Вспоминается такой слоган «Оставляй излишки не в пивной, а на сберкнижке». И ещё внутри сберкасс или даже снаружи висели обычно плакаты с сакраментальным «Храните деньги в сберегательной кассе»… как будто их ещё где-то можно было хранить. Иногда попадались разудалые варианты типа «Кто куда, а я в сберкассу. Водка враг, сберкасса друг» или «Понемногу мы копили, вещь хорошую купили». Или самый креативный плакат с самоуверенным мужчиной за рулём Победы, который говорил народу «Накопил и машину купил».

Кроме вкладов сберкассы могли предложить населению так называемые аккредитивы – это если вы поехали куда-то далеко, на курорт Краснодарского края к примеру, и боитесь, что у вас украдут деньги, то можно положить их на этот самый аккредитив. А потом получить по нему денежки в Анапе или там в Геленджике. А что делать, если украдут аккредитив, спросите вы? Ну так он именной, по паспорту выдаётся, так что денег ему украсть не получится. Но тогда и вам не выдадут ничего, продолжите расспросы вы, без него, аккредитива этого, тоже ничего не дадут… об этом история умалчивает, видимо надо ехать назад, где его выдавали, и там добиваться.

Ещё что-то можно было сделать в сберкассе, спросите вы? Да, кое-что можно – купить облигации трёхпроцентного займа хотя бы. По ним раз в квартал проводились выигрышные тиражи с главным призом в 10 тыс рублей… или автомобилем Волга, не помню уже – пользовалась, короче говоря, спросом эту услуга у народа. Можно было перевести деньги родственникам или знакомым… хотя это вот через Почту кажется делалось. И кредит даже можно было взять, не деньгами, упаси боже, справкой – ты её предъявлял при покупке какой-нибудь дорогой вещи в магазине, там всё оформляли, а ты выплачивал оный кредит в течение года… даже до трёх лет можно было растянуть, всё из зарплаты вычитали, никаких проблем с выплатами, как сейчас. И процентов при этом не брали! Совсем!! Такая вот экономная экономика была.

Валютных отделов не было, за валюту тогда сажали по знаменитой 88-й статье, бабочке. А как же с гражданами, работавшими за рубежом нашей Родины, спросите вы? Им выдавали так называемые чеки Внешпосылторга, в двух вариантах – с синей полосой, это кто работал в странах народной демократии, у них коэффициент зачисления шёл 1:1, если не путаю. И с жёлтой полосой, это кому посчастливилось побывать в капиталистических странах или приравненных к ним странах третьего мира, типа Индии или Египта. Тут уже коэффициент взмывал до 4:1. Отоварить эти чеки можно было в сети магазинов «Берёзка», где имелось разливанное море дефицитного импортного товара, недоступного для широких слоёв населения, а доступного исключительно таким вот внешторгработникам и морякам дальнего плавания.

Ладно, хватит про услуги сберкасс, а то вы наверно утомились уже, граждане – теперь о сотрудниках пара слов. Такая специальность была где-то в самом низу покупательских предпочтений в советском обществе. Даже ниже инженеров в НИИ и дворников. Зарплаты мизерные, перспектив карьерного роста никаких… ну почти никаких – к пенсии может дослужишься до начальника отделения и будешь получать не 110, а 150 рубликов. Сидеть день деньской в помещении, пронизанным сургучным запахом и лаяться со старушками, кои пришли снять три рубля с книжки – вот и вся профессия. О том, что в других странах банковские работники весьма уважаемые люди с немалыми заработками, советские банкирши (а работали здесь почти исключительно люди женского пола) догадывались, но воспринимали это как ещё одно доказательство «их нравов» – у нас-то такого никогда не будет.

Всё изменилось, как бы по волшебству, на излёте перестройки и нового мЫшления, когда банковские отделения получили некую толику самостоятельности и возможности хозрасчёта и самофинансирования.

Все банковские работники… ну не все, конечно, но руководящее звено точно, бросилось с головой в пучину рыночных волн, а именно – занялось акционированием и самоопределением. Потому что пример пионеров частного банкостроительства в СССР (см Инкомбанк с Менатепом) завлекал и бил набатом в горячие сердца. Про инкомбанковские зарплаты и возможности в народе ходили мифы и легенды. Вот и в нашем провинциальном Энске начались подвижки в данном направлении.

