Лутковская тяжело вздохнула, а потом спросила:

– Вы ведь поможете мне?

– Прежде чем дать вам ответ, – мягко проговорила детектив, – я должна выслушать вашу историю.

– Да, конечно, простите меня, что-то я совсем бестолковая стала, – еще больше смутилась Аграфена Тихоновна.

– Я думаю, что вы наговариваете на себя, – все так же мягко проговорила Мирослава и добавила с ободряющей улыбкой: – Почти все мы смущаемся, попадая в непривычную обстановку.

«Хорошая девушка», – подумала про себя Лутковская и спросила:

– Так я начну?

– Да, конечно. Я внимательно слушаю вас.

– Я работала домработницей в доме отца Леонтия Свиридова, вырастила его и стала работать у него… Но кто-то убил его, утопив в проруби, а следователь твердит, что Леонтий утопился сам. Но это неправда!

– Вы не могли бы рассказать мне все с самого начала? – спросила Мирослава.

И Аграфена Тихоновна начала с той минуты, как она постучала в дверь Свиридовых и ей открыла хозяйка дома Ольга Никифоровна, и о том, как ее вскоре не стало. И Андрей Борисович Свиридов, хозяин дома, остался один с маленьким ребенком на руках. Андрей Борисович больше не женился, и как-то так само собой получилось, что она заменила Леонтию мать. Она старалась воспитывать его хорошим, добрым мальчиком. И да! Доброты у Леонтия Свиридова не отнять. Но вот трудолюбия она ему привить не сумела. Леонтий с детства жил в сытости, тепле и довольстве, не зная никаких забот и особых ограничений. Дед Леонтия по материнской линии и отчасти отец строили свой бизнес в жестокое время конца прошлого века, вокруг полно было бандитов, у самих бизнесменов у многих руки по локоть в крови. Поэтому все старались оградить мальчика от злого мира. Самого Леонтия это вполне устраивало. Учиться мальчик не любил, повзрослев, он невзлюбил любую работу, которую предлагал ему отец. И если при жизни отца Леонтий был вынужден хоть где-то протирать штаны, то с уходом из жизни отца он освободился и от этой навязываемой ему, как он считал, кабалы и стал вести легкую, безоблачную жизнь, состоящую из одних удовольствий. Тем более что, продав партнеру отца почти весь бизнес, оставив себе малую часть акций, он мог себе позволить многое.

К счастью, Леонтия не интересовало спиртное, наркотики, азартные игры. У него было другое пристрастие – женщины! Леонтий без конца влюблялся и женился на своих избранницах. Появлялись дети, а у него уже к этому времени срывало крышу от страсти к новой избраннице. Так у Леонтия появилось шесть жен. С последней, Лией, он прожил немногим более пяти лет.

– И тоже развелся? – спросила Мирослава.

– Нет, не успел, – вырвалось у Лутковской.

– А что, собирался? – уточнила детектив.

– Нет, ничего такого он не говорил, – ответила ошарашенная этим предположением Аграфена Тихоновна.

Мирослава смотрела на растерянное лицо женщины и думала: «Получается, что Свиридов всякий раз, надумав разводиться, информировал об этом свою домработницу, иначе не выглядела бы она столь недоуменной после ее слов. Выходит, и впрямь Леонтий почитал ее как мать».

– То есть вы, Аграфена Тихоновна, не припомните, чтобы Леонтий в последнее время говорил вам о новой женитьбе? – спросила она.

– Нет! Он ни словом не обмолвился мне об этом! – горячо заверила ее Лутковская. – У них с Лией все было хорошо. На День святого Валентина Леонтий пригласил всех своих жен. Лия сказала, что все было замечательно. А ночью, пока жены спали, Леонтий исчез и больше никто не видел его живым, – Лутковская тихо всхлипнула.

– Аграфена Тихоновна, – спросила Мирослава, – если у Леонтия все было хорошо с его последней женой, то зачем он приглашал на праздник всех предыдущих жен?

– Понимаете, я не знаю, как вам это объяснить, – замялась Лутковская.

– Объясните так, как есть, – попросила Мирослава.

