Запах клубники чуть не сбил меня с ног. Не только запах, но и вкус… Когда долго отказываешься от пищи, впадаешь в катаболическое состояние, и организм использует энергию, накопленную в жировых клетках. В них же хранится и вкус. Вот сегодня мне вдруг вспомнился далекий вкус из детства.

Абракадабра! Она выбрала клубничную!

Не может быть. Я просто не завтракала, вот и все. Во время менопаузы сахар в крови постоянно скачет. Диди Ля Дус советует весь день придерживаться низкоуглеводной диеты: горсточка соевых бобов эдамаме или хотя бы кабачковый брауни.

На другой стороне улицы как раз стояло кафе «Буфетная Присциллы». Я зашла туда и оглядела выпечку на витрине. Ничего похожего на диету Диди Ля Дус.

Осторожнее, не растолстей! – предостерег голос внутреннего критика.

А чей он вообще, этот голос? С самого детства он ехидно твердит: я слишком страшная, слишком ленивая, слишком толстая. Но слишком толстая для чего?.. Для того чтобы меня любили? Чтобы вообще жить? Чтобы на меня обратили внимание? А может, все как раз наоборот? Может, я боюсь привлечь внимание, отнять его у тех, кто его больше заслуживает?

Передо мной задумчиво выбирал пирожное покупатель. Крупный мужчина в майке, держащийся со спокойствием человека, которого учили просто лакомиться пирожными, а не пытаться их заслужить. Он или не заметил меня, или ничуть не волновался, что меня задерживает. Конечно, я к этому давно привыкла. Когда мне стукнуло сорок, для мужчин я превратилась в невидимку.

Он никак не мог выбрать между кусочком кофейного торта и пончиком. В итоге взял и то и другое и вдобавок карамельный латте. За кассой его обслужила девушка с розовыми волосами, а еще одна, в хиджабе, налила кофе. Зашипел пар, запахло свежемолотыми зернами. Мне тоже хотелось, но увы, мечтать не вредно. Кофеин – плохой союзник в борьбе с приливами.

– Проголодались, дружок? Вот и хорошо! – Розоволосая девушка с улыбкой похвалила покупателя, будто ребенка.

Странно, до чего часто мужчин, как малых детей, хвалят за повседневные мелочи. Помыл посуду? Посидел с детьми? Выбрал кусочек торта? Молодец! Сомневаюсь, что продавщица сказала бы то же мне, будь я на месте этого мужчины. Может, она даже недоуменно приподняла бы бровь: заметно, что с Рождества я набрала килограмма три.

«Менопауза как есть» вот что говорит о наборе веса: «Понимаю, грустно признавать, что никогда уже не влезешь в джинсы восьмого^[12] размера. Но не расстраивайтесь, красавицы мои! Вы в любом размере прекрасны! Гордитесь своими изгибами! Радуйтесь своей сексуальности! Уж ваши мужчины точно порадуются!»

Судя по всему, Диди Ля Дус лишний вес незнаком. Если ее тревожат джинсы восьмого размера, то на деле ей тревожиться вовсе и не о чем. Как, наверное, от нее устают друзья! От ее вечных восклицаний. От ее травяного чая и гранатовых салатов. От бездельничанья у бассейна. От секса и йоги.

Наконец я заказала простой черный чай и диетический маффин. Слава богу, прилив отступил, хотя рубашка так и липла к телу. Поясница покрылась испариной. Еще до работы не дошла, а уже пора в душ.

– Вам здесь или с собой?

– Здесь, пожалуйста.

Девушка с дежурной улыбкой пробила мой заказ. С виду года двадцать два; уныло опущенные уголки губ, одна бровь проколота. На бейджике написано: «АЙРИС». Наши пальцы на миг соприкоснулись, когда она протянула мне сдачу, и меня внезапно ударило током, как тех людей, которые сочиняют, что зубами умеют ловить радиосигналы. На миг я словно увидела собственное отражение в окне – кислую, недружелюбную женщину в возрасте.

Строит из себя. Даже поздороваться не удосужилась.

Мне показалось, девушка произнесла это вслух.

– Простите, что?