Теперь вы меня спросите – а откуда ж ты знаешь эту Алевтину-как-её-там, председательшу филиала? До такой степени, что можешь завалиться к ней с бутылкой и тортом? А я вам отвечу – жила она в том же самом подъезде, где на третьем этаже обитали мы со Славиком Шульцем. Часто общались… ну как часто, раз в неделю точно. Иногда даже помогали ей по хозяйству, потому что женщина она была одинокая и бездетная.

Проблема заключалась только в том, что общался с ней не я в нынешнем своём обличии Сани-лётчика, а тот, кем я был до переноса, Сергуней Носовым. Ну да ладно, что-нибудь придумаем…

В отделении Промстройбанка №92/3 было сонное царство – никто не бегал по коридорам с вытаращенными глазами, никто не кричал, что до закрытия опердня остаётся пятнадцать минут, а тут ещё сто невведённых платёжек лежит, или что опять красное сальдо на коррсчету и завтра нас закроют к чертям собачьим. Слышно, короче говоря, было, как сонная муха пролетает. Половина первого этажа сталинского дома, где обитал этот филиал, кстати, была отведена под так называемый РКЦ, расчетно-кассовый центр ЦБ СССР. Чем он занимался, я честно говоря, так никогда и не узнал, но народу там много сидело, сто процентов из них женского пола. Они с большим любопытством изучили мою фигуру, пока я мимо проходил. А и во второй половине этого этажа мужчин было ненамного больше, а конкретно я только одного увидел.

– Алевтина Игнатьевна на месте? – спросил я в приёмной банка у секретарши, немолодой и некрасивой женщины в ужасном платье с бантиком где-то между грудей и с печальными, как у коровы, глазами.

– На месте, – ответила она, – а ты кто такой? Тебе назначено? – непринуждённо перешла она на ты.

– Нет, я без назначения, – ответил я, – можете сказать, что я принёс весточку от Сережи Носова и Славы Шульца, она поймёт.

Секретарша скрылась за обитой убогим дермантином дверью кабинет и очень быстро вернулась.

– Заходи, – сказала она, придержав дверь, та пыталась закрыться, влекомая ржавой железной пружиной.

Да уж, хреново банкиры живут, подумал я, входя в кабинет, не как в нашем времени.

– Здравствуйте, – сказал я, – Алевтина Игнатьевна. Меня зовут Александр Летов, можно просто Саша.

– Здравствуй-здравствуй, – ответила она, – Александр. Так что ты там говоришь про Сережу со Славой?

– Привет они вам передают и наилучшие пожелания, – сказал я и, опережая её последующие вопросы, сам вывалил подробности их жизни. – Слава в Германию уехал вместе с родителями, живёт теперь во Франкфурте, работает механиком на местном заводике, женился недавно. А Серёжа пока холостой, убыл на днях в Норильск на заработки, длинный северный рубль зарабатывать, – зачем-то приписал я ему биографию своего друга.

– Даааа, – мечтательно сказала Алевтина, – хорошо мы жили в этом доме на Октября, дружно… а ты-то кем им приходишься? – вспомнила она обо мне.

– Так наша семья в вашу же комнату переехала, ну когда вам отдельную квартиру выделили, – начал фантазировать я, – мы и подружились с Сережей и Славиком.

– Ясно, – бросила она, – а меня ты почему вдруг вспомнил?

– Мне Славик письмо недавно написал, где про вас вспомнил…

– Надеюсь, хорошее вспомнил?

– Да, исключительно положительное, – не стал разочаровывать Алевтину я, – и там упомянул про вашу профессию и место работы. А у меня как раз по этой теме сейчас разработка идёт.

– У тебя лично, как Саши Летова, – спросила она, – или у коллектива, где ты трудишься?

– И то, и это, – увильнул я, – я сейчас работаю в хозрасчетном объединении при Городском райкоме комсомола…

– Что-то я про это слышала, – начала Алевтина, но не закончила фразу.

– Короче говоря, вот, – тут я наконец вспомнил про свой груз и выставил на стол мартини и торт.

– Ничего себе, – и она потрясённо покрутила бутылку, читая то, что на ней было написано. – Прямо вот в Турине сделано?