Видя, что детектив не пытается осуждать ее воспитанника, Аграфена Тихоновна решилась сказать правду такой, какой она ее понимала:

– Леонтий не бросал ни одной своей жены! – горячо заверила она Мирославу.

– То есть? – слегка удивилась та.

– Он просто хотел жениться на еще одной женщине. Прежних жен он любил и заботился о них. Поэтому и на праздники всех собирал вместе.

– И его официальная жена мирилась с этим? – недоверчиво спросила детектив.

– Почему нет, – пожала плечами Лутковская, – ведь она знала обо всем заранее.

– То есть, правильно ли я вас понимаю, Леонтий заранее рассказывал избраннице о том, как сложится их супружество с приложением в виде предыдущих жен?

– Да, Леонтий никогда не обманывал своих девочек, – ответила Аграфена Тихоновна. И в ее голосе Мирослава расслышала нотки явной гордости за своего воспитанника.

«Вот это да!» – подумала детектив про себя. У нее уже сложился образ Леонтия Свиридова: у Леонтия был богатый отец, наживший свой капитал в лихие девяностые. Потом к его бизнесу были присоединены и деньги тестя, судя по всему, немалые и навряд ли нажитые честным трудом. Единственного наследника в лице Леонтия холили и лелеяли. Рук замарать не дали, но и трудиться ни эти руки, ни голову не научили. В результате вырос шалопай. Женщины и легкая жизнь стали его хобби.

Бизнес, проданный партнеру отца, как она поняла со слов Лутковской, продолжал приносить доходы.

– Скажите, Аграфена Тихоновна, Леонтий растратил все деньги, что получил от партнера отца?

– Ну что вы! – махнула на нее рукой Лутковская. – Ту часть денег, что Леонтию выплатил Всеволод Анатольевич, мальчик положил в банк на свой счет.

– Мальчик – это Леонтий? – на всякий случай уточнила Мирослава.

– Конечно, он, – кивнула Аграфена Тихоновна, удивляясь недогадливости детектива.

– Назовите мне фамилию партнера Свиридова-старшего.

– Крутов его фамилия. Всеволод Анатольевич Крутов.

– Так вот, правильно ли я вас поняла, Крутов выплатил Леонтию не все деньги?

– Нет, конечно! – подтвердила Лутковская.

– Почему «нет, конечно»? – спросила Мирослава.

– Потому что ни один бизнесмен не может изъять сразу же из своего бизнеса такую крупную сумму, – с долей снисходительности пояснила домработница Свиридова.

– Ага, – кивнула Мирослава, – то есть Крутову еще выплачивать и выплачивать?

– В некотором роде да, – задумчиво согласилась Лутковская.

– Аграфена Тихоновна, – переключила Мирослава ее внимание на другую тему, – у Леонтия шесть жен?

– Да, всего шесть.

– И от каждой имеются дети?

– Конечно, – с неосознанной гордостью ответила Лутковская и принялась перечислять: от Ани сын Георгий, от Тони дочь Елена и сын Иван, от Марины сын Дмитрий, от Зины дочь Мия, от Светы дочь Рая и сын Анатолий, от Лии сыночек Кирюшенька.

– То есть всего у Леонтия восемь детей, – уточнила Мирослава, – пять сыновей и три дочери?

– Да, наверное, – согласилась Лутковская.

И Мирослава догадалась, что Аграфена Тихоновна никогда не считала детей своего любимца. Она даже заподозрила, что по-настоящему Лутковская всю жизнь любила только самого Леонтия, вероятно, по-прежнему считая его ребенком. И может быть, еще последнего его сына, которого она так ласково назвала Кирюшенькой.

– А Кирюшу тоже вы воспитываете? – спросила Мирослава.

– Ну что вы! – добродушно отмахнулась Лутковская. – Кирюшей Лия сама занимается. И потом, у него есть чудесная няня Фая!

– Няня Фая? – переспросила детектив.

– Да, Фаина Михайловна Ермолаева. Но она еще совсем молоденькая, поэтому ее все Фаей зовут. Но вы не думайте, – словно бы спохватившись, проговорила Аграфена Тихоновна, – Фаю мы не с улицы взяли, нам ее прислало серьезное агентство. У девушки педагогическое образование и просто талант воспитателя. И характер у нее замечательный! – добавила Лутковская, кстати вспомнив о том, что Фаина и ее избавила от лишних хлопот.

