– Ну да, не в соседнем. В том, что за ним, огромном таком.

– А, в том, который выставлен на продажу!

– Или сдается. Я думаю, они его арендовали. Мужчину зовут Дэвид Притчард. Он поселился с женой. Или…

– Американцы, – задумчиво проговорила Аньес. Она появилась в кухне, как раз когда речь зашла о соседях. Открыв дверцу холодильника, Аньес положила в отделение для овощей кочан латука. – Ты уже познакомился с ними?

– Нет. Мужчина… – Том решил не ходить вокруг да около. – Мужчина заговорил со мной в баре. Возможно, кто-то сказал ему, что я американец. Я решил, что стоит дать вам знать.

– Дети у них есть? – Антуан сдвинул темные брови. Он любил тишину.

– Понятия не имею. Но вроде бы нет.

– А по-французски они говорят? – поинтересовалась Аньес.

– Не уверен.

Если не говорят, подумал Том, супруги Грэ могут и не снизойти до знакомства с ними.

Антуан Грэ был сторонником принципа «Франция – для французов» и настороженно относился к чужакам, даже если они всего лишь сняли на время дом.

Они еще немного поболтали о новом резервуаре для компоста, который Антуан собирался поставить в эти выходные и который сейчас лежал в упаковке в фургоне. Кроме того, Антуан сообщил, что его архитектурный бизнес в Париже процветает и в сентябре он планирует взять к себе стажера. И разумеется, никакого отпуска в августе, даже если ему придется приходить в пустой офис. Том хотел было рассказать, что они с Элоизой собрались в Марокко, но раздумал. Почему? Может, потому, что подсознательно не хотел ехать? В любом случае позвонить Грэ и сообщить по-соседски, что их не будет дома две-три недели, можно и позже.

Они тепло попрощались и обменялись приглашениями заходить на чашечку кофе или стаканчик вина. Тома не покидало чувство, что он рассказал Грэ о Притчардах главным образом ради собственного успокоения. Был ли телефонный звонок якобы от Дикки Гринлифа своего рода угрозой? Без всяких сомнений.

Дети Грэ, Сильвия и Эдуар, гоняли черно-белый мяч по лужайке перед домом. Когда Том проходил мимо, мальчик помахал ему на прощание рукой.

3

Вернувшись в Бель-Омбр, Том нашел Элоизу в гостиной. Вид у нее был взволнованный.

– Chéri, телефонный звонок, – сообщила она.

– От кого? – спросил Том, почувствовав неприятный укол страха.

– От мужчины… Он назвался Декке Гранилифом… Из Вашингтона.

– Из Вашингтона? – Тревога Элоизы заставляла Тома нервничать. – Гринлиф – это абсурд, милая. Глупая шутка.

Она нахмурилась.

– Но для чего – такая жутка? – Акцент Элоизы усилился. – Ты знаешь?

Том расправил плечи. В конце концов, это его долг – защищать свою жену и Бель-Омбр.

– Нет. Это пошутил… кто-то. Даже вообразить не могу, кому такое могло понадобиться. Что он сказал?

– Сначала… он хотел говорить с тобой. Потом он сказал… что-то о fauteuil roulant… инвалидном кресле, так?

– Да, дорогая.

– А все из-за несчастного случая по твоей вине. Вода…

Том покачал головой:

– Это садистский розыгрыш, дорогая. Кто-то притворяется Дикки, хотя Дикки покончил с собой много лет назад. Неизвестно где. Может быть, и в воде. Никто так и не нашел его тела.

– Я знаю. Ты мне говорил.

– Не только я так считаю, – спокойно заметил Том. – Все. И полиция в том числе. Тело найдено не было. Но он написал завещание. Как раз за несколько недель до своего исчезновения, насколько я помню. – Произнося этот спич, Том искренне верил в свои слова, хотя когда-то сочинил завещание сам. – Как бы то ни было, ко мне его исчезновение отношения не имеет. Все произошло далеко отсюда, в Италии, с тех пор прошла вечность… с того дня, когда он пропал.

– Я знаю, Тома. Но почему этот… человек докучает нам сейчас?

Том засунул руки в карманы брюк.

– Дурная шутка. Некоторым людям не хватает в жизни острых ощущений, понимаешь? Досадно, что он раздобыл где-то наш телефонный номер. Опиши мне его голос.

