– Ну с боевым крещением, товарищи – за то, что живыми остались.

И немедленно выпил. А мы вслед за ним.

В завязавшейся затем оживленной беседе народ начал вспоминать аналогичные случаи из своей жизни, солировал тут Николай Трофимыч, он был старшим из нас и успел повоевать немного – так он рассказал о неожиданном артналёте под Смоленском, спали они всем взводом в блиндаже, и посреди ночи он вышел по малому делу, в этот момент немцы и выпустили тот шальной снаряд – короче из всего взвода он один уцелел. Санычу повоевать не удалось, поэтому он случай из своей бандитской юности рассказал – улица на улицу они там махались, с ножами и кольями, а он только что купил портсигар, не купил точнее, на бутылку выменял на своём машзаводе, и лежал этот портсигар у него в нагрудном кармане, так нож прямиком в него и прилетел, одну стенку пробил, а во второй застрял.

Игоревич про Волынский погром рассказал, но политкорректно, украинцев не вспоминал, заменил их на полицаев, не имеющих национальности. Моя очередь пришла, как я понял – рассказал о похищении меня на вертолете с черноморского курорта, без деталей, но с душераздирающими подробностями типа не вовремя зазвонившей мобилы. Тут Кирюша с Богдашей переглянулись и первый выдал совсем уже лихо закрученную историю о погоне за одним анонимным врагом на одном непоименованном заводе – с перестрелкой в трубопрокатном цехе и дракой в подсобке с применением подручных средств. Все аж заслушались. Анюта одна осталась без рассказа, все на неё вопросительно посмотрели, так она не растерялась – в возрасте 9 лет она, оказывается, с балкона с третьего этажа свалилась, родители недосмотрели… ладно, что зима была, и упала она в палисадничек в большую кучу снега, так что ни одной царапины не получила. Ну надо ж какие подробности жизни супруги от меня утаились, подумал я…

На этой звенящей ноте тот сумасшедший день и закончился, я перед тем, как уснуть, успел подумать – жаль, с Кубриком так вопрос и не утрясли… и с Траволтой хотелось бы хоть парой слов перекинуться… и Джейн Фонда мимо меня прошла, а к ней у меня вопросики тоже были… ну ничего, главное, что живые остались.

Прошла неделя

Незаметно как-то, но прошла. Что за это время произошло, расскажу по пунктам. Значит кино наше не сказать, чтобы в лидеры кинопроката выбилось, не Титаник это был и даже не Аватар, но в десятку прочно входило – за неделю затраты на производство окупились, как мне на Уорнер Бразерс сообщили, дальше всё только в плюс будет. Отзывы в прессе разные были, но если усреднить, то немного выше нулевой отметки, положительных всё же больше, особо отмечали игру юной Энни.

Да, а Стэнли, друзья мои, Кубрик, прочитав сценарий «Пикника», сказал своему другу Николсону, что такого вонючего дерьма он даже в Америке не встречал, редкостное, короче говоря, дерьмо, эталонное, так и передай своему другу Сержу-как-его-там. Я почему-то именно к такому повороту был внутренне готов, поэтому даже и не расстроился, тем более, что Николсон тут же передал свой экземпляр сценария Стивену Спилбергу (который тоже был евреем и тоже имел российские корни), который рядом с ним сидел на премьере, а тот через пару дней заявил, что ему оно даже приглянулось и он даже готов вести дальнейшие переговоры, тем более, что «Близкие контакты третьей степени» у него давно были закончены, а до «Индианы Джонса» еще очень неблизко было. Посоветовался с Игоревичем, он меня поддержал – ну их, сказал он, этих гениев, всю душу вынут придирками и истериками, простые рабочие лошадки типа Спилберга надежнее и практичнее…