– Хорошую няню, как я слышала, найти сейчас нелегко, – проговорила Мирослава.

– И не говорите! – охотно согласилась Лутковская. – Нам с Фаей повезло! Вот и сейчас она согласилась без демонстрации какого-либо недовольства подержать Кирюшу у себя.

– Что значит, подержать Кирюшу у себя? – удивилась детектив.

– Да вы не беспокойтесь, – проговорила Аграфена Тихоновна, – Фае можно полностью доверять. К тому же девушка живет не на съемной квартире, а в своей. Она ей от прабабушки досталась.

Мирослава подумала про себя: «Это не мне нужно беспокоиться, а вам, вернее, матери ребенка».

Точно угадав ее мысли, Лутковская сообщила:

– Мы же не на честное слово Ермолаевой поверили, хоть она и из надежного агентства пришла, Лия все проверила и перепроверила.

– Хорошо, – сказала Мирослава, – я поняла, что Фаина Ермолаева – надежный человек и отличная няня, которой можно доверять. Я не поняла другого, почему Кирюша живет не дома, а у няни? – сказала Мирослава.

– Во-первых, дома сейчас гнетущая обстановка, сами понимаете, – принялась объяснять Лутковская, – а во-вторых, я забыла вам сказать, что Лия была серьезно больна.

– Как же в таком случае, празднуя День всех влюбленных, Леонтий веселился с пятью женами, а шестая лежала в постели?

– Ну что вы! – искренне обиделась за своего воспитанника Аграфена Тихоновна. – Лия заболела после того, как Леонтий ушел и не вернулся!

– Как же это случилось?

– Очень просто! Девочка беспокоилась и то и дело выбегала на улицу, не всегда как следует одевшись. Вот и простыла! У нее поднялась высокая температура, кашель, насморк! Естественно, что Кирюшу было решено оставить у Фаи.

– Понятно, – кивнула Мирослава. – Леонтий уехал из дома на своей машине?

– Да. На черном «Лексусе».

– Куда делся автомобиль?

– Никуда он не девался. Машину нашли недалеко от проруби.

– Теперь же, Аграфена Тихоновна, я попрошу вас, – она пододвинула Лутковской лист бумаги, – написать мне имена, отчества, фамилии, адреса и телефоны всех жен и детей Леонтия. Также координаты бывшего партнера его отца и няни.

– Хорошо, – кивнула женщина.

– У Леонтия были друзья?

– Никаких особых друзей у Леонтия не было, – вздохнула Лутковская. Подумала и добавила: – В отрочестве и в юности он дружил с Васей.

– А полное имя Васи?

– Василий Сергеевич Кармазин.

– Вы знаете, где он живет?

– Да, конечно.

– Пишите. И номер его телефона.

– Чего не знаю, того не знаю, – ответила Лутковская. – Мне не приходилось ему звонить.

– Что ж, – едва заметно вздохнула Мирослава, – ограничимся пока его адресом.

Аграфена Тихоновна кивнула и продолжила писать, заполняя страницу своим аккуратным убористым почерком.

После того как Мирослава пробежала глазами написанное, она спросила:

– Аграфена Тихоновна, вы помните фамилию следователя, который занимается делом Леонтия?

– Конечно, помню, – сердито ответила Лутковская, – как такого забудешь?!

– Назовите мне его фамилию, пожалуйста.

– Наполеонов его фамилия! Александр Романович! От горшка два вершка! – Глаза Аграфены Тихоновны метали громы и молнии.

Мирослава облегченно выдохнула. Такой расклад ее вполне устраивал. «Достал Шурка бедную женщину», – подумала она про себя и отправила Лутковскую к Морису заключать договор. Перед этим она предупредила женщину, что, если после проверки всех фактов агентство убедиться в том, что следователь прав, ей все равно придется оплатить ежедневные расходы детективов. Аграфена Тихоновна покорно кивнула. Мирослава же, глядя на измученное лицо женщины, решила про себя, что вернет ей аванс, вычтя только сумму на расходы, если, конечно, Свиридов по доброй воле нырнул в прорубь. В чем она сама сильно сомневалась, иначе не взялась бы за расследование.