– Есть шанс проскочить и уйти в тыл к бандерлогам. Если сейчас рвануть, ночью, все шансы на нашей стороне. Можно и одним танком. Терпеть такую проблему в тылу они не будут, хватит и слабого удара, начнут отходить. А то и побегут. Я правильно понял, с утра планируется атака на позиции укропов?

– Догадливый.

– Я бы за ночь рванул в тыл и по артиллерии их поработал. Парни жаловались, бьют по ним не жалея снарядов. А утром уже с тыла ударил по тем, что тут в обороне стоят. Ночью самое то работать, укропам она мешает, нам поможет. У меня коптер с камерой для ночных полётов.

– Вижу.

– Здесь с западной стороны для прорыва место не самое удачное, болото от поймы речки, укропы это тоже понимают, серьёзных сил тут нет, лёгкая пехота и вот тут, похоже, ПТУР. Проскочим по краю у леса. Тут вот след чего-то прошедшего гусеничного, значит, пройти можно, возьмём ближе к опушке, подавим костяник, но пройдём, тут вырываемся на поле, выскакиваем на дорогу и рвём дальше. Проходим мост, и дальше позиции артиллерии. Они точно позиции имеют у дороги, по сторонам, чтобы быстро уйти от ответки, разнесу их и вернусь к мосту. Нельзя давать взорвать его. Я немного в сапёрном деле понимаю, гляну, что там на опорах. Если что есть, да наверняка есть, сниму. Дальше не дам укропам выйти к мосту, встану на его защиту.

– Опасно слишком, – явно колебался ротный.

Похоже не рискнёт, тут авантюрный склад ума нужен, как у меня, а тот прагматик, рисковать не любит, но и план шикарен: если получится, мы тут между речкой, мостом и оврагами запрём два батальона с техникой.

– Без пехоты танк лишь одна большая мишень.

– Товарищ капитан, да что вы? Уж поверьте, моя машина и один в поле воин. Поверьте, если бы не был так уверен в плане, я бы не рискнул. Я не хочу терять свой первый экипаж и мой первый танк. Тут же есть шикарная возможность малыми силами откинуть противника, а то и взять его в огневой мешок и уничтожить, уйти они смогут только пешком и по оврагам.

– М-да, задачка.

– Чёрт! – выкликнул я и, положив пульт управления коптером на надгусеничную полку танка, стал работать с пультом обеими руками.

– Что там? – спросил ротный и засопел у меня над плечом, глядя на экран.

– С тыла к позициям боевиков выходит одиночка. Похоже, кто-то из наших.

– Разведка?

– Вроде нет… Ну точно, круглый шлемофон на голове, комбинезон. Лётчик.

– Из русских, значит, мы авиацию тут не использовали, да и мало её у нас.

– О, так он там не один, следом ещё двое, тоже летуны. Один ранен, второй помогает идти. Видимо тот, что впереди в дозоре, разведку осуществляет.

– Да, вижу, – сбоку глядя на экран, пробормотал капитан. – И идут как раз на пути твоего плана прорыва. Болото точно проскочишь?

– Зуб давать не буду, но уверен, что проскочу.

– Вот что, – ротный, похоже, всё решился, а обычно он не менял планы, и стал резкими командами отдавать приказы: – План твой реализуем. Работаем. Рота тебя поддержит, шумом прикроем рывок. Летунов подберёшь, спрячешь в лесу, отдашь им спальники и тент, еды. Мы как оборону прорвём, их заберём. Через десять минут выходим на позиции, и ты идёшь на рывок. Твоя основная цель – артиллерия, сегодня днём они нас тут серьёзно душили, дивизиона два ствольной артиллерии работало, да батарея «Градов». Найди их. Всё понял?

– Так точно, – внутренне радуясь, сказал я.

Если бы не летуны, капитан точно бы зарубил мой план, не рискнул бы он, а так осталось только благодарить неизвестных летунов за их появление. Я рванул за парнями, стал поднимать экипаж, коптер уже возвращался, там автоматика, так что мы всё быстро свернули и возвратили в танк, мехвод запустил движок; задачу я уже поставил, парни заметно волновались, задание опасное, боевой опыт только у меня и мехвода, но работали уверенно. Вернув коптер, я забрался на место командира и, командуя механиком, направил танк следом за остальными. Мы третьими в колонне были. Наши парни из пехоты, поднятые шумом, как и сами укропы, уже готовились. Движки громкие, издалека слышно, вот так с ходу танки открыли огонь, выезжая из леса на поле. Били по вспышкам ответных выстрелов, пехота подержала стрелковым вооружением, станковыми гранатомётами, а я, командуя мехводом, тот мало что видел со своего места, на пределе, мы по полю до сорока километров в час разогнаться смогли, тяжело, но удалось, проскочили поле. Мелькнул окоп под нами, мы перевалились через него, мелкий окоп, с водой на дне, и, давя кустарник, объехав болото, вырвались на оперативный простор. Я же говорил, сил тут у боевиков и не было по сути, мы в оперативном тылу местной обороны. Об этом я сразу сообщил капитану, поинтересовавшись, нет ли у наших потерь с этой разведкой боем в ночи. Тот ответил, что один кадр смог ракету ПТУРа словить в передок, за что получит нагоняй, но все целые, машины уже отвели в укрытие. Правда, артиллерия укропов начала бить по квадратам, видимо пожаловались им те, что в окопах сидели. Кстати, за кормой было светло как днём, десятками осветительные ракеты пускали, откуда только нашли столько?

