Этот разговор и гадкое ощущение собственной беспомощности совершенно вывели меня из душевного равновесия, которое и без того не отличалось особой устойчивостью. И расплата не заставила себя долго ждать. Где-то внутри глухо заворочалась, почуяв слабость, моя сила. Царапнула острыми углами, заставив поморщиться, притихла чуткой настороженной кошкой, случайно влезшей в чужой дом, – и внезапно, трансформируясь на ходу в нечто непонятное, рванулась к кончикам пальцев, стремясь вырваться наружу. Виски моментально налились тяжестью, очертания коридора и ближайшей двери задрожали и исказились, руки казались неповоротливыми, точно булыжники, горло словно забили каменной крошкой… Магия была готова выплеснуться из меня, как вода из лопнувшего кувшина. Злая, неуправляемая, несущая хаос. Я тихонько ахнула, ещё успела отстранённо подумать о том, что не планировала закончить первый же день в академии магии под руинами общежития и будет неплохо, если здание устоит, а в следующий миг меня буквально вдавило в стену чужим горячим телом. Блондин без труда перехватил мои запястья, жёстко зафиксировал их над головой, причём удерживал одной рукой, а второй бесцеремонно цапнул за подбородок и низким, рокочущим голосом велел:

– В глаза смотри.

Не иначе как от неожиданности я подчинилась. Синяя бездна, точно бескрайнее море, манила, очаровывала, и я заворожённо застыла – всего на миг. Но моему собеседнику этого хватило. Он склонился, и я ощутила на губах его тёплое дыхание, как будто парень собирался поцеловать меня, но в последний момент почему-то остановился. Алая прядь мягко мазнула по щеке. Негромкий вдох – и невесомое, едва ощутимое прикосновение, столь быстрое и лёгкое, что и не сразу поймёшь, почудилось оно или нет. А сила, до этого метавшаяся внутри разъярённым раненым зверем, рвущаяся наружу, готовая ураганом смести и искорёжить всё, что окажется рядом, внезапно утихла, словно набиравший мощь смерч накрыли гигантским колпаком. Исчезли жар в груди и свинцовая тяжесть в висках, растворилась острая каменная крошка, забивающая лёгкие, и я вздохнула свободно. Лишь тело всё ещё сотрясала мелкая дрожь, и такая усталость навалилась, будто я целый день трудилась в каменоломне!

– Успокоилась? – осведомился аристократ, отпуская меня. Получив судорожный кивок, продолжил: – Хорошо. Учись контролировать силу, милашка. Защита на общаге, конечно, мощная, но зачем лишний раз испытывать её на прочность.

Ждать моей реакции блондин не стал. Развернулся и направился прочь. Видимо, пятнадцать минут нашего общения без лишних глаз были на исходе.

– Спасибо, – тихо пробормотала я ему вслед.

– Вечером поблагодаришь, – бросил он не оборачиваясь. – В лаборатории.

Чувство благодарности, не успев окрепнуть, завяло и скончалось в ужасных муках. Мне жутко захотелось стукнуть этого негодяя. Вот же двухцветный гад! Хорошо ещё не сказал, что теперь я должна ему вдвойне.

И лишь когда он ушёл, я запоздало сообразила, что этот… высокородный даже не соизволил представиться. Потрясающее воспитание! Приходи, значит, к нему в лабораторию на потолок посмотреть, держи путеводную стрелочку с отложенной активацией, чтоб не заблудиться. А имя этого недодемона тебе, милая Адриана, знать вовсе не обязательно.

Сеанс мысленного ворчания прервала кастелянша, вернувшаяся в сопровождении Китти, тащившей стопку постельного белья. И во взгляде владычицы свежих полотенец и чистых пододеяльников не было ни тени раскаяния, что за звонкую монету она оставила меня наедине с блондином. С другой стороны, а что он мне мог сделать-то за четверть часа, да ещё и в коридоре общежития? Ну разве только то, что и сделал, – озвучить непристойное предложение, отказаться от которого я не могла при всём желании.

