– И пока она будет отдыхать, подготовьте её. – Он жестом подозвал не решавшихся приблизиться к нам горничных, возвысил голос: – Полин и Минна займутся твоими вещами, дорогая, и принесут тебе обед. Я ненадолго отлучусь в управление. Увидимся вечером.

– А к лекарю тебе не надо? – спросила я тихо, когда он ко мне приблизился.

– Лекарь подождёт. – Он приобнял меня, лишь на пару мгновений, но и их оказалось достаточно, чтобы я напряглась и снова испытала страх Раннвей, смешанный с моим… не страхом. Каким-то другим чувством, которому я пока не могла подобрать название. Да и не пыталась. Как уже сказала: мне это не надо.

Ощутив тёплое прикосновение губ к виску, лёгкое и мимолётное, поспешила отстраниться, и взглядом дала понять дракону, что на такую игру на публику мы не договаривались.

Никаких поцелуев и объятий.

– Отдыхай, Раннвей.

– В твоей кровати, – зачем-то ляпнула я и снова почувствовала горячее дыхание у виска.

Уловила смешинки в чуть хриплом голосе:

– Уверен, моя кровать тебе понравится. До встречи за ужином, дорогая.

Бросив на меня последний взгляд, Делагарди вернулся в машину. Вернер поспешил занять место водителя, а я осталась с неким Бальдером и двумя молоденькими горничными, удивлённо хлопающими глазами.

Эндер Делагарди

С Эдвиной бывало непросто, но я научился справляться с ребёнком, который незаметно, словно по волшебству, превратился в подростка. Уже почти девушку… Порой капризную, порой своенравную, но в то же время добрую и отзывчивую с теми, кого она любила. Яркая, смелая, иногда даже слишком – это точно было у неё от матери. Терес всегда была полной противоположностью Раннвей.

Прошлой Раннвей…

Я нахмурился, поймав себя на том, что снова думаю о фальшивой жене, вместо того чтобы сосредоточиться на насущной проблеме – отношениях Жени с девочкой. Как же хотелось избежать «военных действий»…

Эдвина любила воевать. В основном с гувернантками, незаметно сменяющими друг друга. Прошлая ушла две недели назад, и ушла – это ещё мягко сказано! Сбежала, даже не попросив рекомендаций. Нынешняя, судя по настрою младшей Фармор, тоже долго не протянет. А значит, придётся снова озаботиться поисками воспитательницы и надеяться, что девочка не станет вести себя точно так же с Раннвей.

Вспомнив разыгравшуюся у меня на глазах отвратительную сцену, мрачно усмехнулся. Стоит опасаться, что против Жени в ход пойдёт самая тяжёлая артиллерия. А ведь я действительно верил, что Эдвина обрадуется возвращению тёти. Наивный! Или слепой… Даже не предполагал, что её так сильно ранило исчезновение Раннвей четыре года назад.

Оставалось надеяться, что у моей «жёнушки» крепкие нервы и неисчерпаемое терпение.

К сожалению, капризы Эдвины были не единственной головной болью. Я был бы рад забыть об искажённом, который чуть не отправил меня на тот свет. Был бы рад вычеркнуть из памяти слова иномирянки о странной тени, но проблема от этого не исчезнет. Что отразить в отчёте? Рассказать о некоей сущности, управлявшей искажённым? Сам я её не видел, а говорить правду о зрящей с уникальным талантом мне не выгодно. Она нужна мне, но стоит Экебладу узнать о её способностях, и даже моё положение не поможет девчонке.

Нет, не сейчас. Пока я в ней нуждаюсь, никаких теней-кукловодов в отчётах.

К тому же Женя могла ошибаться. Её чуть не убили, на её глазах искажённый чуть не уничтожил меня, а потом и я добавил, как вишенку на торте, – вырванное сердце чудовища. От такого что угодно может померещиться.

Да даже без всяких эфемерных кукловодов эта девушка могла заинтересовать управление. Способность видеть умерших, говорить с ними – редкий дар. Продолжи Женя выступать в театрах, и рано или поздно ею заинтересовались бы. Скорее рано, чем поздно. Она бы получила работу, на которую была бы вынуждена согласиться – зрящих выгодно использовать в расследованиях.