Далее, про моноколёса и гироскутеры…

Можно одним словом сказать впечатления американцев – понравилось. А можно и двумя – публике зашло. Да и тремя, если напрячься, словами тоже можно описать – большинство было в а..уе. Расчехлил я это добро на четвертый день нашего пребывания в Лос-Анджелесе, когда утряслось большинство волнений от стихийного бедствия. Нас таки вывезли на большую пресс-конференцию, кою организовали в так называемом «Театре Эль Капитан», который на самом деле оказался никаким не театром, а обычным кинотеатром… обычным, да не очень – аналитики рынка считают его живым, можно сказать, памятником развития киноиндустрии Голливуда. Располагался он очень по простому адресу – Голливуд, Голливудский бульвар, 6838, выполнен был в испанском колониальном стиле, аляповато на мой провинциальный взгляд, но народу понравилось, построен он был на заре развития кинематографа, в 20-е годы, с тех немых еще пор кажется так ничего здесь и не меняли. Там же почти в двух шагах и знаменитая аллея звезд (она же аллея славы) проходила, посмотрели и на неё по дороге, имена Гарри Купера и Вивьен Ли увидели, а вот де Ниро с Траволтой там пока еще не значилось… как и Николсона впрочем, не заслужил еще.

Прессуха

Итак прессуха – на сцену из нашей делегации посадили только меня да Анечку, я пытался отвоевать место хотя бы для Саныча, но ничего не смог, нет его в протоколе и точка. Ну и Николсон конечно был, а Джеки Чан к тому времени давно в свой Гонконг улетел. Зал тут конечно поменьше был, чем в Дороти, но тоже немаленький, под тыщу мест, и пишуще-снимающая братия заполнила его почти наполовину, немало по-моему. Ну объявили каждого присутствующего на сцене, тут и понеслось.

– Газета «Лос-Анджелес таймс» (кто бы сомневался, что ей первой слово дадут), Билл Ковальски (да еще и поляк этнический, ой что сейчас будет). Мистер Сорокалет, скажите, почему в Советском Союзе не соблюдаются базовые права человека (о как, прыжком с места в карьер… в песочный, а может сразу в угольный).

– Билл (можно так обращаться? Ок), у нас вообще-то тематика немного другая, мы тут вообще-то по вопросу премьеры кинофильма собрались… но если вы настаиваете, пожалуйста. Можно уточнить, какие права человека вы относите к базовым?

Билл немного озадачился, но быстро собрался:

– Вы наверно и сами в курсе – свобода слова, свобода собраний, свобода совести, свобода передвижения…

– Вы упустили право на работу, на образование, медицинское обслуживание и самое главное – право на жизнь. Я вас уверяю, что на Земле есть сотня с лишним стран, где с этими базовыми правами дела обстоят гораздо хуже, чем в СССР. Отчего же ваша обеспокоенность столь односторонняя?

Билл еще раз озадаченно почесал в затылке, потом продолжил.

– Вы не правы, американские граждане обеспокоены делами в других странах не меньше, чем советскими… но вот у вас, насколько мне известно, сильно ограничиваются права евреев на эмиграцию, а в других странах такой проблемы нет или она совсем несущественная. Что вы скажете на этот счет?

Я пододвинул к себе бутылку Кока-колы (тут её вместо газировки расставили), налил в стакан, выпил, потом продолжил.

– Видите ли в чем дело, мистер Ковальски… возможно такие ограничения и существовали некоторое время назад, но в настоящий момент, я вас уверяю, ограничен выезд только тех граждан еврейской национальности, которые имели доступ к государственным секретам. В Америке тоже существует подобный подход к эмиграции, я прав?

– К сожалению я не совсем в курсе нашей практики по этому вопросу…

– А надо бы было подготовиться, – нагло перебил его я, – может мы к следующему вопросу перейдем?

Билл смешался и не успел ничего ответить, потому что ведущий резво передал микрофон следующему джентльмену.

– Сан-Франциско Крониклз, Ник Вайнштейн (о боги, взмолился я, опять про евреев что ли?), Серж, я могу так обращаться? Окей, Серж, почему на вас и на Энни военная форма? В СССР все артисты обязаны её носить?

