По набережной гулял народ. Голубые прозрачные волны, искрясь под летним солнцем, плескались о пирс, и расцветшие парусами мачты яхт виднелись на горизонте, маня и волнуя кровь жаждой дальних странствий. Толстые пальмы едва покачивались, шелестя широкими листьями. В увитой диким виноградом беседке играл духовой оркестр, и дирижер в белоснежном фраке то и дело взмахивал руками, будто поднимая музыку к небу. Граф шел, поминутно кланяясь знакомым и приподнимая цилиндр. Вдруг к солоноватому, пропитанному йодом дыханию моря примешался буйный аромат свежих цветов. Тарло остановился.

– Андре, следует послать моей восхитительной невесте корзину цветов. Она раскладывает сейчас там свои платья, всячески изображает счастье на лице, и при этом в ее номере нет ни одного несчастного цветочка от охваченного страстью жениха?! Это чистейший абсурд. Если сыщик внимателен к деталям, он непременно это подметит.

– Вы правы, ваше сиятельство.

– Будь добр, купи самых свежих лилий.

Камердинер подозрительно глянул на хозяина.

– Андре, я не убегу, я дал слово чести! Да и куда?

Слуга кивнул и направился к бойкому цветочнику, выставившему свои корзины прямо у набережной. Граф подошел к воде и, сложив руки перед грудью, стал следить, как волна наползает на волну, и белая пена, разрываясь в клочья при ударе, наполняет воздух мириадами крошечных брызг.

«Надо же, – окинув ироничным взглядом пирс, усмехнулся он, – только сегодня утром в нескольких шагах отсюда я собирался вышибить себе мозги, не имея средств отдать долг. Положение казалось мне совершенно безнадежным. А тут вдруг разом нашлось и чем платить, и сам Абдурахман-паша вдруг сбежал, позабыв об этаком куше. Как все это странно!»

Отблески солнца в волнах радовали глаз.

«Надо будет приложить записку к букету. – Тарло вспомнил беседу „невесты“ с ее „служанкой“ Брошенные в его адрес слова заставили графа поморщиться. – Что б такого написать? Быть может, просто: „Несравненной Эдит от преданного Владимира"? Пусть себе помучается, что мне известно, и откуда…»

– Прошу извинить, вы, если не ошибаюсь, граф Тарло? – послышался сзади скрипучий голос.

Лейб-улан повернулся. Перед ним стоял расплывшийся человек в сером, застегнутом на все пуговицы сюртуке. Лицо его было украшено широкими бакенбардами с подусниками, переходящими в густые, нависающие над верхней губой, усы. Человек был сутул и глядел несколько исподлобья или вниз, если отводил взгляд.

– Да. С кем имею честь?

– Это не важно, я один из служащих компании господина Прагоса.

– Не припоминаю, чтобы доводилось слышать это имя.

– И все же, я уверен, в ваших интересах уделить мне немного вашего драгоценного времени. – Сутулый развернул вытертую на углах папку из кожи аллигатора, которую дотоле держал под мышкой. – Потрудитесь взглянуть на это.

– С удовольствием, если это меню.

– Это расписка, подписанная Абдурахман-пашой, – оскорбился незнакомец. – Поскольку этот господин очень спешил, желая успеть на пароход в Стамбул, он продал ваш долг моему хозяину.

– Меня он решил не ставить в известность? – нахмурился граф.

– Я же говорю, он чрезвычайно спешил. Султан Абдул-Гамид II призвал его в силу неотложных обстоятельств. Но вы можете ни о чем не беспокоиться. Мы не собираемся разорять вас. Нам известно, что у вас сейчас некоторые финансовые затруднения…

– У вас неверные сведения, – прервал его граф.

Сутулый поднял на него темные глаза и поглядел с нескрываемым сомнением, похоже, не веря ни единому слову.

– Если хотите, мы сейчас же направимся в отель, и я вручу вам сумму целиком.

– Я не уполномочен получать от вас какие-либо суммы.

– Ну, тогда отведите меня к вашему господину!

– Я не уполномочен знакомить вас с господином Прагосом.

– Тогда, черт возьми, что вам нужно?!

– Хозяин велел показать вам эту расписку и передать, что он не настаивает на немедленном возвращении денег. Более того, он готов предложить вам ссуду в сто тысяч франков. Вы будете играть и дальше, как делали это прежде, и мой господин надеется, что впредь удача будет вам сопутствовать. Половину выигрыша господин Прагос будет изымать в счет погашения долга.