Вот только век зрящих недолог. Изо дня в день пропускать через себя боль, страх, мучения жертв убийств – даже самые сильные быстро сдавали. Те двое зрящих, с которыми я пересекался по долгу службы, вот уже который год лечатся в госпиталях для умалишённых. И неизвестно, вернутся ли когда-нибудь хотя бы к нормальной жизни, не то что на службу.

Иномирянку такая работа быстро подкосит. А потому надо придумать ей простую, скучную способность, которая у сплетниц вроде Шанетт не вызовет ничего, кроме зевоты.

– Приехали, эйрэ.

Голос Вернера вернул меня в реальность.

– До вечера свободен, – отпустил я водителя, выходя из паромобиля, и предупредил: – Заберёшь меня в семь.

– Слушаюсь, эйрэ.

Машина зашелестела колёсами по мостовой, а я направился к серому трёхэтажному зданию – Главному следственному управлению Кармара. Экеблад наверняка захочет меня видеть. И отчёт, уверен, потребует сегодня же. Интересно, труп уже привезли? И когда Свен за него возьмётся?

Была ли тень или Жене просто померещилось, но с искажённым было явно что-то не так. Оставалось надеяться, что вскрытие поможет понять, что, харг побери, с ним случилось.

Глава 9
Всё тянется из прошлого

Женя Исаева

– Леди желает принять ванну?

Я рассеянно кивнула, даже толком не понимая, о чём меня спрашивают. Мысли были заняты другим: как прожить год в доме, в котором меня ненавидят? Как будет вести себя Эдвина? Чего от неё можно ожидать? Почему-то, когда сюда ехала, представляла племянницу Делагарди нежной чудесной девочкой, тихой и вежливой. Увы, явь не имела ничего общего с мечтами.

– Изволите обедать в своих покоях или в столовой? А может, на террасе?

Конечно же, здесь есть терраса. И вполне возможно, что не одна. Пока поднималась наверх, следуя за дворецким, успела отметить богатое убранство дома, высоту потолков и размеры хрустальных люстр. А сколько же в них висюлек…

– Леди…

Я встрепенулась и посмотрела на Бальдера:

– Согласна на всё.

– На обед в комнате, столовой и террасе? – с сомнением уточнил он, явно задаваясь вопросом, как леди собирается обедать в нескольких местах одновременно.

– В комнате, – улыбнулась ему, в ответ почему-то получив удивлённое выражение.

Может, Раннвей никогда никому не улыбалась? Или считала, что её улыбки – роскошь, которой прислуга недостойна? Надо будет расспросить о её поведении с домочадцами Делагарди.

Сделав себе пометку в памяти, последовала за степенно вышагивающим дворецким по широкому коридору. Не знай я, где нахожусь, и могла бы запросто решить, что в музее. На стенах, затянутых светлой шёлковой тканью, было столько картин, сколько, наверное, висюлек в люстре на первом этаже. Хотелось остановиться и рассмотреть каждую. Это я про картины, а не хрустальные капли. Особенно меня заинтересовали портреты, но я запретила себе обращать на них внимание. Позади бесшумно семенили Полин с Минной. Не хочу, чтобы со стороны казалось, будто леди Делагарди здесь никогда не бывала.

– Слуги сейчас же займутся вашими покоями, леди, а Минна с Полин пока что займутся вами, – останавливаясь возле одной из дверей из тёмного, покрытого лаком дерева, проговорил Бальдер.

На этот раз я не сдержала удивления. Прозвучало так, словно я кукла, которую было велено привести в порядок и нарядить.

Следующие слова дворецкого удивили ещё больше:

– По приказу эйрэ ваши вещи сохранили, хоть, как по мне, их следовало выбросить… Точнее, отдать на благотворительность, – добавил он, растягивая губы в некоем подобии улыбки, отчего морщины вокруг голубых тусклых глаз собрались некрасивыми пучками. – Вам они вряд ли пригодятся, мода ведь так быстротечна… Прошло немало времени.

– Я сама решу, что делать со своей одеждой, – сощурившись, ответила я и взглядом указала на дверь, давая понять, что стоять здесь до полуночи не собираюсь.