– Такой молодой… Как у юноши. – Элоиза замялась, словно пытаясь подобрать слово. – Довольно высокий. Кажется, с американским акцентом. Связь была не очень хорошей – на линии все время что-то трещало.

– И в самом деле звонили из Америки? – спросил Том, не веря в это ни секунды.

– Mais oui^[19], – произнесла Элоиза будничным тоном.

Том выдавил улыбку:

– Думаю, нам лучше выбросить этот звонок из головы. Если это случится снова и я буду дома, просто позови меня к телефону, радость моя. Если меня рядом не будет, постарайся, чтобы твой голос звучал спокойно, дай понять, что не веришь ни единому слову. После этого положи трубку. Ты все поняла?

– Да, – прошептала Элоиза, словно действительно все поняла.

– Такие типы обожают выводить людей из себя. Они получают от этого свое извращенное удовольствие.

Элоиза села на софу у французского окна – это было ее любимое место.

– Где ты был?

– Да просто прокатился в город. – Том совершал такие поездки пару раз в неделю, на одной из трех своих машин, чаще всего на шоколадном «рено». Заодно он делал что-нибудь полезное: заливал в бак бензин на заправке возле супермаркета в Море, проверял, не спустили ли шины. – Проезжал мимо дома Грэ, увидел, что Антуан вернулся домой на уик-энд, и остановился перекинуться словечком. Они как раз выгружали провиант. Рассказал им об их новых соседях – Притчардах.

– О соседях?

– Ну, они поселились не так уж и далеко от Грэ. Метрах в пятистах, так ведь? – Том рассмеялся. – Аньес поинтересовалась, говорят ли они по-французски. Если нет, то у Антуана их вряд ли примут, как ты понимаешь. Я сказал, что не знаю.

– А что Антуан думает о нашем туре Afrique du Nord?^[20] – улыбнулась Элоиза. – Экс-тра-ва-гант-но? – Она хихикнула. В устах Антуана это значило бы «неоправданно дорого».

– Признаться, я не упомянул о нашем путешествии. Но если он начнет отпускать шпильки по поводу дороговизны, я напомню ему, что многое там до крайности дешево, отели например.

Том подошел к французскому окну. Ему нестерпимо захотелось побродить по саду, навестить грядки с зеленью, полюбоваться великолепной петрушкой, сочной и нежной руколой. Может, даже срезать немного, чтобы добавить вечером в салат.

– Тома, ты ничего не станешь делать в связи с этим звонком? – Элоиза слегка надула губы и стала похожа на капризного ребенка.

Том не возражал против этих ее милых ужимок. Ее слова были достаточно разумны и вполне уместны, а наивный детский облик ей придавали длинные белокурые локоны, то и дело падавшие на глаза.

– Ничего, полагаю, – ответил он. – Пожаловаться в полицию? Абсурд.

Он не сомневался, что Элоиза понимает, как трудно заставить полицейских заниматься телефонными звонками, хоть с угрозами, хоть с сексуальными приставаниями (слава богу, такого с ними ни разу не случалось). Нужно было заполнить множество бланков, установить прослушивающее устройство, которое, разумеется, будет контролировать все разговоры. Том никогда не имел с этим дела раньше и не собирался впредь.

– Звонки из Америки недешевы. Это развлечение им скоро прискучит.

Он задумчиво взглянул на полуоткрытое французское окно, выходящее на террасу, и решил наведаться в царство мадам Аннет – на кухню, расположенную в левой части дома. Уже на подходе к кухне аппетитный запах овощного супа защекотал его ноздри.

Мадам Аннет, в белом платье в голубой горошек и темно-синем фартуке, стояла у плиты и помешивала что-то в кастрюле.

– Добрый вечер, мадам!

– Месье Тома! Bon soir^[21].

– Чем вы побалуете нас сегодня вечером?

– Noisettes de veau^[22].

– Пахнет божественно. Тепло будет или нет, мой аппетит не подкачает. Мадам Аннет, пока мы с женой будем в отъезде, мне хочется, чтобы вы не стеснялись и приглашали в гости своих друзей, когда пожелаете. Мадам Элоиза ничего вам не говорила?

