Ингвар Фальк незамедлительно покинул Титан. Корабль, на котором летел агент, официально был приписан к портовому кластеру Астарты. Яхта, принадлежащая частному лицу. Если копнуть, частное лицо было не таким уж и частным. А ещё оно было вымышленным, это скучающее лицо, унаследовавшее приличное состояние от родителей-инвесторов. Космолётом управлял пилот, нанятый через подставную компанию. О цели путешествия этот человек даже не догадывался.

На полпути к системе Юпитера произошло подключение. Фальк заперся в своей каюте, взмыл к условному «потолку» и отдал мысленный приказ системе. Из стен выпростались кабели, тело упало в мягкие объятия невидимого силового кокона. Подключение в невесомости было ни на что не похожим – словно паришь среди граней реальности, а перед тобой открываются врата в иной мир. Кабели входят в разъёмы на позвоночнике, и поверх привычной картины мира накладываются свежие цифровые слои. Кокон надёжно фиксирует фрика – страховка на случай внезапных манёвров и торможения. Служебные инструкции запрещают подключаться без кокона. Внезапный дисконнект может разбалансировать нервную систему.

Разум Фалька вырывается из корабельной скорлупы и мчится к ближайшему ретранслятору. Дальше – прыжок к Ганимеду. Переход кажется очень быстрым, но не мгновенным. Словно проваливаешься в трубу метрополитена, успевая отметить мимоходом протянувшиеся вдоль стен кабели, а потом прибываешь на купающуюся в электрическом свете станцию.

Осторожно, двери открываются.

И ты попадаешь в ЗВС – закрытую виртуальную среду, смонтированную ИскИнами Департамента для таких вот пересечений. Каналы схлопываются, ты начинаешь существовать автономно от собственного тела. Парадокс? Отнюдь. Фрики ведь вселяются в заготовки, так почему бы не побродить по защищённому пространству цифрового пузыря…

Вещь в себе.

Фальк осмотрелся. Здание напоминало стандартный корпус Департамента, расположенный где-нибудь в сосновом бору на Земле. Строгий вестибюль в светлых тонах. Панорамные окна, за которыми шумит стена леса. Никаких спектаклей. Разве что сгустившиеся тучи и лёгкие раскаты грома. Символика очевидна – куратор проявляет беспокойство.

Ингвар двинулся к окну.

В этом мире расстояния и векторы движения не имели смысла. Собеседник найдёт тебя в любом случае.

Шаги гулко разносятся под сводами вестибюля. Приблизившись к окну, агент остановился. Помедлив, сел в кожаное кресло. Рядом стояло такое же. Потенциальных собеседников разделял низкий журнальный столик. В статичность стекла намертво вмёрзли ракушки и гладкие камни, собранные на берегах далёких морей.

Спустя миг кресло перестало пустовать.

На Фалька, не мигая, смотрел куратор. Дориан Стейвей. Кажется, он так себя называл. Имена в Департаменте никого не интересовали – их можно было коллекционировать, вклеивать в альбомы, выменивать и продавать. Что ж, подумал Фальк, пусть будет Дориан.

– Рад встрече, Ингвар, – бесстрастно произнёс куратор. – Перейдём к делу, если не возражаешь.

Фальк не возражал.

– У нас имеется запись, – продолжил Стейвей, – которую ты должен увидеть. Готов?

Агент кивнул.

Кураторская рука протянулась в направлении окна. Фальк перевёл взгляд и понял, что леса больше нет. Вместо предгрозовой чащи – шар Юпитера. Увеличение, наезд. Красочные наслоения аммиака тянутся параллельно экватору. Молочно-рыжие облака закручиваются в невообразимые структуры. В южном полушарии – Большое Красное Пятно. Око Юпитера. Чудовищный ураган, столетиями пожирающий мелкие циклоны. Фальк знал, что эта природная аномалия протянулась на 25 000 километров с востока на запад. И ещё 13 000 километров с севера на юг. Ураган с лёгкостью мог поглотить две Земли. Центральная часть аномалии была сравнительно спокойной, зато сила периферийных ветров достигала 640 километров в час. Потрясающая мощь.