– Вот здесь распишитесь, – буркнула кастелянша, отпирая дверь и доставая со стеллажа пухлый журнал учёта. – Постельное и полотенца меняются раз в две недели, чаще – за доплату. Можно отработать: мне лишние руки на складе никогда не помешают.

Понятно и ожидаемо. Хочешь лучших условий – либо плати, либо заслужи.

– Тряпки для уборки сразу выдать? – осведомилась женщина. – Ведро для мытья пола, швабра, веник, щётка и совок для мусора у вас в комнате есть, спросите у соседок.

– Давайте всё, – мудро решила я не отказываться от щедрого предложения.

Китти озадаченно притихла. Похоже, об этой прелести общажной жизни её кузен умолчал, а сама она как-то не задавалась вопросом, кто должен поддерживать чистоту в комнате. Либо понадеялась, что уж в академии Шипа и Стали точно разорились на бытовые артефакты. Мне очень хотелось пошутить на тему готовности боевого мага к любым трудностям, но решила не издеваться над соседкой.

Пока поднимались в комнату, я задумалась: не подкупил ли мой светловолосый с алой прядью «друг» ещё и коменданта, чтобы тот поселил нас с отъявленными грязнулями. Мелкая, зато неприятная и долгоиграющая месть. Но стоило перешагнуть порог комнаты, и я успокоилась. Та оказалась просторной, светлой и чистой. С высокими потолками, лепниной, громадным окном с широким подоконником, к моему тихому восторгу превращённому в мягкую скамью, и двумя двухъярусными кроватями. На второй «этаж» спальных мест вели приставные лестницы с выдвижными ящиками-ступеньками. Матрацы на той кровати, что стояла справа, были свёрнуты. Ага, понятно: это наша.

– Адри, ты не возражаешь, если я займу верхнюю? – спросила Китти, сияющими от восторга глазами глядя на второй ярус. – Всю жизнь мечтала спать под потолком!

– Без проблем, – легко согласилась я, продолжая рассматривать комнату, которой предстояло стать нашим домом на ближайшие пять лет.

Два громадных угловых шкафа, между ними у стены – четыре письменных стола, сдвинутых попарно и разделённых посередине перегородками из матового стекла, четыре же стула и настольная лампа над каждым учебным местом. Один из настенных книжных стеллажей был пуст, второй – заставлен книгами и толстыми тетрадями. Я пробежалась взглядом по корешкам учебных пособий и затаила дыхание от восторга. Сколько интересного! «Создание и преобразование заклинаний», «Основы стихийной магии», «Глифы и начертательная магия»… Относительно знакомым было разве что «Травоведение», но интуиция подсказывала, что и оно преподнесёт немало сюрпризов.

– О, смотри, там Кодекс академии! – воскликнула глазастая Китти. – Нам непременно следует ознакомиться с ним! Кузен говорил, кодекс нужно вызубрить так, чтоб тебя среди ночи подняли, начало любой статьи из него проговорили, а ты закончила. Важная штука! И тоненький.

– Ага, и секретарь сказал то же самое, – подтвердила я. – Слушай, а твой кузен не упоминал, где здесь столовая? Есть хочу умираю.

То ли от нервов, то ли, что было более вероятным, от почти случившегося магического выброса меня и впрямь терзал жуткий голод. Да и позавтракала я сегодня плохо: от волнения перед испытаниями кусок в горло не лез. А обед мы благополучно пропустили.

– Кажется, где-то здесь, в общежитии, – отозвалась новая подруга, наморщив лобик. – То ли левое крыло, то ли правое. И отдельный вход. Пойдём искать, я тоже проголодалась!