– Ах, oui!^[23] О вашем путешествии в Марокко! Ну конечно. Все будет в порядке, месье Тома.

– Отлично. Вы определенно должны пригласить в гости мадам Женевьеву и… Как зовут вторую вашу подругу?

– Мари-Луиза, – торопливо подсказала мадам Аннет.

– Вот-вот. Приятный вечер перед телевизором, возможно, даже ужин. Бутылочка вина из погреба…

– Ах, месье! Ужин! – По голосу мадам Аннет было понятно, что ужин – это чересчур. – Мы вполне обойдемся чаем!

– Прекрасно. Значит, чай с тортом. На время нашего отсутствия вы будете единоличной хозяйкой в доме. Если, конечно, не захотите провести неделю со своей сестрой в Лионе. О комнатных растениях не беспокойтесь, их вполне может полить мадам Клюзо.

Мадам Клюзо была моложе мадам Аннет и раз в неделю делала в доме «генеральную уборку», как называл это Том: мыла полы и приводила в порядок ванные комнаты.

– Ох. – Мадам Аннет сделала вид, что раздумывает, но Том чувствовал, что ей хочется остаться в Бель-Омбр. В августе, когда владельцы особняков уезжают на отдых, слуги, если их не берут с собой, предоставлены сами себе и наслаждаются свободой. – Пожалуй, нет, месье Тома. Merсi quand même^[24], но я лучше останусь здесь.

– Как пожелаете. – Том улыбнулся и через дверь для прислуги вышел во двор.

Он посмотрел на проселочную дорогу, почти скрытую разросшейся живой изгородью и чередой яблоневых и грушевых деревьев. По этой дороге он вез когда-то в тачке тело Мёрчисона к его первой могиле. Время от времени какой-нибудь фермер на мини-тракторе выезжал по ней к центральным улицам Вильперса, а то, словно из ниоткуда, появлялась скрипучая тележка, полная конского навоза или вязанок хвороста. Эта дорога принадлежала всем, а значит, никому.

Грядки с зеленью располагались прямо возле оранжереи. Том взял оттуда садовые ножницы, чтобы срезать немного руколы и пару веточек петрушки.

Торец Бель-Омбр, выходящий в сад, смотрелся ничуть не хуже главного фасада: углы его были закругленными, с эркерами, и в цоколе, и на втором этаже, который европейцы называют первым. Терракотовые каменные стены выглядели такими же неприступными, как стены древних замков, однако их суровость смягчали тронутые багрянцем листья дикого винограда, кусты в запоздалом осеннем цвету и резные вазоны с экзотическими растениями, пристроившиеся у подножия. Тому вдруг пришло в голову, что перед отъездом стоило бы встретиться с Анри-великаном. Телефона у Анри не было, но Жорж с Мари могли бы передать ему приглашение, в бар-то он хаживал каждый вечер. Анри жил с матерью в доме на площади сразу за главной улицей Вильперса. Он был не особенно умен, не очень ловок, но обладал недюжинной силой.

Ко всему прочему, он был просто огромного роста, по меньшей мере шесть футов четыре дюйма, или метр девяносто три. Том вдруг понял, что примеряет на Анри роль защитника Бель-Омбр в случае нападения. Просто смехотворно! Какого нападения? Кто эти неведомые злодеи?

Интересно, чем весь день занимается Дэвид Притчард? – подумал Том, возвращаясь в дом. Ездит ли он на самом деле в Фонтенбло каждое утро? И когда возвращается? И чем в одиночестве развлекает себя миниатюрная, похожая на эльфа Дженис, или как там ее зовут? Пишет пейзажи? Строчит романы?

Что, если он заглянет к ним по-соседски, с букетом георгинов или пионов (если, конечно, не раздобудет их номер телефона)? Стоило ему подумать об этом, как вся затея тут же потеряла свою привлекательность. «Странная парочка» наверняка окажется смертельно скучной. Шпионы? Он и сам мог бы быть шпионом, если бы захотел.

Нет, решил Том, не надо делать лишних движений. Лучше почитать что-нибудь о Марокко, Танжере, куда там еще хотела отправиться Элоиза, привести в порядок свои фотоаппараты, подготовить Бель-Омбр к двухнедельному отсутствию хозяев.