– Покои эйрэ, – церемонно объявил дворецкий, словно впускал меня в святая святых.

На самом же деле это была просто комната. Просторная, если не сказать – огромная, поделённая на несколько зон. В глубине в алькове располагалась кровать, по сравнению с которой ложе в каюте дирижабля можно было назвать узкой койкой. В другом конце возле камина обнаружились два кресла и столик с шахматной доской. Фигуры были расставлены, словно ждали, что ими вот-вот сыграют. Имелся здесь и книжный стеллаж, а рядом на комоде горделиво возвышались графины с бутылками. Понятно, всё самое важное всегда под рукой. Или, скорее, в бокале… Надеюсь, эйрэ не злоупотребляет своей коллекцией.

Стеклянные двери вели на французский балкон и ещё несколько, деревянных, уводили неизвестно куда. Спрашивать, что за ними находится, я, понятное дело, не стала. Сделала вид, что осматриваюсь, просто чтобы понять, что здесь за четыре года поменялось.

– Распоряжусь насчёт обеда. – Дворецкий поклонился, но, как мне показалось, небрежно, без особой учтивости.

А может, я себя накручиваю? Реагирую предвзято после выступления Эдвины?

– Если забыли, что и где находится, Полин с Минной подскажут, – добавил Бальдер, уходя. Хотя, честное слово, лучше бы не добавлял. – Помнится, вы и в былые времена были здесь нечастой гостьей.

Почувствовав, как раздражение вспыхивает с новой силой, хотела уже спросить, что, чёрт возьми, происходит, но дворецкий, шельмец, уже успел закрыть за собой дверь. Едва не зарычав, повернулась к служанкам. Если и они начнут показывать характер, придётся вспомнить о своём. Характере. И положении в этом доме.

– Скорее наберите воду! – бросила требовательно, больше не в силах сдерживать раздражение.

– Сейчас всё сделаем, леди, – одновременно проговорили девушки и дёрнули к дверям.

Проводив их мрачным взглядом, я вернулась к знакомству с покоями Делагарди. Скользила взглядом по незнакомой обстановке и злилась на Эдвину, Бальдера, дракона. Последний мог бы и предупредить, что домоправитель – любитель поязвить, а племянница обожает концерты.

И вот что теперь со всем этим делать?

* * *

Пока служанки возились в ванной, я всё-таки выяснила, что скрывалось за оставшимися дверями. За одной находилась просторная гардеробная, за другой – ещё более просторная гостиная с балконом, плотно прилегавшим к точно такому же. Стеклянные двери, что вели на него, были распахнуты. Я бы и не обратила на это внимания, если бы не громкие голоса, заставившие прислушаться:

– Интересно, где он её нашёл? И как уговорил вернуться… – звучало звонкое девичье сопрано.

– А с чего это он должен был её уговаривать? – послышался второй голос, более низкий и звучный, преисполненный сарказма. – Она ведь ему жена, а значит, обязана повиноваться.

Может, ноги ему ещё по утрам целовать и усыпать лепестками роз дорогу?

– А мне казалось, он вздохнул с облегчением, когда она пропала, – снова заговорила первая.

– Я тоже так считала, – согласилась вторая. – И даже… – понизила голос, едва ли не до шёпота, отчего мне пришлось подойти к краю балкона, – сам поспособствовал её исчезновению. Говорят же, что покойный Фармор навязал ему свою пустышку, и хозяин искал способ от неё избавиться.

– Помню-помню, ходили по Гратцвигу такие слухи, и…

– Леди, ванна готова.

Я обернулась и с досадой посмотрела на замершую у балкона Полин. Черноволосая девушка стояла, скромно потупив взгляд, и всем своим видом показывала, какая она образцовая горничная.

– Спасибо, – совладав с собой, подарила ей улыбку, и служанка несмело улыбнулась мне в ответ.

Ну хоть не копирует поведение дворецкого, и то хорошо. Голоса в соседней комнате стихли: видимо, нас услышали. Хотелось бы знать, кто эти сплетницы. Понятно, что кто-то из прислуги, но вот кто именно… А ещё было бы замечательно выяснить, что ещё знают служанки об отношениях Эндера и Раннвей.