Покинув лесок, переваливаясь на неровности дороги, рыча движком, мы было съехали на поле, как я заорал:

– Стой! Давай назад помалу.

К счастью, смогли вернуться назад, а наводчик спросил:

– Что там?

– Пашня раскисшая, хуже болота. Мы бы тут точно увязли. Придётся объезжать по краю леса, к дороге выруливать.

Что нам предстоит, парни уже знали, у танка их построил перед выходом, просветил и про лётчиков, и про то, что мы артиллеристов отлавливать будем. Обычно они часто избегают возмездия, кары получают при контрбатарейной стрельбе или если русские летуны накроют при движении, а так при наступлении первыми драпают и успевают уйти. Пока же танк развернулся на траве у опушки, срывая дёрн, комками, и мы покатили дальше, стараясь держать предельную скорость. Артиллеристов уже наверняка просветили, что к ним в тыл проскочил одиночный танк, могут и свернуться. Сам я сидел в открытом люке, крутил головой, контролируя обстановку и управляя мехводом, тот как ничего не видел, так и продолжал не видеть, фару мы не включали. Да, у мехвода имелся прибор ночного видения, но ночь тёмная, и тот особо не помогал, а инфракрасный фонарь был повреждён. Надо будет починить Силовой Ковкой, там внутреннее повреждение, от тряски проводок отошёл. Тут наводчик снова нарушил молчание:

– А что с летчиками?

– Они с другой стороны поля, от речки идут. Пересекли бы поле, и как раз на них бы вышли. Придётся по дороге поле объезжать.

Так и двигались, тут и прибор ночного видения у механика заработал, починил я, смог дотянуться, стало легче. Мы выбрались на дорогу, ствол как был у нас холодным, так и оставался, полный боекомплект, четыре снаряда, что потратили днём, вернули на место. Так и гнали по разбитому асфальтовому покрытию, набрав скорость пятьдесят километров в час. Позади разлетались крупные лепёшки грязи, но чем дальше, тем меньше. Километр где-то мы проехали, и я велел скидывать скорость, был съезд на полевую дорогу, по ней доехали до летунов, тут метров триста от дороги, они в овражке укрылись, надеясь, что мы их не увидим. Танк встал, двигатель негромко заурчал, и я крикнул:

– Эй, летуны, можете выбираться, мы за вами!

– Вы кто?! – расслышал я крик в ответ, между нами метров сорок было, в принципе перекрикиваться можно.

– Танкисты, корпус ДНР. Я подойду, не стреляйте.

Наводчик, подхватив свой автомат, прикрывал меня из своего люка, я же, спустившись, при мне один пистолет был, быстрым шагом подошёл к летунам.

– Сержант Серов, командир танка триста двенадцать, батальон «Дизель». ДНР. Вот мои документы.

Старший из летунов фонариком изучил моё удостоверение, убедившись, что всё точно, даже обнял. Они, оказывается, вторые сутки тут бродят, все трое простыли уже, штурман ранен осколком. А вот как тут оказались, не сообщили, видимо проводили какую-то секретную высадку. Это был экипаж транспортного вертолёта, и сбили их ракетой при возвращении. Позапрошлой ночью. А мост, что нас интересовал, прошли спокойно пару часов назад, как стемнело, его не охраняли. Уже интересно. Танк развернули. И пока наводчик быстро нарезал бутерброды (пригодились хлеб и сало, да и чеснок с луком, с ними вкуснее), летуны жадно насыщались, пайки у них закончились, а я пообщался со старлеем, он был командиром погибшего борта. Аварийная посадка после попадания зенитной ракетой. Вертолёт сами подожгли, чтобы противнику не достался. Так вот, пока наводчик нарезал бутерброды, а мехвод наливал чай из моего термоса, тот ещё горячий был, движок танка молчал, сам я, перевязывая раненого штурмана, из всех только я был неплохо обучен оказанию медпомощи, ну и параллельно пояснял ситуацию:

– Вообще план такой, прорваться в тыл одиночному танку и на максимальной скорости по дороге идти в тыл, найти артиллерийские позиции и уничтожать их. Хотя бы половину ствольной артиллерии, если повезёт, выбьем. План хотели зарубить, но тут с помощью коптера мы вас рассмотрели, так что план вступил в силу. Моя идея, моё и исполнение. Вон на передовой укропы всё не успокоятся, ракеты пускают и стреляют. В принципе, то, что мы выбьем укропскую артиллерию, шансы малы, свалят скорее всего, чаще танк отправляли, чтобы тыл противника расстроить и тех, кто в обороне сидит, легче сбить было. Да и мост целым взять приказ стоит. По поводу вас, выдать спальники и еды, передать приказ вам переждать в лесу, наши завтра-послезавтра возьмут эти территории, там сами выйдете или вас наши найдут. Знают о вас.

– Интересный план, – сказал старлей, допивая чай из кружки. – А с нашими связаться, чтобы вертолёт для эвакуации выслали?

– Хм, можно и так, но тут укропы серьёзно нами растормошены, могут и его сбить, перехватив наше сообщение. Я же предлагаю свой план. Едете с нами, на корме. Как только мы находим артиллеристов, оставляем вас и бьём противника. Причина – трофеи, я планирую взять технику, а у меня некому её перегонять. Поработаете водилами. За это получите долю в трофеях.

– Не понял, что за доля?

Вопрос так и висел в воздухе. Тут интерес был не только у летунов, но и у моего экипажа. Так что озвучил старлей мысли всех.