Оба снопами повалились на землю. Один молотил ногами в конвульсиях, второй крутился, хрипя и зажимая руками простреленное горло. «Немного высоко взял», – подумал я и выстрелил ему в живот три раза подряд. Все равно он ногами ко мне лежит, пули пробьют и живот, и грудь.

Точно, он выгнулся дугой, потом осел на землю и замер.

В этот момент в верхушку валуна ударила дробовая осыпь, взвизгнула рикошетами и осыпала меня мелкими камешками. Это перевязанный шарахнул из обреза по валунам. Хорошо, что я его покалечил, похоже, он самый опасный из этой троицы.

Но мне его почти не было видно, спрятался за машину, только нога торчала.

Я прицелился в ногу, выстрелил. И попал в стопу. Из ботинка аж брызнуло. За машиной взвыли, за окровавленную ногу ухватились руками и затащили ее за машину так, чтобы я не видел. Только слышно было, как орет бандит.

Продолжалось все это минут пять. Потом за машиной грохнуло, вверх взметнулся грязно-красный фонтан, облил кузов, и все замерло. Только внезапно стало слышно, как свистит ветер в верхушках травы.

Я подождал, медленно встал, не отводя прижатую к плечу винтовку от лежащих бандитов. Внимательно осмотрел, сдерживая рвотные позывы. Господи, кровищи-то! Нет, вроде мертвы. По дуге обошел валяющихся на дороге, присел, посмотрел под колеса «тойоты». За машиной лежало тело третьего.

Обошел автомобиль и вывернул утренний завтрак на дорожную пыль. Отдышался, вытирая рот ладонью, посмотрел еще раз. Бандит снес себе из обреза верхнюю часть черепа и забрызгал кровью и мозгами половину «тойоты». Блин, ну и зрелище.

Потом я уселся на землю рядом с «тойотой», чувствуя, что еще немного, и меня вывернет по новой. Посмотрел на дрожащие руки с винтовкой, постарался успокоиться. Начал глубоко вдыхать и резко выдыхать, чтобы проветрить легкие. Посидел, стараясь не смотреть в сторону безбашенного. Ветерок нес со стороны океана свежий ветер, которым я не мог надышаться.

Отдышавшись, встал и пошел к «Егерю», поглядывая по сторонам и не опуская винтовки. Мало ли кто может пожаловать. Мне совсем не улыбалось дождаться большой гиены или тех же свинок, совсем не улыбалось. Тем более что над телами уже появились насекомые.

Кстати, магазин в винтовке сменить нужно.

Достал из кабины бутылку с водой, прополоскал рот, выплюнул. Вынул из подсумка и вставил в винтовку полный магазин, а в початый добавил патронов и положил все в подсумок, поглядывая на текущую из кузова солярку. Потом подошел к открытой двери, внимательно осмотрел заднюю стену кабины. Да нет, вроде все цело, ящики с инструментом прикрыли. Только задняя стенка сверху и крыша оказались насквозь прострелены в пяти местах одной очередью. Не зря я ящики таким образом поставил, чтобы они кабину защищали. Потом подошел, отстегнул и откинул полог. Заглянул в кузов.

Блин, уроды, все разбили. Издырявили бочку с топливом, канистры с водой, в холодильнике пробоины в кондиционерах. Две запаски полетели в клочья, телевизор и монитор компа тоже. Как много гадостей можно сделать, если выпустить по машине два магазина патронов! Даже саженцам досталось. И еще соляркой их пропитало. Аж взвыть охота от досады.

Я возился минут тридцать, вытаскивая простреленные вещи из кузова. Это на всякий случай, вспыхни сейчас здесь малейшая искра – и машина загорится. В кузове-то под тентом уже температура за сорок.

Здоровую кучу, вонявшую солярой так, что перебивало запах, идущий от трупов, сложил возле кузова, лишь бы занять руки и не думать о том, что я только что убил троих. Пусть гадов, но людей. И мне с этим жить. Впрочем, дед во время своей службы убил больше и жил.

Хотя… их только за то, что они мне устроили, стоило застрелить еще раз. Всю электронику и бытовую технику потерял. Если учесть, что здесь кондиционер стоит около полутора тысяч экю, то я конкретно попал. Ладно хоть генератор со сварочным аппаратом не задело. Так что не фиг переживать из-за этих гадов. Только вот переживалось.

