– Я знаю, о чем ты думаешь, – произнесла Цзи Юньхэ будничным голосом, не прекращая бинтовать запястья. – Ты думаешь, что лучше умереть. Я бы на твоем месте, скорее всего, тоже так думала. Но если у тебя есть дом, есть неоконченные дела, есть те, кого хочется снова увидеть…

Цзи Юньхэ бросила на тритона быстрый взгляд и заметила, что при этих словах его губы чуть дрогнули. Пленник понимал ее речь и испытывал свойственные людям чувства. У него наверняка были дом, близкие, любимое занятие, планы на будущее… Речи Цзи Юньхэ вызвали в его сердце тоску по прошлому.

– Лучше оставайся в живых. По крайней мере пока твое положение не совсем безнадежно. – Цзи Юньхэ похлопала демона по тыльной стороне ладони.

Закончив бинтовать раны, она достала пилюлю застывшего снега и поднесла ее к губам пленника. Губы тритона были так же холодны, как его глаза. После короткого молчания он чуть разжал зубы, и Цзи Юньхэ удалось вложить лекарство ему в рот. Когда демон принял снадобье, девушка встала, отряхнула одежду, подняла сверток со снадобьями и направилась к выходу. Она ничего не требовала и не тратила попусту слов. Казалось, она приходила лишь за тем, чтобы исцелить демона. Казалось… Она действительно приходила, чтобы спасти пленника.

Толкнув дверь камеры, Цзи Юньхэ разбудила вздремнувших помощников Линь Хаоцина. Увидев, что девушка запирает за собой камеру, они поспешно вскочили:

– Верховный страж, вы уходите?

– Сон одолевает. Пойду домой, высплюсь как следует. Сегодня использовать молнии и темную сталь больше нет нужды. Пленник сильно изранен и никому не сможет причинить вреда. Просто присматривайте за дверью, – равнодушно распорядилась она.

Цзи Юньхэ ушла, оставив подручных Линь Хаоцина перешептываться у себя за спиной:

– Верховный страж… слишком ласково обращается с этим демоном, тебе не кажется?

– Ты здесь недавно и многого не понимаешь. Думаешь, у стража в запасе меньше приемов, чем у молодого господина? Она использует тактику умиротворения, вот и все.

Переговариваясь, они разглядывали запертого в камере тритона. Он дышал легко и размеренно, словно ничего не понимал и не слышал.

Покинув подземелье, Цзи Юньхэ вдохнула полной грудью. В темнице было слишком влажно и душно. Туда не проникали беспечный ветер и благоухание цветов. Жаль только, что ветру и цветочному аромату долины недоставало свободы, царившей за ее пределами.

Цзи Юньхэ уходила все дальше в глубь цветочного моря, устилавшего долину. Цветы в изобилии посадили здесь покорители демонов, когда впервые приехали в долину. Они распускались в разное время года, поэтому яркие краски ароматного моря не тускнели круглый год.

С тех пор прошло более пятидесяти лет. Покорители демонов давно утратили интерес к цветам и уходу за ними, отчего те в скрытой от посторонних глаз долине одичали: выросли людям по пояс, обзавелись шипами, а некоторые источали яд. Редко кто отваживался углубляться в живописные заросли.

Цзи Юньхэ любила приходить сюда, чтобы насладиться тишиной. Она медленно брела, вдыхая аромат, пока неожиданно не наткнулась на магический барьер. Невидимая стена преградила ей путь. Цзи Юньхэ коснулась барьера рукой и догадалась, кто мог выстроить стену поздней ночью среди цветочной поляны. Она легонько постучала по барьеру, и чары рассеялись. Перед ней раскинула ветви гигантская глициния, под сенью которой замерли в ожидании двое.

– Я сразу догадалась, что это ты, – сказала Цзи Юньхэ.

За барьером прятались Сюэ Саньюэ и… ее раб, белокурый демон-кот с разноцветными глазами.

Сюэ Саньюэ в свое время во всеуслышание объявила, что подобрала этого демона, что он оказывает неоценимую помощь в поимке нечисти, подчиняется ее воле и принадлежит ей как раб. Она дала ему имя – Ли Шу. Только Цзи Юньхэ знала, что между Сюэ Саньюэ и Ли Шу есть нечто большее.