– Ничего, – неуверенно ответила продавщица. Мы встретились взглядами. Безразличие в ее глазах сменилось тревогой. Наверное, все женщины разрываются между двумя крайностями: мы то совершенно невидимы, то вдруг оказываемся под прицелом чужих взглядов, словно мир видит нас через необъятную лупу, и ты либо сгораешь дотла, либо расплываешься до полной незаметности. Меня охватило внезапное горячее сочувствие к Айрис, недовольной жизнью, маленькой зарплатой и безразличием окружающих.

Растрогавшись, я с улыбкой сказала:

– Айрис, у вас красивые волосы.

Снова недоверчивый взгляд. Только улыбка на сей раз оказалась искренней.

– Спасибо! Сделала себе подарок.

– И правильно. Вам идет.

Я взяла маффин с чаем и пошла к столику у окна, по пути случайно задев рукой того мужчину с кофейным тортом. Он сидел ко мне спиной; спортивная майка открывала накачанные, пусть и полноватые руки. «Что это было?» – недоумевала я. Рядом с Айрис я словно увидела, как в чужом доме внезапно зажегся свет, и услышала голоса жильцов. Теперь это чувство исчезло. В чем же причина? В голове помутилось? Сахар упал? Или чего похуже?

Ты прочла ее мысли, Берни.

Неправда! Случайно вышло.

Ты же знаешь, чем это заканчивается. Помнишь? Вспомни его дом. Подвал. Вспомни, как он вздрагивал, когда ты проходила мимо. Вспомни, в каком виде был его дом, а стены… И порезы. Порезы у него на руках.

Медицинский сайт пишет о гормональных изменениях во время менопаузы следующее: «Из-за гормональных скачков многие женщины слишком бурно реагируют на события, которые прежде их не тревожили. Помимо физических изменений вас может беспокоить “синдром опустевшего гнезда”, стареющие родители, горе потери, супружеская неверность и в целом сожаления о прошлом».

А «Менопауза как есть» говорит иначе: «Красавицы мои! Замучили приливы и стресс? Ищите положительные стороны: вас ждет очуме-е-енно жаркое лето!»

Диди и медицинский сайт по-своему советуют женщинам сбросить вес, налегать на зерновые, запастись антиоксидантами, чтобы стареть помедленнее; при любой возможности выбирать не лифт, а лестницу, разобрать хлам в доме, подумать о приеме антидепрессантов и не забывать уделять время себе – посидеть с хорошей книжкой, понежиться в горячей ванне, найти новое хобби. А еще отмечают: нужно уделять внимание партнеру и записывать дела на бумажку, чтобы не забыть. Однако ни один сайт не помогает женщинам определить, вправду они умеют читать мысли или нет. Считается, что суть гормонов не в этом. Гормоны – и виновники серьезнейших перемен, и повод для насмешки, как и подверженные их влиянию женщины, «истеричные» и «непостоянные».

Я откусила от маффина. Он оказался сухим и пресным. Надо было купить пончик. Если уж потреблять лишние калории, то хоть вкусные. Мужчина в майке ел свой пончик. Очень аппетитный. Я почти чувствовала на языке сливки, мягкое тесто и сладкий клубничный джем.

Хорошие девочки пончиков не едят, – напомнил мой внутренний критик. Мог бы не утруждаться. Вдруг воображение нарисовало, как я все-таки съедаю лакомство, живу лучшей жизнью, горжусь своими изгибами и плюю на мнение окружающих. Видимые женщины гордятся изгибами. А невидимые крадут твой пончик.

Я закрыла глаза. Ощутила его вкус. Джем оказался смородиновым, а не клубничным. Губы и пальцы запачкались сахарной пудрой. Как наяву. Будто я и правда откусила кусочек. И вновь в темном доме вспыхнул свет, а в окне показались его обитатели. Мужчина с пончиком. Розововолосая девушка.

Я бы ей вдул, – произнес некий внутренний голос. – Видно, что девчонка без комплексов.

Чего?

Я невольно подняла руку ко рту – стряхнуть сахарную пудру. А монолог – уже не моего внутреннего критика – становился все настойчивее.