Правда, самое главное, что не испортили двигатель грузовика и ходовую часть. Хоть в этом был небольшой позитив. Вытер соляру в кузове куском простыни (и здесь потеря!), выпрыгнул из кузова, поглядел на кружащихся над головой птичек. Если еще минут пять не прибудут властные структуры, брошу здесь все и поеду в город. Уже за Элис волноваться начал.

От города донесся далекий вой полицейской сирены и рев мощных моторов. Ну наконец-то!

На дороге показались два американских военных внедорожника, которые «хамви». Или «хаммер», не помню, какой из них как называется.

Я аккуратно поставил винтовку возле бампера и поднял руки. А то пристрелят еще, вон какие воинственные.

На переднем внедорожнике работала сирена, но ни мигалок, ни другой полицейской символики не было. Видимо, Патруль считал, что крупнокалиберного пулемета на крыше достаточно. Пулемет направил на меня пулеметчик, наполовину высунувшийся из кузова. Ох и неприятно стоять под прицелом крупнокалиберного пулемета!

Из остановившихся джипов повыскакивали хваткие ребята, взяли на прицел меня, грузовик и «тойоту». А к пулемету встал здоровенный сержант.

Крикнув по-англицки, чтобы я не двигался, меня поставили на колени, завели руки за спину, затянули наручниками. Вытащили пистолет, нож и гранаты, положили их поодаль на капот «Егеря».

И все, кроме одного, разбежались, проверяя окрестности. Какие невежливые!

Из машины вразвалочку вылез сержант, поправил висящую наискосок на груди М16 с подствольником, спросил о чем-то проходившего мимо солдата и поднял меня за плечо с земли.

– Ну и кто вы, сэр? АйДи есть? – на чистом русском спросил он. – Что здесь у вас произошло?

– Документы в кармане рубашки. Я переселенец, три часа назад выехал с базы «Россия». Попал вот в передрягу, – кивнул я на гору испорченных вещей.

Здоровяк достал из кармана АйДи, прошел мимо «Егеря», оценивая пробоины, подошел к телам бандитов на дороге. Поднял АКСУ, нахмурился и вытащил из-за пояса пистолет Макарова.

Потом повернулся, направился к машине. Там с помощью сканера прочел карту и, прихватив кусачки, подошел ко мне. Щелкнул ими, разрезая пластик.

– Ну рассказывай, как до такой жизни докатился? Партизан! – усмехнулся сержант. Что-то он на американца ни разу не похож. Не видом, видом-то вылитый американец, а поведением.

– У меня вчера с этими конфликт был на базе. Их сегодня решили выставить, ну и мы с Элис О’Перли выехали рано утром, чтобы не встречаться с ними и избежать неприятностей. Но по дороге застряли – там две гиены завтракали. Пока они пожрали, пока ушли, прошло время. Увидел эту машину, отправил Элис к вам и стал ждать. Когда эти подъехали и вышли с автоматами, я отворил дверь. Бандиты начали стрелять, пока они перезаряжались, я открыл огонь. Двоих застрелил, а третий сам себя прикончил.

– Так, ну-ка погоди. Это как же ты так дверь открыл, что ни одна пуля из двух выпущенных магазинов тебя не задела? – Здоровяк внимательно на меня посмотрел.

– А я не из машины открывал. Вон от того камня шпагат протянул, дернул, дверь открылась.

– Ха-ха-ха. Дерни за веревочку – дверь и откроется. Ну ты сказочник, партизан. Пошли, покажешь, откуда стрелял, – громила подтолкнул меня в плечо.

Я привел здоровяка к валуну, показал и катушку со шпагатом, и гильзы от винтовки. Он покачал головой и пошел к «тойоте».

Я потащился следом. Что еще делать? Натворил делов, теперь нужно отвечать. Хотя пусть лучше судят двенадцать, чем несут шестеро.

На капоте «кукурузера» лежали два ПМ, оба АКСУ, обрез двустволки. Поверх автоматов были брошены два подсумка. На земле возле машины стояла сумка со срезанной пломбой, в которой лежали три длинные винтовки.

– Ты чего трофеи не собрал, партизан? – лениво поинтересовался сержант, просматривая содержимое кожаной барсетки. Судя по виду, весьма и весьма недешевой.