Девушка до сих пор помнила, как познакомилась с Сюэ Саньюэ. Тогда ей было пятнадцать или шестнадцать лет. Это случилось почти сразу после ее ссоры с Линь Хаоцином. Именно тогда у Цзи Юньхэ мелькнула мысль бежать из долины. Страдая от собственного бессилия, устав от одиночества и отсутствия поддержки, она вот так же бродила среди моря цветов. А затем… Среди пышных цветочных зарослей при свете луны Цзи Юньхэ стала случайным свидетелем того, как девушка с холодной красотой точеного лица и длинными волосами, трепетавшими на ветру, нежно поцеловала юношу, который прилег отдохнуть под раскидистой глицинией.

В тот миг острые черты лица Сюэ Саньюэ смягчились, отражая одно только чувство – любовь. Цзи Юньхэ впервые прочитала его на девичьем лице. Сюэ Саньюэ целовала Ли Шу, и эта тайна не подлежала огласке. Потому что она целовала демона – своего раба.

Пятьдесят лет тому назад, когда императорский двор расправился с племенем покорителей демонов, между миром людей и миром нечисти пролегла четкая граница, которую никому не дозволялось переступать. Особенно строго запрет действовал в отношении покорителей демонов, обладателей магической силы. Императорский клан испытывал страх перед представителями иных племен.

При дворе изо всех сил старались увеличить разрыв между демонами и теми, кто мог их покорить, чтобы заставить оба племени служить интересам императора. Тому, кто полюбит демона и будет обнаружен, грозила неминуемая смерть. То, что невольно увидела Цзи Юньхэ, должно было остаться в тайне, так как было вопросом жизни и смерти. Девушка предпочла незаметно удалиться.

Но, проворочавшись всю ночь с боку на бок в тягостных раздумьях, Цзи Юньхэ решила, что следует вырваться из одиночества и покончить с чувством собственной беспомощности. Сюэ Саньюэ обладала силой. Ее выдающиеся боевые навыки были тем, чего так недоставало Цзи Юньхэ. Девушка отчаянно нуждалась в защите, чтобы развивать и совершенствовать собственную силу.

На другой день Цзи Юньхэ сама подошла к Сюэ Саньюэ и сказала:

– Вчера, гуляя среди цветов, я кое-что увидела под глицинией.

В то время Сюэ Саньюэ, хоть и была молода, по силам не уступала самому искусному покорителю демонов императорского двора. Ее единственный изъян заключался в том, что она умела убивать, а не приручать. После слов Цзи Юньхэ ее лицо обрело суровый вид, а ладони наполнились убийственной силой.

– Погоди, – улыбнулась Цзи Юньхэ. – Я вижу, что ты бунтарка, но при этом – настоящий воин Цзянху^[6] без страха и упрека, пусть и с собственными представлениями о чести. К счастью, я такая же.

Сюэ Саньюэ усмехнулась:

– Разве в нашей долине есть честь?

– Ценю твою прямоту. Ты говоришь, в долине не знают, что такое честь, зато я знаю. – Цзи Юньхэ сделала шаг вперед, глядя Сюэ Саньюэ прямо в глаза, и та прищурилась. – Я честный человек. Я узнала твою тайну и в обмен открою тебе свою. Что скажешь?

– Какую же тайну приемная дочь правителя готова обменять на собственную жизнь?

– Линь Цанлань – подлец. Он подчинил меня с помощью яда, чтобы я вдохновляла его никчемного сына и проворачивала грязные делишки.

Когда Цзи Юньхэ произносила эти слова, ее взгляд застыл, подернутый холодом. Сюэ Саньюэ навсегда запомнила выражение ее лица в тот момент.

– Какие еще грязные делишки? – спросила Сюэ Саньюэ.

– Мы укрощаем демонов и отсылаем их императору. На самом деле после укрощения демоны остаются покорны воле правителя долины и передают нам все секреты императорского двора.

Сюэ Саньюэ застыла на месте.

– Эта тайна стоит моей жизни? – спросила с горькой усмешкой Цзи Юньхэ.

Ценность этой тайны превышала стоимость ее жизни. Если бы император об этом узнал, все жители долины, включая правителя, лишились бы жизни. Линь Цанлань действительно обладает особой силой и контролирует демонов… которые готовы исполнить любой его приказ…

Сюэ Саньюэ долго молчала, разглядывая Цзи Юньхэ, словно пытаясь понять степень ее искренности. В конце концов она спросила:

– Что тебе нужно?

– Мне нужен друг. – Цзи Юньхэ с улыбкой взяла прядь волос Сюэ Саньюэ и, играя, накрутила ее на кончик пальца. – Друг, который никогда меня не предаст.

