Своим новым предводителем Факарийя выбрали Мухаммад-бея Катамиша. Тот стоял во главе мамлюкской иерархии и назывался шейх аль-балад, или «городской старшина». Чтобы отомстить за убийство Зейн аль-Факара, Мухаммад-бей приказал уничтожить всех мамлюков, связанных с домом Касимийя. «Среди нас есть шпионы Касимийя», – заявил он собравшимся командирам и указал пальцем на одного из своих слуг. Прежде чем несчастный успел сказать хоть слово в свою защиту, его затащили под стол и отрезали ему голову. Этот человек стал первой, но далеко не последней жертвой кровопролития 1730 года.

Мухаммад-бей обратился к оманскому наместнику, обязанному своим назначением Зейн аль-Факару, и добился от него разрешения на казнь 373 человек, которые, по его утверждению, были причастны к убийству несчастного. Фактически это было мандатом на уничтожение клана Касимийя. «Мухаммад-бей Катамиш вырезал весь дом Касимийя, кроме тех, кому удалось бежать из города, – сообщает ад-Дамурдаши. – Он забрал из семей даже мальчиков. Их отвезли на остров посреди Нила и там убили, а тела бросили в реку». Мухаммад-бей покончил со всеми семьями Касимийя, поклявшись, что этот клан никогда больше не возродится на земле Каира^[45].

Однако сдержать эту клятву оказалось труднее, чем полагал Мухаммад-бей. В 1736 году люди Касимийя вернулись, чтобы свести счеты со своими врагами. Им помогал османский наместник Бакир-паша. В свое время Факарийя сместили Бакир-пашу с должности египетского губернатора, и он затаил злобу на них. Бакир-паша пригласил Мухаммад-бея вместе со всей верхушкой дома Факарийя на встречу, где их поджидала группа боевиков Касимийя, вооруженных саблями и пистолетами. Как только Мухаммад-бей появился, они выстрелили ему в живот и перерезали всех его командиров. В тот день были убиты десять самых могущественных людей Каира, а их отрубленные головы выставили на всеобщее обозрение в одной из центральных городских мечетей^[46]. По всем свидетельствам, это было одно из самых жестоких убийств в истории османского Египта^[47].

Обескровленные столетним противостоянием, кланы Факарийя и Касимийя ослабили друг друга настолько, что открыли путь к власти более мелким мамлюкским домам, в частности дому Каздугли. Мамлюки Каздугли уничтожили всех конкурентов и добились доминирования на политической арене османского Египта, которое сохраняли до конца XVIII века. С подъемом Каздугли кровавые межклановые конфликты поутихли, и в уставшем от распрей Каире воцарился шаткий мир. За прошедшие после завоевания Египта Селимом Грозным несколько столетий османы так и не сумели в полной мере установить свою власть над этой богатой, но непокорной территорией. Вместо этого в османском Египте сложилась особая политическая культура, где параллельная структура власти, созданная влиятельными мамлюкскими кланами, доминировала над властью назначаемых Стамбулом османских наместников. Таким образом, в Египте, как и в Ливане, и в Алжире, османам пришлось адаптироваться к местным политическим условиям.

За два века, прошедшие после завоевания Мамлюкского султаната, османы расширили границы своей империи от Северной Африки до Южной Аравии. Это был непростой процесс. Поскольку во многих случаях у них не было возможностей и ресурсов для внедрения стандартной османской системы административного управления в арабских провинциях, они предпочитали делить власть с местными элитами. В результате арабские провинции, хотя и были частью одной империи, имели очень разные отношения со Стамбулом, а модели политико-административного устройства в них варьировали. Следует заметить, что такая гетерогенность была типична для мультиэтнических и мультиконфессиональных империй того времени, включая Австро-Венгерскую и Российскую.

До середины XVIII века османы управляли этими разнородными территориями с относительным успехом. Разумеется, они сталкивались с вызовами своему господству, в частности в Египте и Горном Ливане, однако умело удерживали власть, используя различные стратегии и не допуская, чтобы местные лидеры длительное время представляли серьезную угрозу для османского центра. Однако во второй половине XVIII века динамика отношений между османским центром и арабской периферией изменилась. В арабских провинциях появились новые местные лидеры, которые начали объединять силы и выступать за независимость от Османской империи, зачастую в сговоре с ее европейскими врагами. В XIX столетии эти местные лидеры стали представлять реальную опасность для османского государства, угрожая самому его существованию.

Глава 2
Арабы бросают вызов османскому господству

Кто знает обо всем, что происходит в городе? Конечно же, цирюльник. Днями напролет он обсуждает с теми, кто к нему приходит, самые животрепещущие темы: местную политику, растущие цены, погоду и то, что сейчас все совсем не так, как «в старые добрые времена». Судя по записям в его дневнике, Ахмад аль-Будайри аль-Халлак («Цирюльник») был великолепным собеседником, прекрасно информированным о политической и общественной жизни Дамаска середины XVIII века.

Об этом рядовом горожанине мы знаем только благодаря его дневнику. Он был слишком маленьким человеком, чтобы попасть в «биографические словари» того времени. Но именно это и делает его дневник столь примечательным. В XVIII веке грамотность среди ремесленников была редкостью, не говоря уже о том, чтобы вести письменную хронику своей жизни. Аль-Будайри мало рассказывал о себе, предпочитая писать о других. Мы не знаем, когда он родился и умер, хотя очевидно, что дневник, охватывающий период с 1741 по 1762 год, написан зрелым человеком. Благочестивый мусульманин, аль-Будайри принадлежал к суфийскому ордену. Он был женат, имел детей, но о семейной жизни писал крайне мало. Он гордился своей профессией, почтительно вспоминал о своем учителе, обучившем его парикмахерскому искусству, и перечислял знаменитых горожан, которых он стриг и брил.

