Директора Приксвелла было откровенно жалко – уважаемый человек, всю жизнь посвятивший науке и музею… Значит, у нас с Холмсом имелось в запасе всего два дня, чтобы найти царские сокровища. До того, как сэр Райли приведет в Британский музей своих друзей и ему все станет известно… Нет, мы должны вернуть сокровище царицы Нефед на место и предотвратить этот ужасный скандал! И спасти от позора директора Приксвелла.

Глава четвертая

– Ты обратила внимание, Альма, – обернулся ко мне Шерлок Холмс, когда мы уже сели в кеб, – отпечаток ноги на паркете очень странный. То, что он маленький, детский, это понятно – взрослый ни за что бы не протиснулся в этот воздуховод, но вот его форма… У меня такое впечатление, что тот, кто его оставил, не привык к ботинкам. Точнее, никогда в жизни их не носил. Что из этого следует?

Я вежливо тявкнула, как бы говоря: продолжайте, Шерлок, я вся внимание. Холмс на секунду задумался, затем сам же ответил:

– То, что наш преступник – из очень жаркой страны, скорее всего, из Индостана, Африки или же Восточной Азии. То есть оттуда, где жители носят мягкую обувь, туфли, тапочки или же вообще ходят босиком. Поэтому и ступни у них несколько иной формы, чем у нас, европейцев. Тогда возникает вопрос: что делает этот туземный мальчик здесь, в Лондоне? Где он живет, чем занимается? Недавно вернулся вместе с хозяином из Индии и служит в богатом доме? Да, такое вполне возможно. Но как он оказался замешанным в эту странную историю? Индийцы, насколько знаю, весьма законопослушные люди… Член какой-нибудь местной воровской шайки? Не похоже. Маленький бродяжка, которого наняли на один раз? Точно нет! В общем, у нас пока – одни только вопросы.

В этот момент взгляд Холмса упал на большую бумажную афишу, украшавшую стену дома, мимо которого мы проезжали. Шерлок удивленно вскинул брови, а затем приказал кебмену остановиться. Еще на ходу он выпрыгнул из коляски и побежал к дому, я, естественно, помчалась следом. Ужасно не люблю снег, особенно такой – грязный, мокрый, истоптанный сотнями ног. Сразу же захотелось обратно в тепло, ближе к нашей чугунной плите и любимому мягкому креслу. Я поджала левую лапку и тихонько заскулила – холодно же!

Между тем Шерлок внимательно изучал афишу, которая зазывала зрителей на представление цирка-шапито, примерно с месяц назад появившегося у нас в городе, в Найтсбридже. Что именно заинтересовало в ней Холмса, я не поняла – афиша как афиша: аляповатая, грубая, крикливая и довольно примитивная. На ней была изображена (не очень умело, кстати) цирковая арена, на которой выступают то ли жонглеры, то ли акробаты в ярких, пестрых костюмах, кривляются размалеванные клоуны, бегут по кругу лошади с белым плюмажем… И почему-то еще – большая странная пушка с огромным черным ядром.

Шерлок с легкой усмешкой посмотрел на меня:

– Альма, что ты думаешь по поводу цирка? Почему бы нам с тобой сегодня вечером не сходить на представление?

Я, если честно, ничего не думала: хотелось скорее обратно в кеб и в любимую квартиру на Бейкер-стрит, но из вежливости я одобрительно гавкнула.

– Отлично! – улыбнулся Холмс. – Тогда я приглашаю тебя!

После этого Шерлок подхватил меня на руки, и мы наконец вернулись в экипаж. Кебмен взмахнул длинным кнутом, и мы двинулись дальше.

И вскоре оказались на любимой Бейкер-стрит. Дома я первым делом побежала на кухню – греть лапы, Холмс же позвал рассыльного, дал ему деньги и велел купить билеты на сегодняшнее представление цирка-шапито. Но непременно – в первом ряду. Затем он заперся у себя в комнате и стал пиликать на своей скрипке. Ужасно не люблю эти тоскливые, ноющие звуки – сразу хочется протяжно завыть! Но, будучи собакой вежливой и хорошо воспитанной, я от этого, как правило, воздерживаюсь.