Я ей тоже нравлюсь. Она назвала меня дружком. Когда у нее кончается смена? Сегодня надо поосторожнее. Держи себя в руках. Не как в прошлый раз. Ты был сам не свой.

Конечно, звучало это не так четко и ясно. Я лишь облекаю мысли в слова. Зато сами чувства и намерение были столь реальны, столь ощутимы, словно я выпустила из коробки стайку мотыльков. Я в одночасье перенеслась из улицы в сам «дом», одурманенная впечатлениями. Реакция мужчины на Айрис (вторую девушку он почти не заметил). Запах его карамельного латте. Уверенная манера держаться. Физическое удовольствие от вкуса пончика, от…

Тебе нравится, правда, Берни? Приятно ведь. Потому что нельзя.

Я снова потянулась стряхнуть сахар с губ. Вкус смородинового джема еще не померк. Теперь в воздухе витал запах «Линкса» и застарелого пота; я чувствовала шершавые, липкие от сахара и сливок ладони, потом мужчина в один присест проглотил пончик, и я уловила слабое недоумение; он резко обернулся и уставился на меня, будто я ткнула его в спину пальцем.

Я опустила глаза на тарелку и притворилась, что доливаю чай. Иллюзия рассеялась (только это была отнюдь не иллюзия!). «Дом» снова погрузился во тьму. Зато противный голосок в голове взвился до крика:

Плохая! Плохая! Ты же обещала больше так не делать!

Стыд покалывал меня крошечными иглами, как бисеринки пота на коже во время прилива. Внутренний критик был прав: я достала из укромного уголка запечатанную коробку, которую открывать не следовало. А внутри нее хранился сегодняшний сон: запах стоячей воды, холодное дыхание ночного воздуха, гул вдалеке, приглушенный песней Нене Черри…

Ты заглянула внутрь. Отразила его зеркально. Как мистера Д…

Тридцать лет назад! Я была совсем ребенком. И вообще, не помню такого…

На самом деле помню. Каждую подробность. Эту коробку мне запечатать не удалось, я лишь спрятала ее подальше. Зрелость и кровь заставили забыть тайны моего детства. Горькие дары природы. Женщины всегда были связаны с кровью. Кровь мудрая, греховная, запретная, пролитая. Кровь то первобытная, то обвиняющая, то омерзительная, то возбуждающая любопытство, ужас, стыд, похоть – а порой обещание чего-то большего. Чего-то сильнее женской зрелости. Чего-то утраченного – до сегодняшнего дня. Чего-то похожего на силу.

3

Суббота, 26 марта

Люди похожи на дома. Для чужих глаз предназначены фасады в мягком свете фонарей и аккуратные сады. Фотографии родных на стене. Зеркало над каминной полкой. Мы тщательно выбираем, что показывать другим. А вот происходящее за закрытыми дверями, когда гости ушли, – уже тайна. Конечно, не все и не всегда. Иногда мы пускаем внутрь друзей. Тех, кому безоговорочно верим. Иногда разрешаем им осмотреться. Иногда даже пристраиваем для них комнаты. И все же в кое-какие места хода нет никому. Чердаки со старой мебелью. Забитые хламом подвалы. Заваленные рухлядью лазы. Там мы прячем свои тайны. Иногда – хотя нет, весьма часто – мы и сами хотим о них забыть.

Чтобы понять случившееся в «Буфетной Присциллы», пришлось вернуться далеко-далеко назад, в почти забытое место. У меня таких много. Накопились за годы. Многие остались глубоко внизу, в подвале дома, где с тех пор достроили много этажей. В детстве мой дом был размером как раз для ребенка. И совсем простым. Никаких чердаков и подвалов. Никаких лабиринтов, где поджидают чудовища. Играть в «домик» было проще простого. Никаких запретных комнат, треснувших зеркал, мертвых зон. А игру в «домик» девочки начинают сызмальства. Самое привычное занятие. Заглядываешь к другу в гости, переставляешь мебель. Одалживаешь игрушки, забавы, жизни. С этого мы с Кэти и начали. С безобидной детской игры. Уже потом она превратилась в нечто иное, а вначале все было просто. Мы построили свою крепость из подушек. И чудесный игрушечный домик в пастельных тонах.