Этот дамасский цирюльник был лояльным османским подданным. Согласно его дневнику, в 1754 году он и другие жители Дамаска были потрясены новостью о смерти султана Махмуда I (правил в 1730–1754 гг.). Затем он с восторгом описывал публичные торжества, посвященные вступлению на престол его преемника султана Османа III (правил в 1754–1757 гг.). «Никогда еще не был Дамаск так украшен, как в эти дни. Да поможет Всевышний Османскому государству и хранит его до конца времен! – восклицал аль-Будайри. – Аминь»^[48].

У цирюльника были все основания молить Всевышнего о помощи Османской империи. Согласно тогдашним представлениям о государственном устройстве, искусство управления было основано на сбалансированном сочетании четырех взаимосвязанных элементов, известных как «круг справедливости». Чтобы осуществлять свою власть, государству требовалась сильная армия. Чтобы содержать сильную армию, ему требовалось большое богатство, единственным постоянным источником которого могли быть налоги. Чтобы собирать много налогов, государство должно было заботиться о процветании своих подданных. А чтобы его подданные процветали, государству необходимо было обеспечивать соблюдение справедливых законов. Так замыкался круг справедливости. Большинство османских политических аналитиков того времени склонны были объяснять проблемы в государстве пренебрежением одним из этих четырех элементов. А исходя из того, что аль-Будайри видел в Дамаске в середине XVIII века, у него были все основания полагать, что Османская империя находится в плачевном состоянии. Губернаторы погрязли в коррупции, цены постоянно росли, армия была неуправляема, а общественная мораль подорвана снижением авторитета власти.

Возможно, корень проблемы крылся во властителях Дамаска. Во времена аль-Будайри этим городом правила династия местной знати, а не назначаемый Стамбулом наместник, как это было в других османских провинциях. Феодальный клан аль-Азм разбогател в XVII веке, когда собрал в своих руках обширные сельскохозяйственные угодья вокруг города Хама в центральной Сирии. В начале XVIII века клан обосновался в Дамаске, где стал одной из самых богатых и влиятельных городских семей. В период с 1724 по 1783 год Дамаском правили пять членов семьи аль-Азм – в общей сложности 45 лет, а несколько других представителей клана управляли провинциями Сайда, Триполи и Алеппо. Таким образом, аль-Азмы представляли собой один из самых могущественных местных правящих кланов, существовавших в арабских провинциях в XVIII веке.

Мы, современные люди, можем полагать, что нахождение арабских провинций под правлением местных династий, а не османской администрации было благом для арабского населения. Но в те времена это было не так. Османские чиновники были слугами султана и, по крайней мере формально, правили в интересах государства, а члены клана аль-Азм ставили во главу угла личные и семейные интересы и использовали свои высокие должности для самообогащения и возвышения своей династии за счет османского государства. Круг справедливости был разомкнут, что вело к разрушению устоев, на которых строилось государство и общество.

Аль-Будайри подробно обсуждает сильные и слабые стороны правления клана аль-Азм в Дамаске. Асад-паша аль-Азм находился у власти целых 14 лет (с 1743 по 1757 год), дольше любого другого наместника Дамаска в османскую эпоху. Хотя цирюльник выражал полную лояльность своему правителю, он находил много поводов для резкой критики. Он обвинял губернаторов из клана аль-Азм в разграблении городской казны и бедственном положении местного населения и возлагал на них ответственность за царящий в армии хаос и падение общественной морали.

При правлении аль-Азмов армия превратилась из дисциплинированной силы, поддерживающей законность и правопорядок от имени государства, в сборище бандитов. В Дамаске базировалось два корпуса янычар – имперский корпус, присланный из Стамбула (капыкуллары, или «рабы Высокой Порты), и местный корпус (йерлийе). Кроме них существовали нерегулярные войска из курдов, туркоманов и североафриканцев. Все эти воинские подразделения враждовали между собой, являясь главными нарушителями мира и спокойствия в городе. В 1756 году жители района Амара дорого заплатили за то, что поддержали имперских янычар в столкновении с местными дамасскими янычарами. В отместку последние спалили целый квартал вместе с домами и лавками^[49]. Аль-Будайри рассказывает о многочисленных случаях нападения солдат на жителей Дамаска и даже убийств, остававшихся безнаказанными. Когда начинались беспорядки, торговцы закрывали лавки, горожане запирались в своих домах, и жизнь в городе замирала. Из дневника аль-Будайри хорошо видно, какую опасность представляли «войска охраны» для жизни и имущества простых жителей Дамаска.

Аль-Будайри также считал аль-Азмов ответственными за непомерно высокие цены на продовольствие в Дамаске. Они не только не регулировали торговлю, чтобы обеспечить справедливые цены, но и, как предполагал аль-Будайри, будучи крупными землевладельцами, использовали свое нахождение у власти для создания искусственного дефицита зерна, чтобы максимально увеличить свои прибыли. Однажды, когда хлеб подешевел, Асад-паша отправил своих людей к пекарям, чтобы заставить их поднять цены – ведь высокие цены на пшеницу были источником богатства для его семьи^[50].