил гарнизон города. Результат такой засады они все видели год назад. Но Асланбек снова бы остался на вторых ролях. Но сегодня удача была на его стороне. Он подал команду, и его сотни двинулись к самой дальней стоянке. Каждая своим путем. Раненому зверю нельзя давать шанса на месть.