– Трофеи? Какие? – несколько ошалело спросил я.

Внезапно здоровяк нахмурился и достал из барсетки две красные книжки. Покачал головой и спрятал их в карман. Повернулся ко мне.

– У нас такое правило – что с честного боя взято, то свято. На тебя напали убийцы и грабители, поэтому все, что у них было, – твое. И еще, тебе выпишут премию от Ордена за уничтожение дорожных бандитов, две тысячи экю. Завалил бы этого безголового, получил бы три. Машина, кстати, тоже твоя. Только вот интересно, как ты ее допрешь? Бросать на дороге одну из своих? Так сейчас переселенцы как мухи начнут туда-сюда носиться, еще, чего доброго, прихватят. А машины, брошенные посредине саванны, здесь могут и забрать. Нет, ты потом сумеешь предъявить права на нее, но только если будешь знать, куда обращаться. Мы не имеем права отвлекаться на буксировку и вождение трофейных машин переселенцев, если это противоречит поставленным задачам, а нам еще нужно до базы «Северная Америка» сгонять, проверить дорогу, мы сейчас на службе. Так что сфоткаем тела бандюков, оформим протокол, оттащим их в саванну, потому что падальщикам тоже надо есть. И вернемся на блокпост. Не дай бог, еще вызовы будут. Мой тебе совет, скоро поедут переселенцы, я тебе уже говорил. Договаривайся с ними, потом отдашь одну пятую за помощь в буксировке. Я бы на твоем месте еще о помывке машины договорился, раз ты такой нежный. – Громила кивнул на лужу блевотины.

Я посмотрел на здоровый серебристый джип. Это – мой? Только за то, что грохнул бандитов? А не многовато ли будет каким-то совершенно непричастным к этому переселенцам – пятая часть от него?

– Ишь, глазоньки заблестели, – усмехнулся патрульный. – Учти, премии даются только за подтвержденное уничтожение дорожных бандитов и пиратов. Ясно? Много на этом не заработаешь. А вот пулю в лоб получить – нехрен делать. Как планируешь с машиной поступить? Кстати, девчонкин прицеп мы дотащим, это оказание помощи переселенцу.

– Интересно, прицеп дотащить – это оказание помощи, а помочь довести трофейный джип – на это не имеете права отвлекаться. Ну правильно, был бы я девушкой с красивыми глазками, небось тоже помощь переселенке оказали бы. А что это они делают?

Солдаты тем временем защелкнули на голенях трупов кандалы из тонких блестящих цепочек и сейчас цепляли их за «хамви».

– Оттащат их за холм и бросят. К вечеру даже косточек от них не останется. Здесь похорон бандитов с оркестрами не устраивают.

Здоровенный джип поехал в саванну, таща за собой кувыркающиеся тела. Из разбитого черепа что-то вывалилось. Меня снова замутило, и я отвернулся.

Остальные солдаты тем временем оттаскивали подальше от дороги расстрелянные, пропитанные соляркой вещи. Я их и не выбрасывал бы, может, на запчасти сгодились бы, но солярка…

Подошел к «Егерю» и вытащил два стальных двухметровых кругляка на двенадцать миллиметров и бухту стальной вязальной проволоки. Согнул на коленке концы кругляков, два из них связал проволокой и зацепил за фаркоп, а два остальных прицепил за отверстия в кенгурятнике джипа. Залез в «тойоту», снял ее с ручника. Забросил внутрь сумки с трофейным оружием.

– Хитер. Надо же, сцепку на коленке сделал, умно, нужно запомнить, – усмехнулся сержант, глядя, как я останавливаю свой импровизированный автопоезд возле прицепа Элис и накидываю его дышло на фаркоп «тойоты». – То есть тебе помощь не нужна? Тогда мы проедем немного вперед, переселенцев встретим. Успехов. Если ты остановишься у Саркиса, я к тебе завтра загляну, ты не против? Потолкуем насчет «тойоты».

Он скомандовал своим парням, они слаженно прыгнули в машины, и те рванули по дороге вперед. А я потихоньку повел свой поезд к городу.

Солнечные лучи проникали в отверстия от пуль на крыше, бегали по кабине «Егеря», раскачивающегося на неровностях дороги. Эта игра света успокаивала и отвлекала.