Столовую мы нашли по умопомрачительному запаху мяса в подливе. Правда, нас тут же постигло разочарование: это великолепие готовилось на ужин. Так что пришлось обойтись оставшимися с обеда овощным супом и рыбными биточками в соусе. Затем мы изучали стенд с правилами общежития, делили полки в шкафу и комоде, раскладывали свои нехитрые и пока немногочисленные пожитки, выясняли, где находятся туалет и душевые, и как-то за всеми этими занятиями я и думать забыла о назначенной встрече. Вспомнила случайно, бросив взгляд на круглые часы, висящие над дверью. Четверть седьмого! Ох… Время расплачиваться за пробуждённую магию приближалось.

Настроение испортилось стремительно, как погода в середине осени. Ну почему, почему блондину не отшибло память ударом канделябра? Но какой прок теперь был в пустых сетованиях? Я покосилась на Китти, уютно устроившуюся на мягком подоконнике и увлечённо листающую взятый с книжных полок соседок Кодекс академии. Девушка сменила платье на светло-серые домашние брюки и тёмную майку с геометрическими узорами. Эх, окажись мы одной комплекции, можно было бы одолжить… Но увы. Невысокая худощавая Китти больше напоминала мальчика-подростка, особенно сейчас, когда свободная майка полностью скрыла очертания груди. Только миловидное личико и причёска выдавали в ней девушку. Даже если у неё и нашлись бы запасные брюки, я в них попросту не влезла бы.

– Китти, – окликнула я новую подругу.

– М-м-м? – вопросительно отозвалась та, на миг отрываясь от занимательного и полезного чтива.

– Я пойду прогуляюсь немного, может, помедитирую где-нибудь.

Н-да, в лаборатории под номером пятнадцать. Получу новый волнующий опыт. А вообще, надо верить в лучшее. Вдруг один злопамятный аристократ, назначивший мне встречу этим вечером, решит ограничиться лекцией о том, как вредно прибегать к ритуалам призыва тёмных сущностей и качественно, с чувством, толком и знанием дела поимеет исключительно мой мозг. Могу же я надеяться?

– Ага, – кивнула Китти, словно отвечая на мой мысленный вопрос. – Только за территорию не выходи. Без разрешения преподавателей во время семестра за это полагается строгий выговор. Три выговора – и отчисление.

– Семестр начнётся послезавтра, – ради порядка возразила я. – Но покидать территорию академии я в любом случае не собираюсь.

Выходя из комнаты, порадовалась, что её окно выходило на противоположную от учебного корпуса сторону. Китти наверняка бы поинтересовалась потом, зачем я туда пошла, и пришлось бы лгать и изворачиваться. На всякий случай подошла к стенду с правилами общежития и пробежала взглядом ровные строчки с сухими формулировками, выискивая, не говорится ли там что-нибудь о времени возвращения в комнату. Мне не хотелось ночевать на улице. Но нет, ограничений на этот счёт не имелось, видимо, по той причине, что академия Шипа и Стали была закрытым учреждением.

Солнце уже зашло, тени от зданий и деревьев стремительно густели, наливались чернотой, от них тянуло ночной прохладой, и я зябко поёжилась, пожалев, что не прихватила накидку. Но возвращаться за ней не стала. Пересекла широкий двор, толкнула дверь учебного корпуса и вошла внутрь. Сейчас, вечером, тишина в холле казалась зловещей, а сумрак – неуютным. Бр-р-р, вот честное слово, проводить ритуал среди руин поместья какого-то древнего разорившегося купца было спокойнее, чем сейчас красться по каменным плитам пола учебного корпуса. Ещё и правая рука отчаянно чесалась. Я потёрла тыльную сторону ладони, там, где зуд был особенно силён, и с кожи сорвался тонкий лепесток пламени. Изогнулся в виде стрелочки, и медленно поплыл вперёд, точно приглашая следовать за ним. Неплохой указатель. А Фрост, выходит, маг огня… Сильный маг. Вот почему прядь в его волосах алая. Могла бы и сама догадаться! Читала же, что у тех, чей дар особенно силён, могут быть и зримые проявления, чаще всего как раз цветные пряди. Срочно нужно подтянуть теорию!