Ну ладно хоть не про евреев…

– Спасибо за вопрос, Ник – нет, у нас военную форму носят исключительно лица, состоящие на службе в Вооруженных силах, вот мы с Энни как раз и служим в этих силах, поэтому ничего удивительного в нашей форме нет. Вам кстати она нравится? – сделал я попытку немного перевести стрелки с политики.

– Ну ничего так… сидит неплохо, особенно на Энни, – улыбнулся Ник, – расскажите немного поподробнее о вашей службе, если это не секрет.

– Вообще-то секрет, но вам как родному расскажу (оживление в зале)… – и далее я минут пять описывал НПО «Политех», подчиненность, задачи, успехи и тп.

– То есть я правильно понял, – сказал в итоге Вайнштейн, – что вы в 18 лет являетесь майором Военно-Воздушных сил СССР, руководителем крупного научного объединения и плюс к этому еще и фильмы снимаете.

– Вы всё правильно поняли, и первое, и второе, и третье полностью соответствуют действительности. В Советском Союзе нет дискриминации граждан по возрасту – если ты даешь результат, которого никто не может дать, то сколько тебе лет, не так уж и важно…

Микрофон на этот раз потянула на себя женщина в джинсовом костюме.

– Мелисса Браун, газета «Нью-Йорк таймс»… (тяжелая артиллерия подтянулась)… вопрос Энни – скажите, как обстоят дела с женским равноправием в Советском Союзе.

Блин, про кино-то хоть один человек спросит? – подумал я, а вслух, ну то есть шепотом сказал Ане – давай, как я учил, смелее и бодрее… она передвинула микрофон на подставке к себе поближе и начала:

– В СССР например есть женщина, побывавшая в космосе, её зовут Валентина Терешкова – а что вы скажете насчет американских женщин-космонавтов?

Мелисса аж покраснела от напряжения, пытаясь вспомнить что-то по этой теме, я ей пришел на помощь:

– Могу дать справку – в американской космической программе пока не предусмотрены запуски лиц женского пола… только в дальней перспективе.

Ане я шепнул «браво», а микрофон тем временем передали негру… ну то есть афроамериканцу конечно:

– Билли Райд, телеканал NBC, скажите, Серж, что там позавчера произошло в Дороти Павильоне и о чём вы беседовали с президентом Картером?

– Спасибо за вопрос, Билл, что там произошло, вы наверно и без меня знаете – был подземный толчок, мы все успели выбежать из этого павильона до его обрушения, а с господином Картером нам так и не удалось поговорить ни о чем существенном именно по причине землетрясения. Надеюсь судьба предоставит мне еще один шанс на беседу с ним.

– Джон Йемма, газета «Крисчен Сайенс Монитор» (ого, какие люди) – ваш фильм пользуется определенным успехом у нашей публике (надо ж, дождался вопроса и про кино), скажите, намерены ли вы продолжить свою кинематографическую карьеру или сосредоточитесь на научной работе?

– Обязательно, Джон, продолжу – в самых ближайших планах у меня экранизация замечательного романа советских писателей Стругацких под названием «Пикник на обочине», и я могу сказать, что ей заинтересовался один очень известный американский режиссер. Серьезно заинтересовался, сейчас идут переговоры. Джек также не против сыграть в этом кино, – кивнул я в сторону Николсона, что-то вопросы сплошняком мне идут, можно бы и стрелки перевести.

Далее пара человек поинтересовались у Джека, как ему снималось в совместной картине, да что там сейчас в коммунистическом Китае происходит, он обстоятельно на это ответил. Ну и далее произошло наконец то, что я давно ждал.

– Алан Бринкли, журнал «Тайм» – Серж, в вашем фильме продемонстрирована очень любопытная новинка, персональный телефон, это сделано в организации, где вы работаете? И сразу уже второй вопрос – может быть у вас есть ещё какие-нибудь интересные разработки?

– Да, Алан, мобильные телефоны, показанные в фильме, действительно произведены в НПО, где я являюсь руководителем, называются они кстати «Сороками» (оживление в зале)…

– А почему Сороками?