Фальк изучал центр БКП, и ему казалось, что Око Юпитера отвечает взаимностью. Как там у Ницше? Если долго всматриваться в бездну, то бездна начинает всматриваться в тебя.

Отвернись.

Внутри Фалька всё кричало об этом, но агент не мог отвести взгляд. Ветра перемешивали аммиак в верхних слоях атмосферы, а Ингвар Фальк вглядывался в сердце этого кошмара, пытаясь совладать с эмоциями. Наконец, он справился с задачей. Чувство управления извне схлынуло.

Куратор внимательно наблюдал за своим подопечным.

– Ты это заметил?

– Что? – сухо переспросил Фальк.

На запястье пульсировала жилка.

– Сам знаешь.

Агент сглотнул.

– Возможно, – в его голосе прозвучала неуверенность. – Я не знаю, что это было.

– Никто не знает.

Помолчали.

– Ладно, – Стейвей решил сменить тему. – Перейдём к фактам. Как тебе известно, Юпитер имеет важное стратегическое значение. В термоядерных двигателях наших кораблей используется водород, а он добывается на этой планете.

Картинки начали стремительно меняться. В калейдоскопическом вихре Фальк видел громады земных крейсеров и пассажирских лайнеров, некие формулы и устройства двигателей в разрезе. Он знал, что все эти сведения копируются в его мозг, записываются в надёжных имплантах-хранилищах.

Куратор продолжал говорить:

– На Юпитере шестьдесят добывающих станций, все они принадлежат концерну «Акваториум». Тебе известен расклад сил – это одна из наиболее влиятельных корпораций в окрестностях Солнца. Штаб-квартира «Акваториума» расположена в Арктиде. Сейчас городом и концерном управляет Леонид Гранский.

Строчки досье копируются, раскладываются по невидимым папкам. Информация переполняет естество Ингвара.

– Часть станций парит в атмосфере, собирая газообразный водород. Это платформы устаревшего поколения, они представляют наименьший интерес.

Перед глазами Ингвара проплывали механизмы, чем-то напоминающие орбитальные комплексы Венеры. Те, что строились для терраформинга. Отростки стыковочных узлов, приращения гравитаторов, энергетические щиты… Юпитер в 1300 раз превосходил Землю по размеру, поэтому люди и техника работали в условиях чудовищной силы тяжести. Плюс давление. Отталкиватели периодически выходили из строя, включались резервные блоки. Поломка гравитатора или воздухоочистительного фильтра могла привести к печальным последствиям для бригады добытчиков. Но заработки на Юпитере столь высоки, что от желающих испытать судьбу отбоя не было.

– Твёрдой поверхности у гиганта нет, – продолжал читать лекцию куратор. – В самом низу расположен слой водяного льда. Странная смесь, такого больше нигде не встретишь. Вечная ночь. Ничего не видно. Минус сто тридцать. Ещё глубже – слой металлического водорода. Вот на этих уровнях и дрейфует седьмая станция, Ингвар.

За окном сгустилась мгла.

– Всего их десять, – куратор на секунду задумался. – Жутко дорогие штуковины, насколько мне известно. Концерн планирует ввести в эксплуатацию ещё парочку, но это случится лет через пятнадцать-двадцать. Огромные затраты. Две трети электронной начинки – земные. Гранский, как ты помнишь, мечтает о независимости. Вкладывается в компании, ворующие у нас технологии. Чтобы соскочить с «железной» иглы.

– Поэтому тянет время, – кивнул Фальк.

– Верно.

– Как они туда добираются? – Ингвар всматривался в заоконный мрак. – Неужели на шаттлах?

Куратор покачал головой.

– Обычные шаттлы не приспособлены к этим условиям.

– Тогда на чём?

– Скоро узнаешь, – Стейвей многозначительно улыбнулся.

Перед глазами Ингвара всё ещё вращались потоки чудовищных атмосферных ураганов БКП.

– Итак, платформа, – агент постарался отвлечься от навязчивой картинки. – Что с ней не так?