Миссис Хадсон постучалась к Холмсу – принесла ему чай и сэндвичи, но Шерлок есть не стал. И поднос был отправлен обратно на кухню. Тогда я, выбрав удобный момент, вскочила на стул и стащила сэндвичи. Разумеется, не для себя – добропорядочная домашняя собака никогда так не поступит, но для своего серого друга Барти. Он же с утра ничего не ел, да еще на улице – сильный мороз…

Никакого чувства вины (хотя не совсем правильный поступок, конечно же) я не испытывала. Это, строго говоря, не было воровством – я взяла только то, от чего отказался мистер Холмс. И не для себя, а для кота Барти, который не раз помогал нам в различных делах. Можно сказать, это плата (причем весьма скромная) за эти поистине бесценные услуги.

Барти я нашла там же, где и ожидала увидеть, возле мусорных ящиков. Ему так и не удалось пообедать, и он выглядел весьма грустным. Моему подарку кот страшно обрадовался: вкусная, жирная ветчина с тонкими прожилками темного мяса – одно объедение! Проглотил их в два укуса и вопросительно посмотрел на меня: нет ли еще? Я отрицательно гавкнула – пока все! Потом, попозже, может быть, раздобуду еще что-нибудь. Если удастся.

Барти заметно повеселел и начал даже что-то слегка мурлыкать. Я собралась было бежать обратно в квартиру, но кот остановил меня:

– Слушай, Альма, тут такое дело… Утром на соседней крыше я видел Пигсли, он следил за вами. И наверняка заметил, как ты, мистер Холмс и еще один джентльмен куда-то вместе поехали. А потом он убежал.

Я нахмурилась: плохая новость! Тут нужно пояснить: Пигсли – наглый рыжий облезлый кот, один из помощников Бальтазара. Служит в кошачьей банде, в основном на подхвате: что-то узнать, подслушать, за кем-то проследить. Натуральный пройдоха и вор! Сам по себе он не опасен – драться совсем не умеет, к тому же весьма труслив, но зато у него среди полосатой уличной шпаны и облезлых обитателей трущоб есть немало приятелей. И если вам, допустим, нужно отвлечь внимание полицейского добермана или сбить его со следа… Вот тут Пигсли и его друзья как раз и пригодятся.

Я не люблю Пигсли, как и всех усатых бандитов Бальтазара. Но особенно – Ганси и Труди. Это по-настоящему опасные противники: сильные, уверенные в себе, ловкие, со страшными когтями и острыми зубами. Они главные приспешники Бальтазара и его личная охрана. А сам главарь банды, если вы не в курсе, это любимый черный кот (вернее, целый котище!) профессора Мориарти, злого гения преступного мира Лондона. И самого опасного противника Холмса.

Значит, сделала я вывод, профессор тоже где-то здесь. Возможно, он приложил руку к этому дерзкому преступлению, а его верный черный кот – лапу. Хм, и это очень плохо… Придется быть гораздо осторожнее и чаще смотреть по сторонам – во избежание неприятных встреч. Если мелькнет среди унылых лондонских крыш рыжее пятно Пигсли, то почти наверняка за углом – и громилы Ганси и Труди, а также их предводитель – кот Бальтазар. И встречаться с ними мне совсем не с лапы…

Я поблагодарила Барти за новость (пусть и не слишком приятную) и побежала домой – лапы уже совсем заледенели. Надо бы как-то намекнуть нашему сыщику, что в этом деле участвует Мориарти. Впрочем, полагаю, он и сам уже об этом догадывается: слишком уж непростое преступление! Тут чувствуется изощренный ум и немалый криминальный талант – как у профессора. Значит, надо держать ухо востро – и Холмсу, и мне. Ведь и сам Мориарти, и его помощники – весьма опасные и жестокие противники. Они не знают жалости и никому не дают пощады.

Глава пятая

Вечером того же дня мы отправились в цирк-шапито: мистер Холмс, доктор Ватсон и я. Шерлок надел на меня ошейник и взял на поводок – иначе не пустят, но я на него совсем не обиделась: понимала, что так нужно для дела. Когда придет время, он меня спустит, и тогда… Но не будем забегать вперед.

Круглый полосатый шатер цирка мы увидели еще издали, с Лейкер-стрит, а прямо за ним я заметила деревянные фургончики на колесах – в них, очевидно, и жили артисты. Там же располагался и зверинец – несколько больших железных клеток. В нос мне тут же ударил целый букет запахов: лошади, ослы, обезьяны, лев, тигрица… Пахло так крепко, что я даже зачихала. А ведь мне еще предстоит работать, искать нашего воришку!