– Так точно, Алевтина Игнатьевна, – отчеканил я, – в административном центре области Пьемонт, Северная Италия.

– В Берёзке поди прикупил?

– Достал, – ушёл от ответа я, – для хорошего человека ничего не жалко.

На столе, как бы ниоткуда появились две рюмки и блюдечки под торт, мы дружно выпили по первой, и я продолжил.

– Так вот, про акционирование…

– Откуда ты знаешь, чем мы сейчас занимаемся? – подозрительно прищурилась она.

– Так нетрудно догадаться, – отвечал я, – сейчас этим делом занимается 90% банковских руководителей. А кто не занимается, тот усиленно думает в этом направлении.

– Ладно, продолжай, – налила она ещё по рюмочке.

– Есть коммерческое предложение, – ответил я, опрокинув рюмку в рот, – знаете такую контору АМТ?

– Это где Куриленков что ли главным? – спросила она. – Её все знают.

– Так вот, от господина Куриленкова поступило предложение помочь вам с акционированием и раскруткой на начальном этапе. Действовать он собирается в одной связке с райкомом комсомола, так что поддержка сверху гарантирована. 40% уставного капитала от АМТ, а от райкома и вашего банка по 30%. Такое вот предложение, если вкратце…

– А что же он сам-то не пришёл? – задала логичный вопрос Алевтина. – Или хотя бы из райкома какого секретаря не послал?

– Это сугубо предварительный разговор, – дипломатично ответил я, – на уровне соглашения о намерениях. Никого ни к чему не обязывает… если стороны договорятся продолжать договариваться, на следующем этапе подключится и руководящий состав.

– Я останусь при этом руководителем банка? – задала таки самый насущный вопрос она, – или меня планируют подвинуть?

– Ну что вы, что вы, дорогая Алевтина Игнатьевна, – мгновенно среагировал я, – конечно же вы и далее будете руководить подведомственным заведением, так же как и раньше. Только за очень другие деньги.

– За какие? – клюнула она на эту удочку.

– Вот сейчас у вас зарплата, – я поднял глаза к потолку, делая вид, что прикидываю, сколько, – скажем так, в районе 300-400 рублей. Верно?

– Ну допустим, – ответила она, – немного не угадал, но совсем чуть.

– А будет не меньше пяти тысяч, и это только стартовые условия. Дальше она десятками тысяч измеряться станет.

– Это привлекательные условия, – прищурилась она, – а за счёт чего такой рост случится?

– Ну Алевтина Игнатьевна, ну я вас умоляю – вы же в банке работаете и видите, сколько у вас накапливается на 707 счету – финрезультат текущего года.

– На 706-м, – поправила она меня, – 707-й это к прошлому году относится.

– Извиняюсь, – проглотил поправку я, – давно не имел с этим дела, подзабыл. Ну так вот – видите, наверно, этот финрезультат-то? Который чуть менее, чем на 100% уходит в ЦБ. А после акционирования будет оставаться в распоряжении правления банка.

– Налоги ещё вычесть надо, – вставила она очередные пять копеек.

– Правильно, надо… а ещё аренду, зарплату персонала, коммуналку и обязательные резервы. И всё равно после этого останется весьма круглая сумма. Клиентская-то база у вас наработана и никуда после акционирования не денется, верно? Так что зарабатывание денег продолжится примерно с той же скоростью. И это я ещё не начинал разговор про новые возможности…

– Допустим, – всё-таки с немалой долей сомнения в голосе продолжила она. – А какой смысл тогда Центробанку отпускать нас на вольные хлеба? Такие деньги мимо него поплывут.

– Так Центробанк это не человек, а тяжёлая и неповоротливая машина, ей деньги без надобности. А занимается акционированием как раз не машина, а человек, которого можно мотивировать и заинтересовать…

– И ты знаешь механизм этого мотивирования?

– Э литтл, – зачем-то перешёл я на английский, – немного в курсе. Займёт вся эта бодяга месяц-полтора. После этого можно будет приступать к активной деятельности в новых рыночных условиях.

– Складно говоришь, – усмехнулась она, – ну давай ещё по рюмке и мне работать надо.

– Так что передать господину Куриленкову? – уточнил я, выпив душистый мартини.