Дружба, основанная на знании таких секретов, нерушима вовек.

– Мне нужен друг, который вместе со мной сбежит из долины.

Сюэ Саньюэ ошеломленно молчала. Цзи Юньхэ была неглупа. Став свидетелем поцелуя, она тут же поняла, о чем в глубине души мечтает Сюэ Саньюэ. Обе девушки больше всего на свете желали покинуть долину, желали свободы и возможности жить собственной жизнью.

Так при помощи всего одной фразы Цзи Юньхэ сохранила свою жизнь и обрела друга. С той поры девушка принялась выстраивать жизнь в долине по своему усмотрению: искать и объединять сторонников, а также укреплять собственное влияние на основе взаимной выгоды и дружеских чувств.

К счастью, дружба, завязавшаяся после обмена секретами, переросла в настоящую дружбу. Возможно, в мире есть люди, которые рождаются схожими, словно предназначены друг для друга природой. Девушек объединял дух бунтарства. Никакие беды и невзгоды не могли их сломить.

Воспоминания о былом взволновали Цзи Юньхэ.

– Зачем ты снова бродишь здесь? – Голос Сюэ Саньюэ вернул Цзи Юньхэ в настоящее. – Удалось залечить тритону раны?

Цзи Юньхэ помахала рукой в знак приветствия.

– Его раны не так‐то просто залечить. – Девушка мельком глянула на Ли Шу. – Будь осторожней. Многое переменилось. Сейчас дела обстоят не так, как прежде.

Сюэ Саньюэ кивнула. Ли Шу, склонив голову набок, смотрел на подругу. В его глазах, один из которых был красного цвета, а второй – голубого, переливалась нежность.

Цзи Юньхэ залюбовалась тем, как ветер колышет ниспадающие ветви цветущей глицинии. Влюбленная пара, стоявшая под деревом в лучах лунного света, была прекрасна, как живописное полотно.

Эти двое идеально подходили друг другу и могли составить прочный союз, но, следуя законам долины, вынужденно скрывались, точно преступники или воры. Цзи Юньхэ вздохнула, отряхнула одежду и собралась уходить:

– Не буду мешать, пойду домой.

По пути она глядела на луну и мечтала об одном: скорее бы. Скорее бы уехать из долины, покончить с хитроумными планами, забыть об осторожности. Скорее бы те, кто был Цзи Юньхэ дорог, смогли зажить свободной жизнью.

9
Сострадание

На другой день Линь Хаоцин пришел в подземелье еще до рассвета. Увидев, что Цзи Юньхэ обработала пленнику раны, он без лишних слов тихо приказал снова подвесить тритона к потолку. Затем молодой господин принялся задавать узнику вопросы. Если демон не отвечал, то получал в наказание удар молнией.

Это метод широко практиковался в долине. Чтобы прорвать ментальную защиту демона, подчинить монстра воле покорителя и заставить нечисть вести себя надлежащим образом, демона наказывали. Если он хоть раз выказывал смирение, его тут же поощряли. С течением времени демоны привыкали к повиновению и начинали выполнять приказы покорителя. Разумеется, иногда встречались особо упрямые демоны. Некоторые из них противились воле мастера до самой смерти. Но еще ни один демон не реагировал на работу покорителя так, как тритон, – с холодным безразличием. Удары молний не вызывали у пленника никакой ответной реакции, словно он умел контролировать свои рефлексы. Свесив голову и закрыв глаза, тритон не издавал ни звука, так что нельзя было определить, где находятся его уязвимые места.

Не выяснив, куда бить молнией, чтобы причинить пленнику больше боли, покоритель не мог нанести точечный удар. Линь Хаоцин промаялся полдня, но так ничего и не добился. Ближе к полудню не торопясь пришла Цзи Юньхэ.

После вчерашнего переполоха зрителей собралось намного меньше. Зевая, Цзи Юньхэ вошла в темницу. Линь Хаоцин с помощниками поприветствовали ее. Девушка кивнула и присела на тот же камень, что и вчера, явно не спеша состязаться с молодым правителем.

Когда она появилась, тритон открыл глаза и взглянул на девушку. В его глазах цвета синего льда не отразилось ни тени чувств. Пленник снова их закрыл.

– Юньхэ.

Цзи Юньхэ замерла в удивлении. Вот уже много лет Линь Хаоцин не обращался к ней по имени. Она встала:

– Да, молодой господин?