Почему мы поехали в цирк? Увиденная афиша натолкнула Холмса на одну мысль: преступником может быть мальчик из семьи артистов, скажем, гимнастов или акробатов. Худенький, гибкий, очень ловкий, не боящийся высоты, способный протиснуться даже в небольшое отверстие. Почему бы и нет? Циркачи готовят своих детей к выступлению на арене с малых лет, и провернуть такой трюк для них – пара пустяков. Шерлок не случайно заказал билеты в первый ряд, поближе к манежу: он с доктором Ватсоном будет следить за артистами, а я – их нюхать. И, если почувствую знакомый запах, тут же подам знак – тявкну два раза.

Холмс отпустил кеб, и мы пешком дошли до циркового шатра. Народу внутри было уже полно, но в основном – небогатая публика, занимавшая второй и третий ярусы. В первых рядах, прямо у барьера, сидели люди более солидные и состоятельные, как правило, семейные: хорошо одетые дамы и джентльмены, красиво наряженные дети, с нетерпением ожидающие начала представления, их заботливые бонны и строгие гувернантки, пытавшиеся утихомирить своих воспитанников… Мы подошли к манежу и заняли свои места – прямо по центру. Очень удачно, следить будет удобно.

Вокруг было шумно, ярко, жарко, горели газовые лампы, оркестранты настраивали свои инструменты. Но главное – сотни чужих, незнакомых запахов! И не всегда приятных для меня. Я из-за этого даже немного растерялась: как среди этого разнообразия уловить тот самый, единственный – нашего воришки?

Наконец публика успокоилась, расселась по своим местам, заиграл оркестр, исполняя какой-то бравурный марш. На арену вышел солидный, представительный мужчина в черном фраке и высоком цилиндре – шпрехшталмейстер, главный цирковой распорядитель. Он громогласно приветствовал публику и объявил первых артистов. Я не буду описывать вам все цирковые номера, они ничем не отличались от сотен точно таких же. Если вы хоть один раз были в цирке, то, считайте, все уже видели. Ловкие жонглеры с кольцами, мячами и булавами; мускулистые силачи с тяжелыми гирями, штангами и гантелями; изящные девушки-наездницы в ярких костюмах амазонок, грубо размалеванные и совершенно не смешные клоуны, легкие, бесстрашные акробаты… Но мы с Холмсом с нетерпением ждали появления воздушных гимнастов.

И они появились на арене – целых пять человек. Шерлок предположил правильно, это была цирковая семья: папа, мама, две дочери и сын. Шпрехшталмейстер важно объявил: «Леди и джентльмены! Встречайте знаменитых летающих Аванти, аплодисменты, пожалуйста!» Холмс весь подался вперед и обратил мое внимание на мальчика – не этот ли? Я приготовилась: верно, этот юный артист очень подходит на роль ночного вора – худенький, небольшого роста, гибкий и, несомненно, чрезвычайно ловкий. Воздушный номер лишь усилил мои подозрения: мальчик без всякого, казалось, напряжения летал под самым куполом цирка – с одной трапеции на другую, с одного каната на следующий. И совершенно не боялся высоты! Я была абсолютно уверена: если нужно, спустится по музейной оконной шторе в зал и залезет потом обратно за минуту. Ерунда, никаких трудностей!

Когда воздушный номер наконец закончился и артисты вышли на поклоны, Холмс незаметно отцепил мой поводок. И я выпрыгнула на арену, густо усыпанную опилками. Легко перескочила через барьер и, истошно лая, стала носиться между гимнастами. Те растерялись, не зная, что делать, а мальчик, кажется, серьезно испугался – когда я ткнулась ему в ногу своим черным носом.

Шерлок тут же сорвался с места и кинулся меня ловить, но делал это крайне медленно и неловко – чтобы я успела как следует всех обнюхать. Зрители решили, что так и было задумано, что это тоже часть циркового представления, и стали громко смеяться, хлопать в ладоши. А когда Шерлок, случайно зацепившись ногой за канат, неуклюже упал, раздался настоящий гром аплодисментов, послышались даже крики «браво!». Наше выступление пришлось публике по душе – было намного забавнее и смешнее, чем глупое кривляние двух клоунов. Вскоре я дала себя поймать, и Шерлок, рассыпаясь в извинениях, вернулся на свое место. Но ему еще долго и громко хлопали, требуя продолжения смешной репризы.