– Забавно, очень забавно! А если, предположим, я проиграю?

– Это несколько увеличит ваш долг господину Прагосу. Вы должны понять: мой хозяин не хочет терять проценты с суммы долга и не станет размениваться на мелочи, на манер ссудной конторы. Вы будете играть и выигрывать, а мы обеспечим вашу безопасность. Считайте это сотрудничеством, так вам будет комфортнее.

– Вот как?! Тогда, вероятно, я буду вынужден отказаться от столь щедрого предложения. Я пошлю с вами своего камердинера, он передаст деньги.

– Вам будет трудно сделать это. Господин Прагос никогда не встречается с теми, кого не приглашал. Что же касается вашего намерения отказаться следовать его указаниям, признаюсь, я имел смелость задать вопрос об этом. Он просил меня передать, что курицу, которая несет золотые яйца, хорошо кормят и берегут. Но если курица не делает этого, ее судьба – отправиться в бульон.

– Вы мне угрожаете?!

– Лишь передаю сказанное. И не трудитесь его искать. Те, кому это будет поручено, сами найдут вас. А сейчас позвольте откланяться, ваш слуга уже несет цветы. Кстати, замечательный выбор! Полагаю, ваша невеста будет довольна.

Подошел Андре, едва заметный за огромной корзиной лилий.

– Послушай, кто такой Прагос? – не давая ему сказать ни слова, спросил Владимир.

– Впервые слышу эту фамилию. Или это имя?

– Очень интересно. Погляди вон на того господина. – Тарло повернулся, намереваясь указать на сутулого. Однако тот исчез, будто растворился среди гуляющей публики. – Проклятье, чудеса какие-то. Он только что был здесь.

Андре кивнул.

– Надеюсь, вы запомнили, как он выглядел?

– Да, серый невзрачный сюртук, сутулость…

– В сюртуке нынче жарко. Если человек сбросит его и выпрямит спину, эти приметы исчезнут сами собой. Это азы сыскного дела. Вы увидели лишь то, что вам хотели показать.

– Это мы еще посмотрим, – пытаясь разглядеть среди публики странного человека, будто припорошенного густым слоем пыли. – Пожалуй, ты прав. В любом случае, задуманное наступление на грани срыва, противник атакует нас с флангов в то самое время, как мы намеревались сокрушить его фронт стремительным ударом. Похоже, имеет смысл обсудить странности этого дела с мадам Ле Блан.

– Вот именно. Экипаж ждет вас, месье.

Граф пожал плечами:

– Здесь до экипажа и до отеля путь почти одинаковый.

– И все же вам лучше поехать.

Тарло удивленно взглянул на камердинера. Тот, как обычно, был невозмутим, но за простецким выражением лица граф уже научился угадывать непреклонную волю.

– Ладно, давай прокатимся.

Тарло взял из рук слуги корзину с цветами:

– Хороший выбор!

Еще подходя к фиакру, граф понял, кто поджидает его внутри. Казалось, экипаж просел так, что колеса вот-вот раскатятся в разные стороны. Как ни в чем не бывало, он подождал, пока Андре откроет дверцу, и втиснулся внутрь. Мадам Ле Блан опиралась на свою неизменную трость.

– Рассказывай! – скомандовала она.

И Владзимеж заговорил. Она слушала, в такт словам постукивая по полу, а экипаж катился и катился, должно быть, кружил по столице.

– Вот как! – наконец произнесла она. – Что же там произошло? Кажется, Абдурахман-паша и его шайка замыслили игру краплеными картами. Ты знаешь, кто такой этот Прагос?

– Представления не имею.

– Что ж, узнаем. Пока имейте вид если не испуганный, то встревоженный. Пусть этот Прагос, кем бы он ни был, думает, что вы плотно заглотили крючок. С вами непременно кто-то свяжется, должны же вы как-то передавать выигранные деньги. Пока ничего не предпринимайте. Нужно выиграть время. Я постараюсь выяснить, кто это объявил на нас охоту. Жемчужины Абдурахман-паши сейчас наша единственная зацепка. Она громко ударила тростью об пол. – Кучер остановил экипаж. – Передайте мадам Алисе мои самые добрые пожелания. Пусть бережется вечерней прохлады. Но кроме простуды ей ничего не угрожает.