– Ты же знакомился с делом.

– В общих чертах. Старатели устроили забастовку. Перекрыли поставки водородных брусков. Такое случалось и прежде. Наверняка профсоюз уже подготовил пакет требований, и концерн вступил в переговоры с их лидерами.

– Это всё?

Фальк наморщил лоб, вспоминая.

– Они никого к себе не пускают. Дрейфуют где-то в районе БКП, сменили курс и отключились от общей координационной сети. Пропали с радаров, можно сказать.

– Дальше, – куратор нетерпеливо махнул рукой.

– Составили какое-то послание. Городу и миру, – Фальк хмыкнул, вспомнив устаревшее выражение. – Ах, чуть не забыл. У них там заправляет религиозный фанатик, понимающий Речь. Так они заявили. Мол, некое божество, обитающее в недрах газового гиганта, говорит с ними через этого парня.

– Вот, – куратор улыбнулся. – С этого нужно было начинать.

Фальк уставился на человека, которого всегда считал образцом здравомыслия. Краем сознания агент отметил, что тьма за окном вновь сменилась ликом Юпитера, по которому лениво ползла тень одного из спутников. Судя по всему, Ганимеда.

Стейвей не отвёл глаза. И чётко произнёс:

– Члены экипажа станции верят в то, что газовый гигант обладает разумом. Они полагают, что этот сверхразум намного превосходит нас в развитии. Речь этого существа могут понимать лишь избранные. Так они говорят.

– Бред, – не выдержал Фальк.

Конечно, он сталкивался на разных планетах с сектантами и фанатиками. Большинство из них мыслило догматами, а посему было ограничено в манёвре. Прочти священный текст фанатика – и ты поймёшь его душу. Сможешь предсказывать его действия. Эту несложную истину Фальк усвоил задолго до перевода в Департамент.

– Я тоже так думал, – грустно улыбнулся Стейвей. – Но есть и другие факты. Дико секретные. Так что придётся повысить твой уровень допуска, а уж затем продолжать разговор.

Европа. Верхняя Арктида. 14.09.2150

Город врезался в толщу льда, занимая всё пространство между космической пустотой сверху и водами архаичного океана снизу. Город постоянно ширился, обзаводился новыми отростками и коммуникационными магистралями. Вместе с этой исполинской раковой опухолью раздвигались и силовые поля. Наномеханизмы цементировали лёд в жилой зоне, деловито редактируя молекулярные решётки. Весь этот организм, казалось, жил отдельно от людей и не очень-то нуждался в их присутствии.

Арктида была построена в северном полушарии Европы. Юг не был безопасным – вырывающиеся на поверхность ледяной корки гейзеры представляли серьёзную угрозу для человеческих поселений. Основатели европейских полисов долго сомневались в целесообразности колонизации. В итоге победил здравый смысл – в океанических глубинах существовала жизнь. Вода и кислород – основы всего сущего. Этим нельзя пренебрегать. Трёхмерное моделирование показало, что в ледяном панцире можно закрепиться.

Треть городских ярусов выходила на поверхность, прячась под геодезическим куполом. Внутри этого агломерата зеленели парковые сектора, виднелись пятна озёр и даже протекала небольшая речушка. «Небо» было подогнано под земной стандарт – по его лику скользили голографические облака, регулярно всходило и заходило солнце. Собирались и настоящие тучи – Верхняя Арктида была дождливым местечком.

Фальк знал, что снаружи, в пустоте космоса, поверхность купола была усеяна стыковочными кластерами. Там царила естественная гравитация, позволявшая кораблям с минимальными энергетическими затратами опускаться на дно колодца. Космолёты зависали над куполом, выдвигали магнитные захваты и бесшумно закреплялись на выгнутом боку. Словно деловитые пчёлы, слетевшиеся к улью. Выдвигались переходники, раскрывались диафрагмы, уравнивалось давление. Шлюзов было много. На обзорных экранах геодезическая оболочка представала в виде исполинского волдыря, облепленного механическими паразитами…