– Отнеси цветы Алисе, – скомандовал граф, входя в отель. – Я буду ждать тебя в ресторане.

Андре поклонился и начал подниматься в апартаменты. Не теряя времени, граф отправился в уютный ресторан отеля. Зал встретил его вялым гомоном. Недавно проснувшиеся обитатели гостиницы, пожелавшие слегка размять ноги перед утренней трапезой, как и сам граф, сейчас торопились к позднему завтраку, перетекавшему в ранний обед. Метрдотель, завидев дорогого гостя, склонился дугой.

– Как обычно в отдельном кабинете, ваше сиятельство?

– Как обычно, – рассеянно подтвердил Тарло. Из головы его не шел странный господин. Было в нем что-то неестественное, но Владимир никак не мог понять, что именно. – И вот еще, любезнейший! – окликнул граф удаляющегося распорядителя. – Велите принести мне в кабинет бумагу и карандаши.

– Непременно, ваше сиятельство!

– Мерси, – кивнул граф и, погруженный в свои мысли, направился к отдельному кабинету. «Я едва отвернулся, и этот странный тип будто растаял в воздухе. Андре говорил насчет сюртука. Так, вероятно, оно и есть».

Владимир вспомнил чудесные представления в цирке Чинизелли рядом с Михайловским манежем. В прежние времена он часто захаживал туда в гости к одной отчаянно смелой наезднице… Сразу после ее выступления на сцену выходил маг и чародей в смокинге. Поклонившись, он взмахивал руками и тут же исчезал в клубах дыма, а когда дым рассеивался, уже восседал на ковре в чалме и персидском халате. То, что смокинг едва наживлен по заднему шву на тонкую нитку, Тарло знал. Для всего остального нужна была ловкость рук и быстрота. А что, если и здесь? В одно мгновение встать спиной к растущему поблизости дереву, сдернуть сюртук… Он вдруг остановился. Там, в цирке, халат был спрятан прямо под смокингом, так что внешне чародей выглядел довольно упитанным, но широкий восточный халат скрывал внезапное похудание фокусника, а ковер – исчезнувший наряд. Здесь мог быть тот же прием, значит, изменилась бы и фигура. Накладные толстые бока могли быть частью сюртука…

Он устроился за столом, и гостиничный слуга, появившийся, как из-под земли, внес стопку бумаги и остро отточенные карандаши. Граф кивнул и принялся делать зарисовки. Он никогда не числил себя художником, однако прилежная учеба в Пажеском Корпусе и занятия картографией сделали его руку твердой и послушной, а глаз зорким, схватывающим даже незначительные детали. «Здесь все может быть фальшью, – бормотал он себе под нос, стараясь изобразить физиономию незнакомца. – Вроде бы, похоже, – он поглядел на широкие бакенбарды, усы, покатый лоб и будто выпученные глаза. – Итак, человек мог оказаться выше, если бы распрямил спину, усы и бакенбарды можно легко приклеить, а стало быть, и снять. Шаромыжник мог быть худощавее… – Граф взял следующий лист и начал делать очередной набросок уже обритого, расправившего плечи, а заодно и похудевшего шантажиста. – Вероятно, так. – Он посмотрел на получившийся рисунок. – Как интересно… как интересно…» – он, было, встал, но в этот миг в кабинет вошел его камердинер.

– Мадам Алиса поблагодарила за цветы и сказала, что желала бы поговорить.

– Хорошо, сейчас отобедаю и поднимусь к ней, – держа перед собой рисунки, бросил граф.

– Это излишне, я приказал слуге принести сюда приборы для вашей невесты. Скоро она будет здесь.

Тарло поморщился:

– Признаться, я надеялся поесть в тишине. Но что ж, пусть так. Тебе, быть может, известно, откуда такое странное желание у моей нежной голубки?

– Мне передали, что агент Пинкертона снова побывал у мадам Алисы. Может, речь пойдет об этом. К чему гадать, скоро она вам сама все выложит.

– Я все уладила, – аккуратно сложив вилку и ложку на опустевшей тарелке, Алиса отодвинула ее и улыбнулась графу. – Больше этот мистер Спарроу не будет нам мешать.

– Я хотел бы услышать подробности.